С недавним задержанием 33 российских граждан в Белоруссии эта двусмысленность явно перешла в новую стадию. И переход этот очень логичен, если вспомнить, о чем именно сигналил Лукашенко начиная с прошлой осени.
Так, 8 октября прошлого года на том же международном форуме «Минский диалог», где Лукашенко расценивал конфликт в Донбассе как украинско-российский и говорил о желательности участия американцев, белорусский президент сделал широкий жест в сторону в ключевом вопросе международной безопасности, расторжении договора о ракетах средней и меньшей дальности (РСМД), инициированном Вашингтоном.
«Мы здесь, в русскоязычном нашем мире, прекрасно знаем ситуацию вокруг этих ракет из уст, можно сказать, средств массовой информации России. Мы знаем, и в принципе мы убеждены, что, наверное, Россия права.
Но меня удивили недавние переговоры с американскими политиками [очевидно, речь о тогдашнем советнике президента по нацбезопасности Джоне Болтоне, с которым Лукашенко встречался в конце августа 2019. — П.С.]. Очень высокопоставленный человек…
Когда я ему задал вопрос, зачем вы это сегодня делаете, Россия же готова идти на разного рода уступки, изложил позицию так, как мы слышим со стороны России. Но его ответ, фактически как упрек, меня поразил. Говорит, да нет, с Россией вообще невозможно на эту тему разговаривать, все наши инициативы они вообще не слышат….
Так я подумал: "Ну, а где правда?" Так, может быть, стоит собраться все-таки и обсудить, услышать разные точки зрения и хотя бы найти для себя, кто здесь прав, в чем эта правда», — заявил Лукашенко.
То есть стоило Болтону — первому высокопоставленному американскому чиновнику почти за четверть века — поговорить с Лукашенко, как оказалось, что с ракетами не всё так однозначно.
Эта цитата особо выгодно смотрится для американцев при сравнении ее со словами, сказанными белорусским президентом на военном параде по случаю годовщины независимости 3 июля 2017: «Идет нарастание глобальной нестабильности. Международная безопасность разрушена. На путь милитаризации вступили страны Европы. Они втягиваются в гонку вооружений и военные приготовления. США развертывают здесь, у наших границ, систему противоракетной обороны и совершенствуют свой ядерный потенциал».
А 24 декабря появилось интервью Лукашенко главному редактору радиостанции «Эхо Москвы» Алексею Венедиктову, где надо выделить три момента. Первый — характеристика конфликта в Донбассе:
«Украина в какой-то степени подставилась: русских начали душить, язык, там, и прочее. Вопросы, которых не должно быть в Украине…. Как бы там ни было, я не оправдываю сейчас Россию. Нет. Я не упрекаю Украину. Но как бы там ни было, Украина хоть маленький, но дала повод к этому столкновению».
Что же плохого сделала Россия, белорусский президент не говорит вообще, но ясно дает понять, что основная вина — на ней, а Украина лишь дала маленький повод.
Второй — это отношение к евроатлантическому курсу Киева. На прямой вопрос «а вступление Украины в НАТО — это угроза для Белоруссии?» Лукашенко отвечает: «Ну, я так не расцениваю. Я Путину уже об этом говорил и вам скажу. Самая большая угроза, что касается Украины, для России будет не НАТО, а если к власти придут и получат все оружие и вооружение, как вы их там называете грубо, нацики. […] Но вы знаете, вот эти радикальные национальные силы в Украине, вы знаете, эти батальоны, я не буду их перечислять».
То есть перспектива появления НАТОвских баз где-то под Харьковом — это в общем-то не угроза для России, тем более для Белоруссии. Правда, тут же Лукашенко пытается чуть ослабить такое впечатление от своих слов:
«Я об Украине очень много думаю. Конечно, плохо, если Украина вступит в НАТО. Это безопасности нам не добавит, ни нам, ни тем более России».
То есть вступление Киева в НАТО все же нехорошо, но не заслуживает определения «угроза».
Ну и третий, самый интересный момент, касается возможного конфликта Белоруссии с Россией. Не хозяйственных споров, которые возникали часто, а именно конфликта по типу конфликта Москвы и Киева… Эта тема распадается на три фрагмента.
Первый — о том, что такого конфликта не может быть, потому что не может быть никогда: «А вот представьте, что Беларусь будет, как Украина, только без всякой войны, захвата территорий, — это вообще нереально и невозможно, даже не стройте таких планов и не пишите об этом, в виртуальном мире не рассуждайте. Никогда! Россия никогда не будет воевать с Белоруссией, как некоторые думают. Особенно на Западе меня пугают: после Украины — вы. Ни-ког-да! Нет!»
Но два следующих фрагмента этим словам по сути противоречат. Сперва Лукашенко говорит, что Белоруссия может, если ее слишком будут упрекать в нахлебничестве, все-таки отвернуться от России. Но поскольку на самостоятельную политику у нее нет ресурсов, то придется прибиваться к Западу:
«Я сказал, что Россия не хочет и боится потерять Белоруссию. А потеряет или нет — не дай бог, конечно… Если Беларусь вообще отвернется от России и будет проводить не то что самостоятельную политику, нам очень сложно это будет сделать. Если она отвернется, понятно, куда она отвернется».
