Около года назад, когда руководство республики получило статус председателя в ЕАЭС, Александр Лукашенко озвучил довольно серьёзные планы насчёт евразийской интеграции. За месяц до этого на должность председателя Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) был назначен белорусский чиновник Михаил Мясникович, который мог усилить переговорные позиции Минска в Союзе и способствовать реализации поставленных задач. Правда, всё оказалось совсем не просто.
Испытания энергетикой
Одной из основных задач в ЕАЭС Белоруссия сразу обозначила формирование общей экономической политики и единого рынка. Особенно важными для республики сферами здесь выступают энергетика, промышленность и сельское хозяйство — в них всегда существовали самые большие противоречия между участниками Союза.
Минску единый рынок необходим в первую очередь для того, чтобы избавить Союз от торговых барьеров и разногласий насчёт ценообразования на российские энергоносители. Ведь все последние годы в рамках Союзного государства Минск и Москва вели тяжёлые переговоры и по поводу цен на энергоносители, и по поводу компенсации налогового манёвра со стороны России, и по поводу политической интеграции. Но так и не договорились.
В Москве тогда указали, что Белоруссия сможет рассчитывать на покупку нефти и газа по выгодным для неё внутрироссийским ценам в случае создания общего энергетического рынка. Но он будет нормально функционировать только тогда, когда начнут действовать общий эмиссионный центр, единая система налогообложения и таможенная служба, суды и Счётная палата. И это абсолютно логично. Но формирование общего эмиссионного центра упирается в вопрос, в какой стране он будет находиться. Да и по поводу наднациональных органов позиции сторон явно не совпадают в том, кто там будет играть роль первой скрипки.
В итоге тему формирования единого энергетического рынка Белоруссия перенесла с Союзного государства в Евразийский союз. Там обсуждение данного вопроса для республики было бы проще решить. Не один на один с Россией, а опереться, например, на Армению, для которой формирование общего электроэнергетического рынка в ЕАЭС тоже находится в приоритете.
Однако Россия разгадала тактику белорусских переговорщиков. И когда эта тема была поднята во время Высшего Евразийского экономического совета 19 мая, в котором участвовали лидеры стран «пятёрки», Владимир Путин в очередной раз подтвердил тезис, неоднократно звучавший в двусторонних переговорах с Минском. Мол, хотите единый рынок энергоносителей и единые тарифы — давайте двигаться по пути более глубокой интеграции с созданием единого бюджета и общей системы налогообложения. Потому что без этого единый рынок не сможет полноценно функционировать.
Но Минск на эти шаги категорически отказывается идти. В итоге этот вопрос так и не был разрешён. В результате вопрос с общим электроэнергетическим рынком был поставлен на паузу.
Испытания сельским хозяйством
Пандемия коронавируса подорвала общее таможенное пространство, на основе которого и было создано объединение — страны закрыли границы внутри Союза. Да и сами по себе страны помогали друг другу бороться с новым вирусом, скорее, на односторонней основе, а не коллективно. В основном это делала Москва — в форме передачи тестов для выявления коронавируса. Со стороны остальных участников Союза никаких ответных действий не последовало, да и не могло последовать. При полном равноправии юридическом нет равноправия фактического — наука и фармакологическая промышленность России для остальных участников ЕАЭС находятся на недосягаемом для них, во всяком случае пока, уровне.
Так что до реально многостороннего Союза с общими интересами у всех членов ЕАЭС ещё предстоит дорасти. Пока они взаимодействуют в основном напрямую с Россией.
Это проявляется в том числе и в структуре товарооборота. Экспорт и импорт Белоруссии с Арменией или Киргизией, да и с Казахстаном составляет мизер по сравнению с Россией. То же можно сказать и о других странах Союза. По данным показателям этот год тоже провальный: товарооборот между странами снизился.
В целом страны ЕАЭС всегда больше ориентировались на торговлю не со странами Союза, а с внешним миром. У них рынки небольшого объёма, за исключением России, и похожая структура экономик, ориентированных на экспорт, в основном углеводородов, химической продукции и металлов. Самыми устойчивыми отраслями остались пищевая промышленность и сельское хозяйство.
Тот факт, что к такой ситуации прибавились ограничения, связанные с пандемией, предопределил невыполнимость интенсификации товарооборота между странами. И не только в год председательства Белоруссии, но и почти наверняка в наступающем, 2021-м.
Испытания политикой
Очень непростым оказался год для стран ЕАЭС и в политическом отношении.
Политический кризис в Белоруссии, переворот в Киргизии и война Армении с Азербайджаном, безусловно, стали для Союза ещё одним испытанием на прочность и координацию действий на внутренние вызовы. Но он его по большей части не прошёл — реагировала на все данные события опять же только Россия, в то время как другие страны отстранились от происходящего.
Это ещё раз показывает, что в экстремальных ситуациях, вроде пандемии или перечисленных кризисов, Россия задействует в первую очередь двусторонние связи с республиками, а не общесоюзные. Союз же как в форме деятельности наднациональных институтов, так и в форме коллективных заявлений действует лишь в таможенно-экономической сфере.
В то же время экономика без политической и ценностной надстроек, которые отвечали бы гражданам стран ЕАЭС на главные вопросы: зачем их странам нужен Союз и какова его окончательная цель, нет. Пока это просто «выгода для экономики». Но столь прагматичная цель не обязывает создавать ЕАЭС — достаточно особых таможенных режимов и свободной торговли между странами. А во-вторых, не привлекает к этому проекту гражданское общество в странах-членах, создаёт культурно-ценностный вакуум, который наполняется другими глобальными и региональными игроками — Западом, Китаем и Турцией.
Несмотря на экономическую интеграцию, в других сферах происходит дезинтеграция народов бывшего СССР на фоне смены поколений и укрепления национального самосознания в отдельных республиках, всячески поддерживаемом элитами в ряде республик.
Возникает риск превращения ЕАЭС в «СНГ 2.0», когда на фоне нежелания национальных элит «слишком сближаться» с Россией сторонам становится всё труднее договориться между собой.
Выводы
1. Всё-таки ЕАЭС существует скорее на бумаге, чем в действительности. И виной тому даже не политика, а колоссальная разница в экономических потенциалах России, с одной стороны, и остальных членов Союза — с другой. Они просто не могут стать реально равноправными в Союзе.
2. Большинство членов Союза (да, пожалуй, все, кроме России) ориентированы в основном не на взаимодействие в Евразийском союзе, а на расширение экономических, политических и прочих двусторонних связей с Россией. А многосторонняя экономическая политика пока так и не выстроена.
3. Безусловно, негативную роль в ЕАЭС играют политические амбиции лидеров, которые, с одной стороны, хотят получить выгоду от Союза, а с другой — не хотят поступаться (делиться с Союзом) властью, полномочиями, сохраняя в неприкосновенности свои политические амбиции.
4. Все эти причины не способствовали в минувшем году развитию ЕАЭС. И вина в этом не Белоруссии, которая здесь председательствовала, а таковы объективные обстоятельства (диспропорция рынков) и субъективные (политические амбиции лидеров).
Так что можно сказать однозначно: Союз в реальности в 2020-м как единая политико-экономическая система не состоялся.