Мы говорили с Конрадом Рэнкасом на следующий день после того, как по улицам и площадям Варшавы прошёл почти стотысячный Марш Независимости, посвящённый главному государственному празднику Польши. Это был юбилейный, десятый, марш, и в отличие от минувшего года в нём не принимали участие первые лица Польши и вообще политики от правящей партии «Право и Справедливость» (ПиС). Что неудивительно, ведь на недавних парламентских выборах польские националисты, которые являются организаторами Марша Независимости, впервые оказались в Сейме Польши.
- Пан Рэнкас, кроме упомянутого мной, чем ещё отличался Марш Независимости 11 ноября 2019 года от аналогичных акций минувших лет?
— Средства массовой информации в Польше любят подчёркивать, что «марш стал более цивилизованным», подразумевая, что произошли какие-то фундаментальные изменения. Между тем, это мероприятие с самого начала в целом было массовым, спокойным, семейным выступлением, выражающим общее чувство радости от независимости Польши (абстрагируясь от того, можно ли вообще считать нынешнее Польское государство независимым).
Конечно, с одной стороны, организаторы марша всегда связывали с ним очень узкие и специфические политические цели, проявлением которых в течение многих лет было «Национальное движение» (Ruch Narodowy), то есть формация с охватом не большим (а то и меньшим), чем число участников марша в Варшаве. С другой стороны, именно демолиберальное, «европейское» общественное мнение демонстрировало и раздувало до невероятных размеров любые инциденты и провокации, которые неизбежны при таком большом скоплении народу.
В этом году часть бывшего «Национального движения» высадилась в польском Сейме благодаря ребрендингу в «Конфедерацию» (Конфедерация «Свобода и независимость», объединённый список польских националистов. — Ред.), а традиционно оппонирующие Маршу Независимости представители социал-либеральных левых также попали в парламент. Результаты выборов фактически уменьшили напряжённость в отношениях между этими двумя противоборствующими группами.
И хотя, с одной стороны, были анахроничные лозунги типа «Долой коммунизм!», а с другой — совершенно идиотское «Фашизм не пройдёт!», по-моему, впервые и некоторые участники Марша Независимости, и люди из конкурентного марша левых наконец-то задумались о современных условиях и ограничениях независимости Польши. Благодаря этому из рядов обеих шествий в определённые моменты вырывалось: «США — империя зла!»
На самом деле между марширующей версией «Национального движения» (несмотря на декларируемый либерализм в экономике) и протестующей частью левых гораздо больше сходства, чем кажется на первый взгляд. То есть молодых националистов связывает с молодыми социалистами нечто большее, чем с пустозвонами из «ПиС», а у левой молодёжи больше общего с право-патриотической, чем с «европейскими транс-гей-социал-либералами» из «Весны» или «Вместе» (партии, входящие в объединённый список левых сил. — Ред). Я считаю, что снижение накала противостояния может приблизить понимание таких связующих элементов между националистами и левыми, как совместное противостояние плутократии, социально-экономической эксплуатации Польши и доминированию американского империализма.
- Каковы перспективы развития националистических сил Польши в ближайшие годы?
Националисты оказались в Сейме благодаря слиянию с последователями палеоэкономического либерализма (с консервативными элементами), то есть окружением Януша Корвина-Микке. Таким образом, либерализм Конфедерации является её определяющей и отличительной чертой, позволяющей демонстрировать обособленность от ПиС. Однако этого недостаточно, потому что нужно выстроить непреодолимую стену между политикой «Права и Справедливости» и любым, кто считает себя польским националистом!
Ведь ПиС — это структура, наиболее решительно настроенная на поддержание зависимости Польши от США, это группа, которая в наибольшей степени ориентирована на поддержку «Израиля» в широком понимании. И наконец — ПиС не будет делать ничего, чтобы ограничить господство западного капитала в Польше, а также для реального ограничения иммиграции в нашу страну (статистика ясно подтверждает, что правительство в Варшаве проводит политику «открытых дверей» в отношении новоприбывших с Востока и Юга, и лишь говорит, что это не так). Наконец, всей национальной школе политического мышления противоречит восточная политика ПиС, ведь она предполагает безоговорочную поддержку искусственных и антипольских государств в Литве и на Украине, лишь бы те проводили враждебный России курс (даже за счёт поляков, живущих на Востоке).