А дальше оказывается, что и равнозначный войне конфликт возможен: «Да, но если Россия… ну, вдруг, как у нас тут некоторые говорят, да и у нас, попробует нарушить наш суверенитет, — ну, вы знаете, как отреагирует не только мировое сообщество… Они уже окажутся втянутыми в войну. Этого уже Запад и НАТО не перенесет, потому что они сочтут это за угрозу им. В этом смысле они в чем-то будут правы».
Правда, тут же Лукашенко дает понять, что речь в этом случае не о моральной правоте Запада, а о реализации им собственных интересов: «Ну, что такое Западу захватить — мы формы знаем, как можно наклонить страну, — Беларусь. Вы понимаете, что это непосредственная угроза уже суверенитету России. Что такое ракеты, грубо говоря, малой и средней дальности под Смоленском».
Но ясно, что, несмотря на такую оговорку, описание подобного сценария не согласуется со статусом союзника России. И у Лукашенко это, похоже, тоже понимали, ибо и этот фрагмент, и слова о том, как Белоруссия может отвернуться от России, не вошли в большое изложение интервью, размещенное на президентском сайте. Но в эфире-то они прозвучали и на сайте «Эха» оказались опубликованы.
Но нельзя сказать, что Венедиктов так уж тогда разговорил Лукашенко. Белорусский президент и в других обстоятельствах старался не афишировать союзнические отношения с Россией.
Например, в его трех последних предвыборных программах (2010, 2015, 2020) нет ничего ни о союзном государстве, ни о какой-либо интеграции в рамках ЕвразЭС. Программы — краткие документы на пару страничек, но ничего на эту тему не говорилось и в его полуторачасовом послании народу и национальному собранию, зачитанном во вторник, 4 августа.
Порой же в публичных выступлениях Лукашенко давал понять, что Белоруссия не союзник России, а сама по себе. Так, 2 июля прошлого года, выступая на торжественном собрании по случаю независимости государства, он так рассуждал о вариантах обеспечения его безопасности:
«Знаете, можно не защищать свою страну. Можно обратиться в НАТО — Североатлантический блок — и попросить их. Если мы сильно попросим, они нам пообещают… Вы хотите этого варианта? Я — нет!
Есть другой вариант. Он нам ближе. Мы недавно в таком варианте существовали. Братская, родная нам Россия. Можем вступить в состав России, попросить их, чтобы они нас защищали. Ядерный зонтик, гиперзвуковое оружие и прочее… Будут защищать нас. Вы хотите в состав России, чтобы она нас защитила? Нет. И я не хочу.
Тогда остается третий вариант: сами будем защищать себя. И те, кто пописывает, так и размышляют. Только думают, что не они будут с ружьем ходить от Бреста до Смоленска…, а те, которые не могут поступить никуда… Вы хотите, чтобы было так? Я — нет….Мы всегда говорили (и я это прошел сполна…): Родину, Отечество должны защищать все».
Поводом для таких слов стала внутренняя проблема, принятие закона, который ограничивал право на отсрочку от военной службы для учащихся. Отсюда слова о тех, кто «пописывает», надеясь, что служить будут «те, которые не могут поступить никуда….».
Но в рамках этой внутренней игры Лукашенко вбрасывал в общество мысли: надо быть сами по себе, а не с НАТО и не с Россией, ибо та защищала бы Белоруссию, лишь если бы ее присоединила, а общего союза в рамках ОДКБ для такой защиты недостаточно.
Но, конечно, жест должны были оценить и к западу от Бреста.
В дальнейшем же сигналы Западу «я — свой» стали звучать еще чаще. А ситуация с «вагнеровцами» оказалась закономерным переходом количества сигналов в качество в расчете на то, что и на Западе произойдет ответный аналогичный переход.
Ведь Лукашенко в последние годы из нерукопожатной фигуры превратился в официальное лицо, с которым можно общаться тому же Болтону. Значит, нужно превратиться из такого лица в легитимного для Запада лидера, купив эту легитимность невиданной доселе игрой на антироссийской струне.
И в контексте решения этой задачи угроза выдать Украине «вагнеровцев» абсолютно логична. Надо обратить внимание, что Минск заявил о захвате людей, воевавших в Донбассе, не сразу после задержания.
Это сделал госсекретарь совета безопасности страны Андрей Равков сразу после встречи с Лукашенко. То есть, очевидно, после президентской санкции. Но в рамках провокации захват людей с донбасским опытом и координация с Киевом были Лукашенко необходимы. Ведь если бы среди захваченных таковых не было, значит, оказалось бы, что белорусские силовики задержали лишь каких-то неизвестных безоружных мужчин, в чью опасность поверить трудно и вменяемому стороннику Лукашенко.
Допустим, до выдачи Киеву дело не дойдет, — я лично не могу этого представить. Однако, бесспорно, после случившегося белорусская столица становится городом опасным и для представителей ДНР и ЛНР в структурах Контактной группы.
Поэтому, когда ситуация с коронавирусом позволит вернуться к очным переговорам, надо будет подыскивать для них другое место.