В двух предыдущих статьях о ситуации в Белоруссии я изложил два основных тезиса — «мягкая белорусизация», когда «лягушку постепенно варят в молоке», и ситуация, когда власть на местах капитулирует перед националистической оппозицией. Покажу на паре наглядных примеров, как это происходит на практике.
30 июля 2019 года в Минске разгорелся скандал. Оказалось, что на одной из станций минского метрополитена, прямо у эскалатора, был размещен (официально, разумеется) рекламный плакат культурного объединения «Арт-Сядзiба» с надписью «Родная Беларусь» и подписью «Пастаў правільна націск!» (бел. «Поставь ударение правильно!»).
Поясню, в чем суть, — в русском языке ударение ставится на второй слог («роднАя»), тогда как в белорусском на первый («рОдная»). Кстати, возможно, не случайно рекламный щит был размещен именно на станции метро «Октябрьская», о которой я писал в одной из предыдущих статей, — остановка на ней объявляется голосом в метро исключительно на белорусском как «Кастрычніцкая», что русскоязычных совершенно дезориентирует (но разве не в этом и состоит задача — наглядно показать, что «вам тут не Россия»?).
Само по себе заявление о том, что в стране с официально прописанным в Конституции двуязычием есть «правильный» язык (белорусский) и «неправильный» (русский), выглядит дискриминационно. Причем особенно нагло и вызывающе это звучит именно в Минске, где абсолютное большинство жителей русскоязычные!
После того как две недели рекламный щит провисел на станции, в метрополитене заикнулись о том, чтобы его снять из-за поступающих жалоб пассажиров. Руководитель «Арт-Сядзiбы» Павел Белорус написал об этом гневный пост в Facebook и… всего лишь через час перед ним уже извинялись и заверяли, что его рекламу трогать не будут!
Вот так! Чиновники еще и извиняются перед умеренными националистами, которыми и укомплектовано руководство «Арт-Сядзiба», чтобы те не гневались на них. В противном случае можно прослыть «непрогрессивными» и «не понимающими важности текущего момента». Ведь именно «Арт-Сядзiба» в 2014 году начала генерировать визуальные смыслы, которые сейчас эксплуатирует руководство страны, — Дни вышиванки и т.п.
В общем, пассажирам минского метро продолжили показательно тыкать в лицо тем, что русский язык «неправильный».
А вот другой пример — город Слоним (Гродненская область). Негодование белорусской оппозиции, в том числе читателей культовой в этой среде газеты «Наша Нiва» (которую за последний год резко полюбили и начали давать ей эксклюзивные интервью высшие чиновники Белоруссии — то министр культуры, то еще кто-нибудь), вызвало то, что ко Дню белорусской письменности в центре города открыли большое граффити с надписью «Слоним» на русском языке.
Один из читателей «Нашей Нiвы» сообщил 17 июля со странице газеты: «Я направил обращение в Слонимский райисполком, мне пообещали, что к 1 июня надпись исправят, но что я вижу по факту? Вчера, 16 июля, надпись осталась такой же». Как же так, ведь желание читателя «Нашей Нiвы» — закон для чиновников?
Оказывается, некоторые чиновники не поняли и пробовали сопротивляться давлению. Занявшая 8 июля 2019 года пост заместителя председателя Слонимского райисполкома Тереса Юшкевич заявила в ответ: «В последнее время в адрес райисполкома поступило несколько обращений по поводу сохранения надписи на русском языке, ссылаясь на исторические факты и законодательство Беларуси, а также сохранение национально-языкового паритета в обществе. Поэтому райисполкомом принято решение оставить без изменений надпись на граффити».
«Национально-языковой паритет в обществе»? Юшкевич, вы что, газет не читаете?
В итоге борцы за смену граффити начали 2 августа сбор подписейна одной из платформ для онлайн-петиций. В первые сутки собрали около 200 подписей, за несколько последующих их число дошло до 700.
Чиновники быстро прогнулись и уже в ночь с 8 на 9 августа (чтоб никто из обычных жителей не видел их позор) перекрасили граффити. Но националисты все зафиксировали и гордо выложили фотографии в соцсети.
Вроде бы никого не убили, не сожгли, «не героизировали нацистов» (как я уже говорил, наше телевидение научено реагировать только на это). Но постепенно, незаметно, шаг за шагом Белоруссия меняется на глазах, из публичного пространства эффективно вытесняется русский язык, а белорусский навязывается обществу как «правильный».
И ведь это только начало. В той же онлайн-петиции в Слониме читаем: «Слоним сильно русифицированный город, большинство вывесок в нем написаны по-русски, знак на въезде в город русскоязычный, русскоязычные даже надписи на табло автобусов… Мы, граждане Республики Беларусь, требуем исправить подпись вышеупомянутого граффити на белорусскоязычную, а также в дальнейшем способствовать расширению белорусского языка в городском пространстве».
Скоро и вся навигация в Слониме, как в Минске, будет только на белорусском.
