— Такого решения в Бишкеке ожидали. Просто превалировало мнение, что этот процесс будет тянуться достаточно долго, как минимум до следующего года. Если не случится форс-мажорных обстоятельств, связанных с пандемией, в октябре должны состояться выборы в парламент.
Эти выборы, в отличие от выборов в соседних государствах, вызывают живейший интерес у всех участников политического процесса в Киргизии. Просто потому, что парламент является достаточно влиятельным органом власти в стране, что отличает ее от других республик. Это всерьез заставляет участников биться буквально за каждый голос, партийная жизнь кипит и уже начинает закипать.
Поэтому ситуация с реальным сроком бывшего президента будет использоваться во внутриполитической борьбе самыми разными силами. И дело даже не в самой фигуре президента, хотя он остается довольно влиятельным человеком, располагающим оставшимися финансовыми, административными и региональными ресурсами. Он, конечно, не относится теперь к числу политических тяжеловесов, а его «социал-демократическая партия» (бывшая партия власти) переживает теперь не лучшие времена. Скорее всего, в следующий парламент она не войдет, она развалилась на несколько кусков, а люди из нее активно разбегаются.
Дело в том, что эту фигуру и все скандалы будут использовать в своих политических целях. Оппоненты власти в том, чтобы на власть давить и обвинять ее в политических репрессиях. Провластные люди будут говорить, что таким образом ведется борьба с коррупцией, и будут отчасти правы. Все будут отчасти правы, но все будут использовать этот сюжет во внутривидовой борьбе, которая в Кыргызстане никогда не прекращается.
А то, что иногда эта внутривидовая борьба приобретает причудливые и даже брутальные формы, мы видели и в марте 2005 года, и в апреле 2010-го, когда произошло то, что кто-то называет «революциями» и «переворотами». Но смена власти была, и оба президента сбежали. Один сейчас в Москве, другой — где-то под Минском. Внутриэлитная борьба приобрела жесткие формы, что закончилось перестройкой внутриэлитной системы, переделом бизнеса, перетягиванием скудных государственных экономических ресурсов от одних к другим.
- Думаете, стоит ожидать чего-то подобного сейчас?
— Сейчас есть большой запрос у значительной части киргизского политического класса о том, чтобы опять попытаться замутить какой-то очередной Майдан и под это дело опять переделить власть, посты и так далее. Это желание в Кыргызстане есть всегда. Я помню, как за годы правления Атамбаева было как минимум три острых момента, когда дело могло кончиться таким же Майданом 2005 и 2010 годов с погромами, с разграблением магазинов, а главное — с переделом собственности и портфелей.
Но тогда власти удалось эти потенции сбить деньгами, точечными репрессиями, подкупами наиболее активных контр-элитариев и так далее. Вполне возможно, что и сейчас власти удастся эту нарастающую волну сбить. Но эта волна будет вне зависимости от того, посадили Атамбаева или не посадили. Будет просто использоваться общий настрой элит на то, чтобы устроить новую дележку постов и денег. Это витает в воздухе.
Президент Жээнбеков — человек не склонный к каким-то резким действиям. Некоторые обвиняют его в том, что он недостаточно четко управляет страной, что реформы топчутся на месте, что экономика стагнирует. Но дело в том, что она стагнировала и при Акаеве, и при Бакиеве. После того, как страна вошла в ЕАЭС, наметились робкие возможности для того, чтобы вывести республику из перманентного экономического тупика. Но они только наметились. И позитивные изменения, если и будут происходить, будут происходить медленно, нелинейно, с отступлениями. А общество не хочет ждать и хочет результатов здесь и сейчас.
И поскольку ничего этого нет, коррупция зашкаливает (а это традиционная киргизская проблема, которая была и при Акаеве, и при Бакиеве, и при Отунбаевой и при Атамбаеве), те, кто хотят раскачать ситуацию (как внутри страны, так за ее пределами), будут использовать эту антикоррупционную схему по полной. Очевидно, что по мере приближения осени накал антикоррупционных разоблачений будет только нарастать.
