Итак, завязка — вторая русско-турецкая война близится к завершению, уже отгремели Очаков, Фокшаны и Рымник. В турецкой армии уже возникла своеобразная «медвежья болезнь» — турецкие гарнизоны начинали сдаваться уже при слухах о приближении «Сувор-паши», что, кстати, было оправданно — у будущего генералиссимуса были свои отношения с пространственно-временным континуумом. Бывало, он появлялся раньше слухов.
После поражения под Мачином великий визирь Коджа Юсуф-паша запросил у российского командующего Николая Васильевича Репнина перемирия.
На море события происходили своим чередом.
В мае турецкий флот попытался доставить подкрепления в крепость Анапу, осаждённую войсками генерал-фельдмаршала Ивана Васильевича Гудовича. Однако в июне контр-адмиралу Федору Ушакову удалось турок отогнать (они сосредоточились в районе Днестровского лимана — т.е. под носом у русского флота). Сражение тогда не состоялось — русские корабли требовали ремонта. Впрочем, главная задача была выполнена — 3 июля не дождавшаяся подкреплений Анапа пала.
11 августа главные силы Черноморского флота наткнулись на турецкий флот, стоявший на якоре вблизи мыса Калиакра в северной Болгарии (удивительно живописное место, надо сказать).
Турецкий флот был довольно большим — 20 линейных кораблей, 25 фрегатов, 21 меньший корабль и 15 транспортов. По турецким данным, на вооружении этих кораблей было порядка 1800 пушек. Командовал всем этим великолепием сам капудан-паша (на минуточку — главнокомандующий ВМС Блистательной Порты) Гиритли Хусейн-паша. Помогал ему выдающийся алжирский пират Сейди-Али-паша.
Относительно роли алжирских и тунисских пиратов в этом сражении мнения разнятся, но, скорее всего, она была небольшой — в бою принимало участие всего шесть пиратских шебек (небольшие парусно-гребные суда, вооружённые малыми пушками). Сражаться в строю они не умели, дисциплинированностью не отличались.
Турецкий флот находился в удобном тактическом положении. Он стоял около берега, на котором были развёрнуты турецкие батареи, задачей которых была поддержка флота. Кроме того, ветер дул с берега, что давало возможность манёвра для турок и затрудняло действия приближающегося с моря противника.
В таком положении и застал турок Ушаков, во главе флота из 18 линейных кораблей, двух фрегатов, 19 малых кораблей и репетичного судна (малый корабль, следующий вне строя и дублирующий флажковые сигналы флагмана остальной эскадре, буде они их не увидят за парусами и пороховым дымом). Всего — 990 орудий.
И тут Фёдор Фёдорович Ушаков начал совершать ошибки, каждая из которых если не вела к гарантированному поражению, то уж точно исключала победу.
Во-первых, он атаковал вражеский флот, превосходящий его в 2,5 раза по вымпелам и более чем в два раза — по числу пушек.
Во-вторых, он не стал перестраивать свою эскадру. Тут нужно дополнительное объёмное пояснение.
В те времена основное вооружение кораблей находилось в бортах и тактика, соответственно, была линейной — противостоящие флоты выстраивались в кильватерные колонны, сближались на параллельных курсах и гасили друг друга, пока хватало чем.
Проблема заключалась в том, что линия кораблей очень сильно растягивалась, и управлять ею было слегка проблематично. Сильно — это длина кораблей плюс интервал между ними. Длина по верхней палубе флагманского корабля адмирала Ушакова «Рождество Христово» — 55 метров. Интервал — не менее 100 метров. Итого боевая линия Черноморского флота — более 2,5 километров. А радио ещё не изобрели.
Кстати, воспоминания о проблемах с управляемостью парусных флотов по сей день читаются во флотских званиях: адмирал — командующий главными силами (кордебаталией); вице-адмирал — командующий авангардом (на самом деле в сражении он находился в центре боевого порядка — в бой первыми вступали самые мощные корабли); контр-адмирал — командующий арьергардом.
Понятно, что в походе плохо управляемая линия становилась неуправляемой совсем и реально корабли двигались строем трёх, реже — двух колонн параллельными курсами. В походе это было удобно, но в бою уменьшало вес залпа эскадры ни много ни мало — в три раза (корабли стреляют только одним бортом — повёрнутым к противнику).
Лёгким движением руки двухкратное превосходство турок превратилось в почти шестикратное: бортовой залп русских — 165 стволов, турок — 900.
В-третьих, Ушаков загнал свой флот в «пролив» между турецкой якорной стоянкой и берегом, подставив его под перекрёстный огонь корабельной и береговой артиллерии.
В-четвёртых, он вырвался вперёд на своём флагмане, чтобы атаковать вражеского адмирала (он счёл им Сейди-Али), тем самым лишив свой флот управления.
Закончилось же сражение немного предсказуемо.
Во-первых, нападение оказалось совершенно неожиданным для турок — они-то ведь тоже считать умели и азбуку морских сражений знали. Раз русских кораблей вдвое меньше и они не меняют строй, значит — отступят. Именно так было в июне. Турок подвёл календарь — был уже август. Ушаков успел отремонтировать свои корабли, и был полностью в них уверен.
Соответственно, когда стало ясно, что эти сумасшедшие русские действительно атакуют, время было потеряно. Турецкие корабли начали спешно сниматься с якорей, сцепляясь такелажем. Кому-то снесло бушприт… Понятно, что ни о каком правильном строе не могло идти речи.
Во-вторых, зайдя со стороны берега, русские корабли поймали ветер, получив ту самую свободу манёвра, преимущество в котором имел до этого только турецкий флот.
Кстати, береговые батареи молчали — боялись попасть в своих…
В-третьих, молодецкая атака русского флагмана управления не нарушила — русские капитаны умели драться самостоятельно, а главное — показали класс русские комендоры, обученные беглой прицельной стрельбе.
В-четвёртых, хотя Ушаков ошибся с определением вражеского флагмана, эта ошибка оказалась с правильным знаком — алжирский адмирал оказался не только наглым, но также недисциплинированным и склонным к панике. Хусейн-паша, может, и продолжил бы бой, но Сейди-Али, потеряв треть команды и будучи ранен сам, не только обратился в бегство, но и скомандовал остальным «делай как я».
Судя по всему, «сделать как он» было уже мечтой турецких капитанов, поскольку они с восторгом последовали приказу. Турецкие корабли строились французскими инженерами из превосходного ливанского леса, так что им удалось сравнительно легко оторваться от русских.
К утру корабль Сейди-Али достиг Стамбула и… начал тонуть прямо посреди Золотого Рога, привлекая к себе внимание стрельбой из пушек. В городе началась паника — с минуты на минуту ожидалось появление на горизонте верхушек мачт грозного «Ушак-паши» (который, к слову, и не пытался преследовать турок). В Яссы срочно отправился гонец с требованием соглашаться на всё…
Впрочем, там уже знали. Светлейший князь Григорий Александрович Потёмкин-Таврический довольно улыбался, читая депешу командующего флотом — не зря его мощная длань толкала по служебной лестнице худородного и мелкопоместного Ушакова! Уже практически готовый текст договора с Турцией был немедленно порван. Горе побеждённым!
Увы, Потёмкин до заключения Ясского договора не дожил. А Ушаков спустя семь лет командовал… объединённой русско-турецкой эскадрой, принуждая к капитуляции французский гарнизон острова-крепости Корфу. Восхищённый Суворов писал своему собрату-адмиралу: «Зачем не был я при Корфу, хотя бы мичманом!» Но это уже другая история.