— Ну, во-первых, это закон не о рынке земли, а закон о распродаже земли. Во-вторых, он вряд ли будет работать так, как думают товарищи, его принявшие, поскольку фактически никаких механизмов реализации данного закона там не прописано, систему учета повесили на нотариусов, что категорически неправильно.
При неполном кадастре и при отсутствии законодательства об обороте земель и использовании земли в общем-то получаем очень хорошо пропиаренный, но непонятно как работающий в перспективе закон. Если граждане, которые его приняли, рассчитывают, что сейчас, после эпидемии коронавируса, крестьяне быстренько побегут продавать свои паи, потому что не на что купить еду, то, возможно, кто-то и побежит, но изобильное количество, наоборот, будут использовать свой пай, чтобы там что-то вырастить и таким образом пропитаться, как это было в 90-е годы.
То есть, с одной стороны, время было выбрано достаточно удачное, для того чтобы не было митингов, а с другой — как раз этот коронавирус и ситуация с проблемами с продовольственным повышением цен и возвратом сюда до полутора сотен (пока что, сколько всего вернется, непонятно) заробитчан, часть из которых тоже вспомнит, что у них есть паи, и, пока нет возможности вернуться обратно в Европу, решит с ними что-то делать, нивелирует надежду на то, что земля будет распродаваться.
- Вы упомянули, что власти выбрали удачное время для принятия этого закона. При этом несколько дней назад президент Владимир Зеленский заявлял, что не собирается использовать ситуацию с коронавирусом и режимом ЧС для протаскивания удобных власти законов. А закон о рынке земли относится к этой категории?
— Безусловно, входит. Поскольку он несколько раз приезжал в парламент и возмущался нехваткой голосов, то, конечно, входит. При том при всем, что принятие этого закона вообще никакого отношения не имеет к борьбе с коронавирусом. Его ни с какой точки зрения не имело смысла принимать именно сейчас, кроме как исходя из возможных требований МВФ (Международного валютного фонда. — Ред.). Но, с другой стороны, с МВФ нужно говорить совершенно иначе.
Имея такое количество задолженности перед МВФ, имело смысл вести себя строго наоборот: не требовать от них каких-то кредитов, а договариваться о реструктуризации долгов. Потому что тот несчастный миллиард, который мы получим, вообще не решит никаких проблем.
А вот договор о реструктуризации позволил бы на ближайшее время освободить порядка 200 как минимум миллиардов гривен, то есть это те же самые деньги, которые по сути вчера уже были приняты в виде изменений в госбюджет.
- А Зеленский говорил о 8 миллиардах.
— Ну, как известно, этот человек — царь природы, только звенья об этом не знают, потому что они неграмотные. Напомню, что единовременное получение подобной суммы от МВФ в истории Украины не было никогда. Максимум, что Украина получала, — это до 4 миллиардов. Поэтому это весьма странное заявление, которое требует проверки с противоположной стороны, — это раз, а во-вторых, ну и что?
Как абсолютно всем известно, уже в течение 50 лет МВФ никому никогда никаких кредитов не дает. И все отношения государств с МВФ нельзя назвать отношениями заемщика и кредитора. Потому что кредит имеет вполне четкие функциональные параметры. Кредит должен быть целевой, кредит должен быть срочный, кредит должен быть платный, кредит должен быть возвратный, и кредит должен быть обеспеченный. Это кредит. А от МВФ мы не получаем кредитов. В лучшем случае отношения с МВФ можно назвать своп-операцией.
И если посмотреть на историю отношений Украины с МВФ, то после очередного транша в течение нескольких месяцев всегда наблюдалась одна и та же картина: это девальвация национальной валюты, уменьшение золотовалютных резервов, увеличение оттока денег за кордон и снижение экономической активности внутри страны. Что в общем логично: если из страны убегают деньги, то экономическая активность здесь снижается в силу того, что ее нечем здесь обеспечивать.
- Как думаете, а возможны ли протесты против рынка земли, когда будет снят режим ЧС? Националисты, другие политсилы и общественные активисты уже заявляли об этом ранее.
— В зависимости от того, когда закончится. Плюс у нас впереди есть выборы, и можно достаточно эффективно свою готовность реализовать в виде победы на этих самых выборах. Потому что проводить какие-то акции протеста уже после того, как закон приняли, смысл имеет разве что для мобилизации электората.
А мобилизация электората имеет смысл только тогда, когда у тебя на носу выборы. Поскольку вчера же Рада проголосовала за изменения в бюджет и деньги на выборы идут, значит, у нас выборы в октябре все-таки состоятся. По крайней мере, из сегодняшней позиции.
— Есть такая возможность. Как вы заметили, закон голосовался в нарушение всех возможных процедур. Возьмите даже то время, когда он был принят. Я понимаю, что для Украины это своеобразная практика — принимать за полночь важные решения, но это не предусмотрено действующим регламентом Рады. Поэтому да, шансы оспорить есть.
Что будет делать Конституционный суд, сложно сказать. Но напомню, что в течение почти полутора лет — с февраля 2018 года и до отстранения бывшего главы КСУ Святослава Шевчука — Конституционный суд имел практику принятия решений о признании неконституционными законов на основании нарушения регламента.
Я понимаю, что у нас римское, а не островное право, но, тем не менее, идти на 180 градусов против своих же принятых решений новый состав Конституционного суда вряд ли будет. Потянуть время — да, возможно. Но если нарушение регламента будет доказано, то так или иначе придется признавать данное решение неконституционным.
- В то время как ОПЗЖ и «Батькивщина» голосовали против, рынок земли поддержали «Европейская солидарность» и «Голос». Как вы считаете, почему они это сделали?
— Потому что они и раньше собирались это делать. То есть [глава «Евросолидарности» Петр] Порошенко начал выступать против, когда перестал быть президентом. А пока он был президентом, выступал за.
И как раз отсутствие весенних посадок свидетельствует о том, что договоренности между Порошенко и Зеленским однозначно были. Ну, потому что сидящий Порошенко не мог бы предложить свой голос за данный законопроект.
— Во-первых, монобольшинство существовало первые месяца два, после чего в нем начались разброд и шатания. Во-вторых, я бы не связывал рынок земли и т.н. «антиколомойский закон» вместе: если вы внимательно посмотрите на этот закон, то обнаружите, что он не «антиколомойский», а антиинвестиционный.
По сути этот закон позволяет государству национализировать все что хочешь и не нести за это ни малейшей ответственности. И как вы думаете, придет ли какой-нибудь вменяемый инвестор в Украину, если будет знать, что его инвестиции могут быть национализированы просто потому, что его бизнес кому-то понравился? Тем не менее, такой закон приняли.
Будет ли он работать против [бизнесмена Игоря] Коломойского — это бабушка надвое сказала, а вот что он будет работать против инвестиций, которые теперь в Украину вряд ли придут в принципе, то это можно сказать со 100%-ной уверенностью.