То, что Атамбаева посадили по коррупционным обвинениям, по мысли власти, должно было сбить этот накал. Но получится ли — большой вопрос, потому что к действующей власти уже предъявляют по этому поводу очень много претензий. То есть то же самое, что было на Украине во времена Януковича, когда будущие коррупционеры обвиняли действующих коррупционеров в коррупции, сбрасывали их и занимали их места в коррупционных схемах. И в Кыргызстане тоже не произошло никаких изменений, на которые рассчитывало общество: ни в пятом, ни в десятом годах.
Вопрос состоит только в том, удастся ли властям сбить эту волну, или же нет. А Атамбаев превращается просто в повод, для того чтобы активизировать какие-то общественные движения (особенно в столице) и обвинить власть в том, что она преследует инакомыслящих. Но все прекрасно знают, что и тот же Атамбаев, и тот же Жаимбеков — это люди, которые были близко связаны.
- Говорят, что Атамбаев фактически привел Жаимбекова во власть…
— Это люди, биографии которых как минимум два десятилетия были неразрывными. Тот же Жаимбеков — выходец из социал-демократической партии, о которой мы говорили ранее. Большая часть его карьеры строилась именно среди социал-демократов: когда они были без власти, когда они были во власти, и когда действующий президент, опираясь на норму закона, что президент должен быть беспартийным, от этой партии абсолютно отстранился. Сейчас эта партия фактически разваливается, люди бегут, переобуваются на ходу, пытаются встроиться в другие геополитические проекты.
- А сами как думаете? Здесь больше борьбы с коррупцией, или политического преследования?
— И то, и то, конечно. Атамбаев заслужил то, что заслужил. Когда летом прошлого года штурмовали резиденцию в его родовом селе, погибли силовики, и сам Атамбаев признал, что оружие было только у него, я уже тогда сказал, что этими заявлениями он сам поднял себе срок с пола. Но его пока осудили по другой статье.
Так что остаются висяки в связи с гибелью офицера силовых структур, которого по официальным данным баллистической экспертизы убили из СВД. А такая официально зарегистрированная винтовка была только у Алмазбека Шаршеновича. Так что при желании остается возможность тянуть и тянуть множество других ниточек.
Кроме того, значительная часть окружения Атамбаева уже сидят по коррупционным преступлениям (экс-премьеры Исаков и Сатыбалдиев). Один уже мотает срок по коррупционным статьям, а другой ждет в СИЗО, когда же окончится следствие. То же самое относится к бывшему руководству КГНБ, к силовым структурам, бывшему мэру Бишкека и многим другим. Значительная часть людей Атамбаева либо сидят, либо ждут срока, либо сотрудничают со следствием.
Другая часть уже переметнулась, либо в оппозицию, либо при власти. Кто-то уехал послами, кто-то получил должности. В любом случае осталось много людей, недовольных тем, как власть поменялась при переходе от Атамбаева к Жээнбекову. Они и раскачивают ситуацию. А им помогают в этом извне. Кто активнее всех качает ситуацию с коррупцией? НКО, которые уже 20 лет сидят на американских грантах. Кто громче всех кричит про чистый Кыргызстан без коррупции? То же самое вы видели на Украине в 2013-2014 годах. Один в один. Только у тех были украинские фамилии, а у тех — киргизские.
- А почему в Киргизии, в отличие от других среднеазиатских государств, не получилось создать прочную политическую систему с мирным транзитом власти? Почему там все как на Украине?
— Изначально получилось именно так. Вспомните 89-91 год, когда формировалась система власти независимой республики Кыргызстан. Тогда ведь академика Акаева поставили руководить страной как сугубо временную структуру, когда лидеры регионов и родоплеменных образований, которые были замаскированы под советскую партийную номенклатуру, как они думали, договорятся между собой, кто же будет управлять.
Но в итоге Акаев, который рассматривался как временная, слабая фигура, не имеющая денег, авторитета и людей, правил страной 15 лет. Дольше, чем все остальные президенты. Но в силу стартовых условий и своих личных качеств он все равно не смог выстроить сильную систему власти, заточенную под конкретного президента.
