Естественно, сообщение вызвало значительный резонанс. Телеграм-каналы, связанные с Офисом президента Украины, даже трактуют эту информацию как подарок Зеленскому на день рождения (25 января) и увязывают её с недавним заявлением представителя Украины в ТКГ Резникова о возможности изменения минских соглашений.
Между тем следует указать на несколько моментов.
Во-первых, сам по себе уход Суркова с госслужбы ни о чём не говорит.
Ближний круг всех президентов в мире таков, что вес той или иной фигуры вовсе не определяется официальной должностью. Например, Рудольф Джулиани — всего лишь советник Трампа по вопросам кибербезопасности, но на практике он ведёт себя как личный представитель президента с особыми полномочиями.
Сурков связан с Путиным долгое время и считается ключевым идеологом и одним из создателей системы «путинизма» (кстати, на сайте Чеснакова рядом с сообщением об уходе Суркова висит статья с обзором экспертных мнений о сути и итогах применения этой системы). Он же считается одним из наиболее значимых его политтехнологов. Потому полный уход «в нирвану» (Чеснаков ехидно написал, что Сурков намерен заняться «медитациями») маловероятен. Скорее речь идёт об изменении его положения. Причём не факт, что положение это понизится. Вспомним случай генпрокурора Чайки, которого переместили на руководство Северо-Кавказским округом с одновременной ликвидацией профильного министерства.
Во-вторых, поскольку Сурков один из создателей «путинизма», то логично было ожидать его отставки не в контексте каких-то «провалов» на украинском направлении (хотя понять, что с точки зрения Кремля действительно относится к провалам, а что нет, довольно затруднительно), а в контексте предлагаемых Путиным изменений политической системы.
Классик российской политтехнологической мысли Евгений Сучков полагает, что «предлагаемые изменения и, пока ещё теоретически, возможный уход В. Путина с поста Президента, уже не требует либо столь интенсивного использования самого понятия "путинизм", либо требует его существенной коррекции». Такой подход представляется несколько упрощённым (от ухода автора идеология никуда не девается), но сама логика очевидна — перед российскими властями сейчас ставятся новые задачи и Сурков должен появиться на какой-то новой роли. Вопрос, какой?
В-третьих, если говорить именно об украинском вопросе, то в последнее время были определённые трения между Сурковым (как «политическим комиссаром») и Дмитрием Козаком (как ответственным за экономическую составляющую отношений с ЛДНР и, отчасти, с Украиной).
В августе Чеснаков говорил об этих противоречиях так: «мне кажется, они по-разному видят конечную цель Минского процесса и по-разному читают Минские соглашения. Козак судит с экономической точки зрения. Экономически, чтобы вывести Донбасс из послевоенного шока, нужно много инвестиций. Вопрос, кто будет нести эти расходы? (…) Он ответит: кто угодно, только не мы».
Разумеется, есть большой соблазн в том, чтобы отставку Суркова считать победой Козака и ожидать согласия России на выполнение требований Киева (сначала возвращение контроля над территорией — потом выборы). Однако в российской системе конечные решения принимает Путин, а его риторика относительно выполнения Минских соглашений не изменилась ни на миллиметр.
Если говорить о более общей стратегии Кремля в отношении Украины, выходящей за пределы минского процесса, то тут есть некоторое противоречие. Москва очень мягко вела себя в отношении Украины, стараясь не разжигать, а приглушать конфликт. Таким образом, легче представить себе ужесточение политической линии в отношении Украины. Однако, с одной стороны, «злым полицейским» тут был как раз неуступчивый Сурков, а после смены президента Украины (даже не смотря на демонстрируемую Зеленским недоговороспособность) формальных оснований для ужесточения линии как бы и нет.
Кстати, если говорить об информационных поводах, то заявление Резникова — значительно менее слабый выпад в отношении Минских соглашений, чем заявления самого же Зеленского в Париже или, тем более, подписание Порошенко закона о деоккупации Донбасса, который юридически исключил возможность выполнения Минских соглашений.
В общем, представляется, что украинская тема в данном случае предлог, а сами по себе манёвры Суркова (возможно даже не согласованные с Путиным) относятся к сфере внутренней политики.