В Бишкеке 5 октября вспыхнули массовые протесты сторонников партий, проигравших парламентские выборы. Протестующие захватили здание парламента и выпустили из изолятора крупных политиков, включая бывшего президента Алмазбека Атамбаева. ЦИК объявил результаты выборов недействительными. Президент Сооронбай Жээнбеков подписал указ об отставке правительства и ввел комендантский час.
— Павел, что стало причиной нынешнего политического кризиса в Киргизии, и угрожает ли это стабильности региона?
— Политический кризис на территории любого из субъектов региона всегда несет экономические и политические риски. Так как нестабильность всегда допускает проникновение на территорию нестабильности вредоносных элементов. В случае Кыргызстана это риск усиления деятельности международного экстремизма.
Действующая власть стремится взять ситуацию под контроль, но время покажет, как это у нее получится.
- Какие риски для интересов России в Центральной Азии несут события в Киргизии?
— Текущее состояние в республике — это продолжение кризиса, который никогда не прекращался и выражался в воздействиях на Россию и на ее партнеров. В данном случае Кыргызстан — это партнер по ОДКБ, ЕАЭС и Шанхайской организации сотрудничества.
Кыргызстан на постсоветском пространстве — единственная страна, которая изначально сохраняла приверженность партнерству с Российской Федерацией и демонстрировала это на примере сохранения русского языка. Он не был удален из делопроизводства, государственного оборота. Боле того в 2003-м ему был придан статус второго государственного или официального языка. Киргизская республика на протяжении 30 лет после распада СССР работает и с другими партнерами, это так называемый курс многовекторной политики.
К сожалению, благодаря многовекторности в Кыргызстане действуют и деструктивные по отношению к России силы. Это неправительственный сектор, финансируемый силами Запада, который через такие институты, как демократия, развитие прав человека и культурных проектов на самом деле, развивают антироссийскую линию. Поэтому Кыргызстан будет подвергаться сильному прессингу со стороны антироссийского сообщества.
Угрожает ситуация в регионе экономическим интересам России? В какой-то мере можно так сказать. Учитывая прямую зависимость Киргизии от России, от ее экономической мощи, больше можно говорить о контролируемости со стороны России ситуации в киргизской экономике и политике. Многие политические партии, когда шли на выборы, заявляли о приверженности курсу евразийства, ориентированности на Россию. Москва руководила развитием огромных территорий от Балтики через Кавказ и Средней Азии и во времена Российской империи и СССР, сегодня эта система имеет продолжение. Поэтому я не думаю, что это приведет к большим потерям в политике и экономике для России, но оперативное реагирование со стороны политических сил в Киргизии необходимо, это продолжение курса на евразийство.
- В чем особенность нынешних протестов в Киргизии?
— Киргизская элита на сегодняшний день стоит перед серьезным испытанием. Мы наблюдаем, как ни странно, политический рост. Сама протестная масса в Киргизии стремилась к тому, чтобы внутри себя вычищать вредоносные элементы. Многих политиков попросту побили на площади, так как сама протестная масса стремится к тому, чтобы избавиться от замаранных в коррупции и клановых интригах политиков. Ситуация, к которой мы подошли, говорит о двух важных моментах. Прежде всего, это политическая зрелость, но не зрелость управленческая: управлять государством намного сложнее, чем это казалось 30 лет назад.
Киргизы — это древний народ, народ который хорошо самоорганизуется и ответственен сам перед собой. Киргизы быстро мобилизуются для устранения внешней угрозы, при том, что между собой они могут выходить на очень жесткие позиции конфронтации. В текущей ситуации народ плавно к этому подводили, перегревая с внешней стороны одни кланы и группировки, накручивая против них другие кланы. Тем самым создавался дисбаланс в обществе.
