- Святослав, вас там паводком не смыло? Какая вообще обстановка в Черновицкой и окружающих областях?
— Бывало и хуже — как, например, в 1968 году, когда Черновцы пострадали от наводнения намного больше. Нынешний паводок не достиг масштабов затопления 2008-го, благодаря чему город не понес критических потерь. Однако ситуация в области и соседних регионах намного сложнее. Потому теперь и без того обнищавшему украинскому государству придется возмещать огромные убытки населению, оставшемуся без крова, и спешно восстанавливать разрушенную инфраструктуру — школы, дома, мосты, автомобильные и даже железные дороги. Можно без преувеличения сказать, что последние полгода Украина не выходит из состояния шторма. Впрочем, на время паводка все остальные проблемы — карантин, экономический спад, война на востоке и внутриполитическая борьба — отошли на второй план и в сознании обывателя, и представителей власти. По крайней мере, на Западной Украине.
- В начале июня Минразгром (Министерство развития громад) обнародовал проект новой «нарезки» Украины на районы. Может, именно поэтому местные власти так отстранённо реагируют на паводки — просто никто не знает, получит ли кресло в новом, укрупнённом районе?
— На эту борьбу за районы я сам смотрю достаточно отстранённо, взглядом философа. Ведь, в сущности, какое значение в современном мире имеют номинальные административные центры и условные границы внутренних административных единиц? Это много значило в плановой, централизованной экономике СССР, где все команды и ресурсы распределялись вручную через конкретные органы и конкретных чиновников, чья сфера деятельности и положение в иерархии были строго определены.
Так вот, отчаянное противостояние элит за то, какими будут новые границы районов и какие города станут их центрами, вскрывает подлинную причину конфликта: это борьба за бюджетную кормушку. Руководство городов, которые сохранят за собой статус административных центров, окажется в привилегированном положении — попросту говоря, ближе к корыту. А связанные с ними элиты будут перераспределять ресурсы в свою пользу — и, в лучшем случае, в пользу своих избирательных округов.
Что от этого выиграют простые люди, которых периодически привозят на митинги и акции протеста за или против присоединения или отсоединения районов, сел и городов? Их жизнь ведь зависит от совершенно других, но вполне реальных факторов: наличия работы, дорог, образования, медицины. Эти сферы напрямую не связаны с административным делением — они зависят от эффективности власти в каждом отдельно взятом населенном пункте. Однако избиратели, движимые инерцией советского мышления, не желают этого понять и принять ответственность за себя и свои решения, поэтому вовлекаются в бесперспективную войну за видимость «светлого будущего».
- Горные районы Черновицкой, Ивано-Франковской, Закарпатской областей, которые ныне пострадали от паводков, в новом проекте, как правило, присоединены к равнинным. Это какая-то особая нелюбовь к гуцулам — или областным и киевским чиновникам не хочется далеко ездить?
— В этом есть определённая логика: горные районы труднодоступные и малонаселенные, в большинстве их населённых пунктов, кроме нелегальной вырубки лесов и частного сельского хозяйства, не ведется никакой экономической деятельности. Туристическая отрасль слабо развита, в силу рельефа связь между горными сёлами зачастую налажена ещё хуже, чем с равнинами. Поэтому развивать районную инфраструктуру в высокогорье невыгодно и, при нынешних никчемных возможностях государства, едва ли возможно. С другой стороны, следует понимать, что «освободительная» борьба гуцулов за создание отдельных горных районов — это не что иное, как попытка сохранить монополию на нелегальную вырубку карпатских лесов. А навязчивое стремление равнин присоединить к себе горы — не что иное, как желание местных элит влезть в «лесные схемы».
- Проект нового районного деления Украины направлен против нацменьшинств, которые живут на Буковине и Закарпатье. Румынские и венгерские населённые пункты разделены между несколькими районами, к Береговскому району Закарпатья присоединяют Вингорадовский — и венгры становятся нацменьшинством даже в этом районе. Но никаких претензий со стороны Венгрии, Румынии и ЕС в целом нет — то есть дальнейшая ассимиляция нацменьшинств на Украине пойдёт ускоренными темпами?
— В теории это следовало бы называть словом «интеграция», однако фактически её не было и не будет. Полноценная интеграция нацменьшинств в украинское общество предполагает доступ к возможностям, начиная с образования. Но за 30 лет независимости Украина не смогла наладить в своих венгерских и румынских районах даже нормального обучения украинскому языку. Без адекватной гуманитарной политики механическое «размывание» иноязычных районов не приведет ни к интеграции, ни к столь желаемой националистами ассимиляции местного населения. Оно как жило, так и будет жить в национальных гетто, однако если раньше часть формальных вопросов жители решали в своих же, преимущественно румыно- или венгроязычных районах, со своими чиновниками на понятном им языке — то теперь им придется взаимодействовать с украиноязычными центрами, в которых их просто не будут понимать (или демонстративно отказываться это делать). Несложно спрогнозировать, какие трения это может вызывать на бытовом уровне.
Именно это наверняка будет повышать градус недовольства и ощущение «чужеродности» среди живущих на Украине венгров и румын, которые теперь по-настоящему почувствуют, что живут в «чужом» окружении и в «чужой» стране. Для украинской государственности это очень опасно, но на пути саморазрушения мы, по всей видимости, останавливаться не собираемся.
- Однако в новом проекте есть и удачные предложения, опирающиеся на историю тех или иных территорий. Я имею в виду создание Хотинского района в Черновицкой области, который объединит всю Северную Бессарабию, или Кременецкого в Тернопольской, — куда войдёт большинство православных населённых пунктов. Почему такой историко-культурный подход не задействован в других областях Западной Украины?
— Мне кажется, что такой подход был бы наиболее правильным, так как учитывает не только исторические, но и ментальные особенности регионов. В 2014 году в исследовании для Института западно-украинских исследований «Парламент Западной Украины: фантазии, очертания, перспективы» я уже предлагал подобное деление на уровне новых западноукраинских областей, с последующим изменением их границ и переносом административных центров в маленькие, но исторически значимые города. Однако для власти это слишком смелые решения, поэтому вся так называемая «реформа децентрализации» сводится к пустой имитации. По большому счету, мы с большой помпой укрупняем районы — но что это изменит в жизни людей? Как это улучшит положение экономики? Риторические вопросы, к сожалению.
- Ваш прогноз: удастся ли президенту и правительству «продавить» этот проект через Раду до местных выборов или он повторит судьбу предыдущих «децентрализационных» проектов времён Порошенко и Гройсмана?
— Ответить на этот вопрос достаточно сложно, ведь до сих пор нет уверенности даже в том, что местные выборы в этом году вообще состоятся. В кругах региональных элит последние недели активно обсуждают вероятность того, что в связи со «второй волной» эпидемии коронавируса выборы в местные органы власти могут отменить. Эти слухи небезосновательны: после условного ослабления карантина власть увеличила тестирование населения — и закономерно на бумаге цифры заболеваемости поползли вверх. Премьер-министр Денис Шмыгаль уже объявил о «второй волне», так что не следует исключать, что до осени из карантина страна полноценно не выйдет. Смогут ли в таких условиях провести выборы — вопрос открытый. Ничего хорошего это не сулит в первую очередь самой власти, которая потеряет и легитимность, и доверие. В новейшей украинской истории после этого всегда начинался Майдан.