Одним словом, националисты должны быть самой идеологической и фундаментальной оппозицией правлению ПиС (как и всей Третьей Речи Посполитой, где партия Ярослава Качиньского является лишь частью и производной). Однако по разным причинам это не так, и именно различные осколки «Национального движения» крайне слабо сопротивляются поглощению правящей группировкой. Конечно, ключевая проблема — идеологическая и программная повестка этих кругов, которая на самом деле сводится к довольно поверхностному тезису: «мы хотим того же, что и правоцентристы, только чуть больше и громче». Из-за этого избиратели, поддавшиеся патриотической пропаганде ПиС, рассматривают националистов в лучшем случае как «молодёжку», а в худшем — как «боевиков» правительственного лагеря, не задумываясь о реальных, непреодолимых различиях между этими силами.
Поэтому национальное движение (как политическое направление, а не только как партия) сталкивается с фундаментальной проблемой: придерживаться либеральных формул, которые в конце концов принесли желанные места в парламенте, и надеяться, что падение ПиС, ожидаемое после смерти Ярослава Качиньского, вызовет интерес избирателей к идеям laissez-faire, взглядам Милтона Фридмана или даже Айн Рэнд — или вернуться к программе последовательных национал-демократов, которая является альтернативой всей партийно-медиа-социально-экономической парадигмы Третьей Польской Республики в области социальной солидарности, к восстановлению собственной экономической и военной мощи Польши и, конечно, геополитическому реализму.
Собственно, последней возможностью сформулировать особое национальное видение Польши будут предстоящие в 2020 году президентские выборы. Но сегодня трудно указать конкретного кандидата или даже политическую среду, которая смогла бы выступить на них с программой национальной солидарности. Более того, вместо развития национальной идеи в Польше, несмотря на очевидный успех националистов на выборах, можно скорее ожидать некоторого застоя и дальнейшей дезориентации в их рядах, а со временем, возможно, и захвата польского национального лагеря силами, совершенно ему чуждыми. Что может помешать, например, многолетнему соратнику Качиньского Антонию Мачеревичу во время неизбежного краха ПиС объявить себя «лидером польского национализма»?
- Можете ли Вы спрогнозировать действия националистов в Сейме и их влияние на отношения Польши с Россией и Украиной?
— В «Конфедерации» фактором благоразумия в восточной политике является Януш Корвин-Микке, который одинок в этом отношении даже среди своих последователей. Деятели «Национального движения», как и истеблишмент Третьей Речи Посполитой, чрезвычайно чувствительны к любым обвинениям в том, что они «русские агенты». Кроме того, и Корвин-Микке, и ещё один лидер «Конфедерации», Гжегож Браун, свои вполне рациональные идеи насчёт современных отношений с Россией смешивают с догматическим подходом к прошлому. Это всегда заканчивается попытками поучать россиян, что в истории их геополитического пространства не подходит польским политикам.
Конечно, это намного лучше, чем фундаментальное русофобское упрямство остальной части польского политикума, но это все ещё не настоящий реализм. Даже самое дружелюбное по отношению к России и русским польское политическое сообщество не может выиграть за русских их исторические гражданские войны — ни за «белых», ни за «красных». Настало время, чтобы мы наконец сказали это в этом узком кругу людей без антироссийских предрассудков.
Очевидно, гораздо лучше выражена позиция польских националистов в украинском вопросе, и это касается почти всех националистических групп и сообществ. Хотя ещё десяток лет назад подкреплённые долларами усилия бандеровцев по завоеванию польских союзников, готовых оправдать украинский национализм за Волынскую резню и другие преступления, казалось, принесли некоторые результаты (тут речь идёт и об отдельных руководителях «Национального движения»), но давление со стороны масс в конечном итоге свело на нет подобные тенденции.
Поэтому польские националисты были, есть и будут противниками украинского нацизма, и в этом отношении можно рассчитывать, по крайней мере, на попытки схватить за руки прокиевские власти в Варшаве. Эти усилия, скорее всего, не дадут особого эффекта, пока не будут решены глобальные проблемы в Киеве и Львове (в последний вообще лучше отправить польского воеводу…), но могут стать точкой сопротивления против несуверенности Польши, а также потенциальной почвой для соглашения с Россией и элементом, который отличает националистов от ПиС. Но прежде всего они будут национальными по самой своей сути, имея в виду обязанность Польского государства заботиться обо всех этнических поляках, независимо от их места жительства, и обо всей зоне польских геополитических интересов, включая наши бывшие Восточные Кресы (ныне территории в составе Украины, Белоруссии и Литвы. — Ред.).
Это также важная аналогия с Днем Независимости Польши. Когда 101 год назад Польша возродилась после ста с лишним лет разделов, первым городом, где пришлось взяться за оружие, чтобы завоевать независимость, был польский Львов, где польская молодёжь, Орлята Львовские, сражалась против западных украинцев. Может быть, именно так мы сможем восстановить свою независимость сегодня? Может быть, пришло время снова выдвинуться Орлятам?..