Государственность — это то, что необходимо воспитывать, растить и пестовать и далее. Киргизы — это азиатский народ, он очень ценит силу и сильного правителя. На сегодня из пяти президентов мы можем наблюдать такие свойства только у Алмазбека Атамбаева. При всех его достоинствах и недотостатках он умело удерживал ситуацию и не доводил ее до конфликта. Вместе с тем народ получил в управление страну всего 30 лет назад, это еще малый срок, но есть большая потребность в росте государственного управления.
Хорошие образцы госуправления мы можем наблюдать только в Российской Федерации, потому что соседние республики от Киргизии до Балтии также получили государственность только в советское время. Киргизия, Узбекистан, Туркмения были созданы по принципу этнического планирования. Государственное планирование на этих территориях появилось только после Октябрьской революции, и сейчас создать что-то новое очень большая задача и справиться с ней можно только в совместной работе с государством, которое имеет многовековой опыт — это Россия.
- Все-таки нынешний политический кризис в Киргизии — это внтуриэлитные разборки между северными и южными кланами, или здесь преобладает влияние внешних игроков. И если это так, то кто именно заинтересован в дестабилизации ситуации в республике?
— Страна, которая испытывает давление антиевразийского, а точнее антироссийского сообщества будет приходить в неравновесие постоянно. Еще год назад начался слив информации по деятельности одной из группировок клана Раима Матраимова (экс- замглавы таможни Кыргызстана — Ред.). Вбросы начались после убийства работавшего на клан Матраимовых уйгурского бизнесмена Айэркена Саймаити в Турции, который выводил из страны сотни миллионов долларов, нанося огромный ущерб киргизской экономики.
Вбросы начались через подконтрольные Западу структуры — несколько редакций, связанных с «Радио Свобода». Обществу показали, что можно и нужно выходить на митинги, когда ты чем-то недоволен.
России следует менять мягкую силу на более устойчивую и твердую. Периферия России очень плохо управляется с собственной государственностью, не получается у местных народов делать это качественно. Сам народ уже измотан физически и морально, и готов быть под грамотным и разумным управлением.
- Почему точкой создания напряженности в регионе была выбрана именно Киргизия?
— У Киргизии очень тесные дипломатические связи с Европейским союзом, очень большое количество программ, ориентированных на неправительственный сектор идет по линии ЕС. Очень много гуманитарных программ по линии прав человека и демократии идет через США. Глубокие контакты с гражданским обществом устанавливаются дипломатами посольства США. Они делают то, что не делают другие, более приемлемые партнеры Киргизии. США и Европа поступают по принципу: мы делаем то, что хотим, ведь нам никто не может запретить. Национальные интересы США простираются на всю планету.
За первые 15 лет независимости был утрачен большой массив земель сельскохозяйственного назначения. Без того бедное сельское хозяйство стало еще беднее. При этом киргизская земля самая чистая земля в регионе, так как аграрии почти не используют гербициды и пестициды.
- Насколько велика опасность того, что общество в Киргизии может пойти по пути радикального ислама?
— Исламизация уже состоялась в Кыргызстане. В Конституции записано, что Киргизия светское государство, но это уже сильно подвергается сомнению, потому что принятие решений идет с отсылкой к нормам шариата.
На смену идеологии, которая исчезла 30 лет назад, пришла другая. Народу необходимо верить и консолидироваться вокруг некоего культурного вектора. При этом киргизы по своему происхождению не мусульманский народ, и в научной среде мы можем наблюдать критический взгляд на исламизацию. Ислам в значительной степени вступает в противоречие с культурным кодом самих киргизов. То есть существуют две линии: очень глубокое проникновение ислама, вплоть до того, что некоторые государственные решения принимаются с опорой на ислам. Вместе с тем, ислам является данью моде. И собственный культурный и религиозный год киргизов
Исламизация состоялась, другое дело, что радикализм и экстремизм — это вызов для спецслужб. Людям необходимо верить, и они выбрали для себя ислам. Но экстремизм не внутри религии, а внутри трактовок. В этом вызов. У Государственного Комитета Национальной Безопасности много работы по противодействию экстремизму. То есть угроза есть, но не в религии, а со стороны трактователей и управленцев.