Поэтому Киргизия изначально оказалась страной с самой слабой авторитарной системой. Акаева упрекают в авторитаризме. Но по сравнению с тем, что происходит у соседей (не буду называть государства и персоналии), это самая свободная и даже анархическая система.
Кроме того, там не было олигархата. Не было финансово-промышленных групп во главе с авторитетами. У них не было людей наподобие Коломойского и Ахметова. Киргизия — страна бедная.
Она, как любая горная республика (кроме Швейцарии), была дотационной и получала деньги из центра. В СССР две таких хронических дыры было, постоянно сосущих из союзного бюджета, — Таджикистан и Киргизия. Две горных республики с момента своего образования в рамках СССР были убыточными, дотационными и существовать без Центра не могли.
- А почему ими не занимались при СССР?
— Потому что не было серьезных ресурсов, которые они могли предложить Центру и всесоюзному рынку, а после образования независимости — мировому рынку. Что есть Киргизия, кроме ее транзитной территории, кроме незначительного горно-металлургического комплекса и кроме возможности торговать китайскими товарами?
- Но говорят наоборот, что Бишкек был интеллектуальным центром и городом «оборонки», и что все это якобы пришло в упадок только после развала СССР?
— Да, был завод «Дастан», на котором делали торпеды. Но это была одна из маленьких частичек оборонно-промышленного комплекса СССР. Тот же «Дастан», который производил некоторое специализированное оборудование для флота, — маленькие детальки в гигантском механизме. Даже в сравнении с казахстанским ОПК и тем, что осталось на территории Узбекистана, — это мелочи.
А по поводу интеллектуального центра, да, университет был. Но а где их не было? Даже в Ашхабаде был университет. И что? Туркменская элита стала элитой? На самом деле ничего так такого не было. Страна получила и науку, и промышленность, и ОПК, после войны по инициативе союзного руководства в рамках этой же самой политики постоянного дотирования убыточных горных республик. Если бы не целенаправленная союзная политика по вытаскиванию этих горных республик из средневековья — ничего бы там не было сейчас. Хронический упадок, который наблюдается за период независимости, свидетельствует о том, что поток дотаций из центра иссяк.
Да, им помогают. Им помогают грантами, Запад помогает через сети НКО. Им помогает ООН и международные организации. Им помогает Россия, списывая долги и давая новые деньги на стабилизацию бюджета или чего-то еще. Им помогают соседи. Но это все в сравнении с громадными потоками, которые шли из федерального центра в советское время, несопоставимо.
Кроме того, это все разворовывается, потому что нет контроля, который был в советское время. Даже в позднем СССР растаскивать деньги так, как их растаскивают сейчас, никто не рисковал. Там был и КГБ, и ОБХСС, и партийный контроль, и «билет на стол». А когда все стали независимыми, то все стали воровать так, что просто страшно. Элита оказалась предоставлена сама себе, лишена всякого контроля и сыграла с собой ту же самую шутку, которую сыграли все элиты бывшего СССР, где-то больше, где-то меньше. Не буду указывать пальцем, но все прекрасно видят, как национальные элиты распоряжаются своим суверенитетом и бесконтрольно контролируют финансовые потоки, простите за тавтологию.
Главный для постсоветских элит суверенитет — это в первую очередь возможность не нести ни перед кем никакой ответственности за свои действия. Ни перед обществом, ни перед внешними центрами. Поэтому в Кыргызстане мы видим, как формируется хронически дефицитный бюджет, который там постоянно существует, периодически испытывая различные проблемы, как сейчас.
- И как сегодня вы оцениваете экономическое положение страны?
— Сейчас у нее проблемы с эпидемией, с резким сокращением притока денег, которые ввозили в страну трудовые мигранты. Или как сокращение потоков серого импорта или прямой контрабанды, которая шла в республику из Китая. Поэтому денег становится меньше, новых потоков и новых производств не появляется, новых возможностей для извлечения ресурсов нет.