И вот ведь какой важный момент. Никакого террора со стороны вооруженных групп националистов (как на Украине) в Белоруссии нет, но при этом нет и никаких встречных действий со стороны пророссийских активистов. Они не собирают подписи за сохранение граффити «Слоним» на русском языке (хотя чего проще с сервисом онлайн-петиций), не выходят на пикеты против того же хамского плаката «Арт-Сядзiбы» в минском метро…
Удивительно, но, даже когда в декабре 2019 года сотни и сотни оппозиционеров раз за разом митинговали в центре Минска против интеграции с Россией, «за» интеграцию в столице Белоруссии не вышел никто. Точнее, поискав, журналисты с трудом обнаружили одного-единственного пикетчика с плакатом «Союзному государству быть»! Все прочие вроде собирались выйти, но им не разрешили в горисполкоме, а за пару дней они и сами (цитирую) «перегорели». Реально, такая стыдоба. На Украине в 2014-2016 годах протестовали в разных городах больше и смелее, несмотря на атаки «правосеков»!
Почему? Тут много причин. Начнем хотя бы с того, что Белоруссию часто называют неким «заповедником СССР», и это верно прежде всего в плане менталитета преобладающей части населения. Такие люди есть в каждой из постсоветских славянских стран — добрые, честные, такие житейски приятные, но выросшие в патерналистском государстве, то есть те, кто делегировал государству ему все устройство своей жизни.
Идея защиты своих прав какими-то публичными действиями от петиций до митингов им абсолютно чужда и непонятна. Да, конечно, они могут ругать власть на кухне, в курилке или в очереди, но это почти никогда не переходит во что-то большее.
Впрочем, даже обывателя можно вывести на уличные акции, что показывают протесты в самых разных странах, в том числе и в России. Вопрос в организаторах — насколько они активны, насколько креативны, насколько отдаются своей борьбе.
Но вот с этим в Белоруссии еще хуже. Типичный портрет белорусского активиста напоминает самый замшелый вариант российского оппозиционера 1990-х годов. Престарелый коммунист, бубнящий заученные лозунги. Бывший депутат Верховного Совета, который все проиграл, но по-прежнему рвется руководить. Унылые публицисты, которых читают условные пять калек. Честолюбивые юноши в пиджаках, усиленно изображающие из себя на публику «политтехноологов», и т.д., и т.п.
Они зависают в прострации, когда что-то надо делать самим, и вовсе впадают в ступор, когда власть не готова одобрить их действия.
Справедливости ради надо сказать, что в Белоруссии была и активная оппозиция местным националистам, которая в 1990-е годы успешно боролась с ними, даже будучи в меньшинстве. Эта оппозиция часто побеждала за счет своей брутальности. То были, во-первых, местные нацболы* и РНЕшники*. Во-вторых, правые футбольные фанаты (боевики БНФ не считали их за «своих», и справедливо), институционализировавшиеся в нулевые в движение «Белая воля» (отметилось 4 ноября 2007 года массовой дракой с колонной анархистов, шедших по Минску совместно с БНФ «Социальным маршем»). Ну и прочая подобная субкультурная публика.
Но от них давно ничего не осталось. Кто-то с головой ушел в работу и семейную жизнь, кто-то работает в силовых структурах или ЧОПах (особенно бывшие РНЕшники с их любовью к униформе, стрелковому оружию и маршам), кто-то спился или подался в религию, кто-то уехал воевать в Донбасс (на той или другой стороне конфликта). «Белая воля» еще до 2014 года вместе с прочими околофутбольщиками (что левыми, что правыми) ушла в лагерь белорусской оппозиции с бело-красно-белым флагом и мовой, потому что тогда это символизировало противостояние Лукашенко с его «совком».
Исключение — «Русь Молодая» («РуМол»), выросшая из молодежной субкультуры и сотрудничавшая с аналогичными организациями из России, например, в 2012 году с «Русским Образом». Однако после того, как в 2015 году вождь «Русского Образа» Илья Горячев был приговорен к пожизненному заключению по целому букету статей Уголовного кодекса (создание экстремистского сообщества, создание и руководство бандой, убийства по мотиву ненависти, незаконный оборот огнестрельного оружия и взрывчатых веществ) и публикаций в белорусских СМИ в 2016 году о неонацистских аспектах прошлого лидера «РуМола» Сергея Луща и его соратников организация предпочитает сейчас вести себя тише воды ниже травы, полностью влившись в формат аффилированных с государством лоялистских молодежных структур.
Не то чтоб об исчезновении этой публики с политической арены особо стоило сожалеть. Просто как факт, что без нее, противостоящий белорусским националистам, лагерь оказался вообще бессильным и беззубым.
Посещаемость пророссийских интернет-ресурсов крайне низка. Помню, лет пять назад я время от времени почитывалпаблик «Мы патриоты Белой Руси» в «ВКонтакте», где состояло уже тогда несколько тысяч человек. Сейчас ради любопытства зашел: 7 тыс. подписчиков, читаемость одного поста составляет 1,0 — 1,2 тыс. просмотров. Видимо, желающих из года в год читать однообразные выпады в сторону «змагаров» — «ушлепки», «клоуны», «придурки», «петухи» и прочее (это я прошелся только по нескольким свежим постам в паблике) — как-то немного.