Денег у элиты все меньше, и это очень серьезно многих напрягает. Отсюда обострение внутриэлитной борьбы в первую очередь. А раскачать общество в Киргизии достаточно просто. Во-первых, это дешево. Когда население, мягко говоря, живет в очень некомфортных социальных условиях, митинг, где тебе платят 100 долларов в сутки — просто гигантские деньги. А для большинства элитариев, которые разбогатели на контрабанде, производстве левого спирта или более легальных занятиях выделить такую сумму — не проблема.
Для почти 6 млн республики, из которой половина населения живет в Бишкеке, а половина второй половины находится на заработках в России и Казахстане — вполне большие цифры. Раскачать ситуацию просто и дешево, это и происходит в Киргизии. А силовые структуры слишком слабы, дезорганизованы всеми этими ситуациями и безденежьем, коррумпированы. Поэтому выстроить аппарат противодействия технологиям цветных революций для Бишкека затруднительно. На это нет ресурсов. А те ресурсы, которые есть, уходят в часть оплаты по долгам тому же Китаю, которому Киргизия должна почти половину своего внешнего долга. Уходят на то, чтобы элиты более-менее спокойно существовали и не бросали вызова власти. И все. На развитие страны просто нет ресурсов.
Если еще 10 лет назад за счет той же китайской контрабанды можно было получить серьезные деньги и получить шанс на индустриализацию, то это время Киргизия упустила. Сейчас эти бодания и перекрытия, которые идут на границе с Казахстаном, — это все остаточные явления борьбы за китайские товарные потоки. Казахи окончательно выдергивают из-под киргизов эти потоки.
- А как в условиях описываемых вами рисков будут складываться дальнейшие отношения Москвы и Бишкека?
— На самом деле пока они достаточно беспроблемно складываются. Не будет преувеличением сказать, что среди всех стран региона Киргизия и Таджикистан являются самыми зависимыми от России в военно-политическом смысла странами. В экономическом — они, конечно, давно и плотно сидят на крючке у наших китайских друзей. Но Китай не вмешивается в эти процессы.
Кто бы ни пришел к власти в результате революций и переворотов, все они придут с деньгами к Китаю. По большому счету, неважно, южане победят северян или северяне попытаются взять реванш у южан в очередной раз. Какая будет фамилия будущего президента, их не особо колышет. У нас немножко другая ситуация. Мы заинтересованы в Киргизии не только как в территории транзита своих товарных потоков, как это есть у Китая. Мы заинтересованы в том, чтобы в Киргизии сохранялась социальная стабильность хотя бы в том виде, в каком она сложилась в последние пять лет. Чтоб там не было погромов, межнациональной резни, чтобы не повторялось событий лета 2010 года.
Кроме того, Россия заинтересована в том, чтобы на территории Кыргызстана функционировала наша военная база. Чтобы там в условиях стабильной внутриполитической ситуации не было погромов, результаты которых придется расхлебывать России, потому что через нее в случае неблагоприятной ситуации пойдут потоки беженцев. На ее территории постоянно находится несколько сот тысяч граждан Киргизии, многие из которых уже оформили себе российское гражданство.
То есть Киргизия уже сейчас по факту является вассальным государством РФ, поэтому нам приходится, хотим мы или нет, в своих интересах поддерживать это государство, вписывать его долги и давать новые деньги, чтобы поддерживать в этом государстве приемлемый для нас уровень стабильности. Потому что если этот уровень стабильности окажется неприемлемым, нам придется тратить значительно большие ресурсы на то, чтобы защитить свои национальные интересы.
Поэтому здесь никакой велосипед изобретать не нужно. Нужно наращивать сотрудничество в рамках ЕАЭС. Я уже сказал, что некоторая позитивная динамика за два года после вступления в ЕАЭС наметилась. Но для того, чтобы наметился некий рост киргизской экономики, потребуется больше времени. И нужно сделать так, чтобы киргизская элита была более ответственной, грубо говоря, меньше воровала. Это, наверное, самый трудный пункт в стратегии по налаживанию отношений с Кыргызстаном. Других элит, как говорится, у нас нет, и приходится работать с тем, что есть.