Ну и как ultima ratio этого паблика, цитирую совсем свежийпост: «не стоит ли власти быть к этим хлопцам-«молодофронтовцам» чуточку пожестче?»
Ох уж эти мечты! Заметьте, никто из пророссийских деятелей в Белоруссии — ни админы подобных пабликов, ни участники круглых столов, ни вожди общественных организаций — не предлагает ни наращивать численность своих активистов, ни информационную мощь, ни добиваться хотя бы мелких побед на местах…
Когда они пытаются собирать офлайн своих сторонников, выходит как-то совсем печально. Четыре года назад и паблик «Мы патриоты Белой Руси» с несколькими тысячами своих подписчиков, и «РуМол», и еще некоторые местные интернет-ресурсы и деятели занимались мобилизацией людей на семинар с заманчивым названием «Европейская журналистика в XXI веке и технологии информационных войн» с участием именитых журналистов из Западной Европы (Дмитрий де Кошко, Ги Меттан) в минском «Доме Москвы». Сколько пришло, видим на официальном фотоот организаторов мероприятия.
Пророссийские активисты кивают на какие-то ужасные репрессии в их адрес. Да, в сентябре 2016 года — впервые с 1999-го — одного человека прокуратура привлекла к административной ответственности после жалобы футбольного фаната (!), выписав его интернет-обидчику штраф в 4 минимальных размера оплаты труда за «оскорбление родного языка» в соцсетях. Потом было «дело регнумовцев», когда в декабре 2016-го арестовали трех авторов сайта regnum.ru — Сергея Шиптенко, Юрия Павловца и Дмитрия Алимкина, — которых в феврале 2018-го суд приговорил к 5 годам лишения свободы за разжигание национальной вражды, но отпустил на свободу, дав трехлетнюю отсрочку в исполнении приговора (по истечении этого срока будет решаться, отправят их в тюрьму или нет).
Но давайте просто вспомним, что БНФ, «Молодой фронт» и прочая оппозиция Лукашенко подвергались систематическим репрессиям на протяжении 30 лет (1996 — 2015 годы). Так, есть неофициальная цифра, что только в ходе последнего серьезного политического противостояния, связанного с президентскими выборами 2010 года, за два года арестам подверглось 2 тысячи активистов оппозиции, а семь оппозиционных кандидатов в президенты, ряд авторитетных правозащитников и видных активистов были осуждены «за организацию массовых беспорядков» и находились в тюрьме вплоть до амнистии в 2015-м, когда Лукашенко пошел на некоторую либерализацию режима в стране.
Про убийства видных оппозиционеров в конце 1990-х годов, когда «эскадроны смерти» из спецназа МВД похищали людей, увозили на свои базы, там убивали и закапывали, или то, как еще недавно политзаключенные вскрывались на зоне от давления администрации, напоминать даже не хочется.
Но, несмотря на это, белорусская оппозиция остается реальной политической силой и продолжает активно действовать. Потому что она заряжена на борьбу за свои идеи, готова идти до конца. Пророссийские активисты в массе своей готовы лишь к предельно комфортной деятельности в описанном выше варианте (власть нас не трогает, а мы подаем голос в ее поддержку, когда она разгоняет оппозиционеров).
За прошедшие несколько лет белорусская оппозиция не только участвовала в демонстрациях против скандального декрета о социальном иждивенчестве, но и опробовала в разных городах новые форматы деятельности — концерты, ярмарки (самый известный пример — тот же День вышиванки), выпуск тематической продукции и открытие магазинов с ней, общественные кампании по борьбе за экологию (самый громкий пример — протесты в 2018-2019 годах против строительства аккумуляторного завода в Бресте, в итоге 14 июня 2019 года горисполком заявил о консервации стройки), и т.д., и т.п.
Как верно отметили в январе 2020-го на портале naviny.by, «региональные протесты в Беларуси стали полигоном для публичной политики».
Оппозиция привлекала к себе таким путем внимание СМИ, нарабатывала новые навыки борьбы, набирала новых активистов, получала авторитет в новых слоях общества, добивалась новых побед над чиновниками и идеологическими оппонентами. Пророссийские деятели все эти темы гордо игнорировали, продолжая ничего не делать и пыхтеть на своих малопосещаемых интернет-ресурсах про «тупых змагаров».
Неужто для участия в локальных протестах нужны огромные деньги или ресурсы?
Ощущение, что люди боятся даже рот открыть. И ведь не КГБ боятся. Боятся всего и всех. Мне в личном общении представители пророссийских деятелей то и дело жалуются, что кто-то из их же среды тексты у них украл и публикует от себя, или еще как-то обидел… Но публично они боятся себя защищать даже словом. Это какой-то особенный психотип.
Есть известное выражение «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Но что делать, если сам утопающий не хочет двигать руками-ногами, а только ноет, почему это не делает за него власть (вариант — Россия, еще кто-нибудь)?
Реально ведь как ягнята, покорно ждущие ножа забойщика.
* Организации запрещены Верховным судом РФ.