России, также, очевидно, нужно налаживать партнерство с Кыргызстаном в таких конкретных сферах, как безопасность и информационная безопасность. Это и делается. Тут что-то революционно нового не придумаешь. Снять Киргизию с дотаций и сказать: «идите сами»? Так это создаст нам больше проблем, чем в нынешней ситуации.
- А если Киргизия превратится в откровенно русофобское государство?
— Антироссийская Киргизия в конечном итоге просто приведет к тому, что нам надо будет эвакуировать свою военно-воздушную базу. А кроме нее, формально являющейся базой ОДКБ, но де факто — российской, есть сеть объектов, которые представляют интерес для различных компонентов наших Вооруженных сил и в конечном счете для национальной безопасности.
Да, с этим можно жить, эта база не всегда тем существовала. Но оголяются значительные участки южного направления, которые потребуют концентрации ресурсов и новых решений по другим направлениям. Если мы, условно говоря, теряем Киргизию по украинскому сценарию, то Россия решит свои проблемы, и, в отличие от других постсоветских государств, всегда решала. Но зачем это делать? У нас хватает узких мест и без Киргизии. Мест, требующих оперативной и серьезной реакции.
Да, нынешняя ситуация тревожная, и мы об этом говорили в ходе всего этого разговора. Но пока она не катастрофичная. Тот же Жээнбеков, кем бы он ни был, пока держит удар.
- Какие у него преимущества?
Я уже говорил, что Киргизия раз в полгода балансирует на острие какого-то варианта Майдана. Пока этого удается избегать. С 2010 года ситуация достаточно спокойная. С каждым годом система становится гибче. Если сравнивать с тем, что было в конце 2005 и в течение 2010 года, нынешняя система смотрится постабильнее. Кроме того, общество тоже учится постепенно. И на собственном примере, и на примере бывших государств общество убеждается, что попытки силовой перестройки системы отдельно для каждого гражданина в 99 из 100 случаев заканчиваются плохо. Ухудшается уровень жизни для каждого отдельного предпринимателя, студента, рабочего, агрария. Радикальный политический активизм вреден для каждого отдельного индивидуума.
Это же является сдерживающим ситуацию в Киргизии фактором. Точно так же, как это является сдерживающим фактором в соседнем Таджикистане, позволяющим обществу мириться с очень своеобразным политическим режимом. Им помогает опыт гражданской войны. Этот травмирующий опыт прошлого и в Киргизии, и в Таджикистане служит гораздо более стабилизирующим фактором.
Кроме того, все видят, чем это обычно кончается. Все сравнивают с тем, что можно было наблюдать на Украине или в Армении. Но и на собственном опыте все убедились. В Таджикистане, где в 90-х годах все происходило достаточно брутально, тоже не хотят повторения этой ситуации. Причем не хочет этого даже поколение, которое всю сознательную жизнь провело при президентстве Эмомали Шариповича Рахмона. Общество становится более зрелым. Но понятно, что это не является панацеей от разного рода цветных сценариев.
- А как вам видится дальнейшая судьба страны?
— Киргизия — это страна, прогнозы по которой давать сложно, а лучше вообще этого не делать. Там очень бурная политическая жизнь, которая иногда заканчивается погромами в магазинах, стрельбой и трупами. В сравнении с Узбекистаном или Казахстаном политическая жизнь в Киргизии настолько бьет ключом, что экспертов из соседних стран берет оторопь и они приводят ее в пример того, как не надо строить государство. Ну а те, кто молятся на Сороса и общечеловеческие ценности — наоборот. Говорят, что так и надо строить. То есть все зависит от оценщиков того, что происходит в Киргизии. Кому-то нравится, кому-то нет.
Но население Киргизии все понимает, и оно активно голосует ногами, уезжая на работу в России, Казахстане и даже в Узбекистане, пусть пока в небольших количествах, но тем не менее. Страна додемократизировалсь настолько, что найти там работу, которая обеспечивала бы минимальный уровень потребления для человека и его семьи, с каждым годом все сложнее. Вот на этом фоне и разворачивается политическая свистопляска, которая от случая к случаю наблюдается.