Войска были раздеты, разуты, голодны. Часть армии перешла на сторону большевиков, многие атаманы не подчинялись Петлюре и занимались своим излюбленным делом — еврейскими погромами.
Внутри руководства УНР бушевал политический кризис. Только что созданное правительство во главе с социал-демократом Борисом Мартосом столкнулось с жесткой оппозицией со стороны более правых группировок — социалистов-федералистов, социалистов-самостийников, народных республиканцев и хлеборобов-демократов.
Если в начале года были надежды на Францию и другие страны Антанты, то к весне они растаяли. Украинское руководство еще не знало о том, что французские интервенты эвакуировались из Одессы, но было ясно, что в ближайшее время военной помощи от французов ждать не стоит.
Руководство УНР понимало, что войну на два фронта — против большевиков и против поляков — продолжать невозможно. Надо было с кем-то мириться.
Для решения этого вопроса председатель Директории УНР и головной атаман Симон Петлюра 11 апреля 1919 г. созвал военное совещание в Здолбунове, узловой станции недалеко от Ровно. Хотя все центральные органы власти находились именно в Ровно, вагон Петлюры стоял на станции Здолбунов (поэтому иногда Здолбуновское совещание также называют Ровенским совещанием).
«Ровно был до отказа переполнен поездами ставки, Директории, министерств, снабжения и разных штабов. "Железнодорожная стратегия" дошла до наивысшего расцвета. "Маневрируя" между поездами, я в конце концов нашел вагон, где — в соответствии с уведомлением — должно было состояться совещание под руководством Петлюры», — вспоминал командующий Галицкой армией Михаил Омельянович-Павленко.
Украинские войска еще контролировали кое-какие районы Волыни, Подолии и Галичины, но все ближе и ближе к реализации была известная шутка: «В вагоне — Директория, под вагоном — территория».
На совещании присутствовали: головной атаман Симон Петлюра, командующий Северной группы генерал-хорунжий В.П. Оскилко, начальник штаба Северной группы генерал-майор В.Н. Агапеев, командующий Галицкой армии полковник М.В. Омельянович-Павленко, командир Корпуса сечевых стрельцов Е.М. Коновалец, военный министр Г.Т. Сиротенко (как представитель Совета министров), командующий Холмской группы генерал-майор А.В. Осецкий, член Директории А.Г. Макаренко, 1-й генерал-квартирмейстер штаба Действующей армии генерал-поручик В.А. Синклер, начальник штаба Действующей армии полковник А.А. Мельник.
Открыл заседание Петлюра. Он, будучи хорошим оратором, на некоторое время успокоил собравшихся, но после окончания его речи, по словам Омельяновича-Павленко, «неумолимая действительность больно сжала всем сердца». Попытался что-то сказать и военный министр Сиротенко, но он не пользовался никаким авторитетом в военной среде (некоторые вообще считали его полным ничтожеством, ничего не понимающим в армейских делах) и вскоре вынужден был замолчать. Дальше начали говорить по очереди другие участники совещания.
Командующий Северной группой Владимир Оскилко выступил за мир с Польшей и за войну с большевиками. По его сведениям, скоро из Франции на фронт должны перебросить 80-тысячную польскую армию генерала Юзефа Галлера, противостоять которой не представляется возможным. Так как большая часть украинских войск находится на большевистском фронте, поляки быстро раздавят войска УНР, заявил он.
Кроме военно-стратегических соображений, он выдвинул и политические: через Польшу можно договориться с Антантой и тем самым «открыть двери в Европу». Оскилко надеялся, что с поляками можно будет заключить военно-политической союз, а затем перебросить все силы на борьбу с большевиками. Также союз с поляками вывел бы Украину из изоляции и прекратил бы панические настроения в массах, «психоз оторванности от всего мира». По мнению Оскилко, можно было не бояться Польши, так как это молодая и слабая держава, уступающая Украине по численности населения, имеющая свой язык и свою веру и потому не способная ассимилировать украинцев, в отличие от Москвы. Оскилко заявил, что это мнение всей его группы войск, а также правых украинских партий — социалистов-самостийников, народных республиканцев и социалистов-федералистов.
Оскилко полностью поддержал его начальник штаба генерал-майор Всеволод Агапеев. Впрочем, это было неудивительно — представители украинских левых партий считали, что Оскилко, бывший народный учитель, ставший офицером лишь во время Первой мировой войны, является марионеткой в руках «военспеца» Агапеева.
Премьер-министр Мартос полагал, что Агапеев, «как русский патриот», «не имел ничего общего с украинством и, работая в нашем войске, преследовал свою цель». По сведениям Мартоса, Агапеев вел переговоры с организацией русских добровольцев в Варшаве, которая, в свою очередь, поддерживала контакты с Деникиным. Украинский премьер был убежден, что Агапеев, манипулируя неопытным Оскилко и правыми партиями, хотел уничтожить Директорию, захватить власть в свои руки и начать восстановление России с запада в союзе с Деникиным и Колчаком.
Оскилко считал подобные подозрения безосновательными, отмечая, что Агапеев, «хотя и был москалем, но отдавался украинскому делу целиком и работал день и ночь, был неоценимым человеком, способным и высокоталантливым старшиной Генерального штаба, с большой эрудицией и знанием своего дела, неразлучным… помощником и соратником в каждом воинском деле, честным человеком и справедливым к своим подчиненным».
Сложно сказать, кто был прав. С одной стороны, Агапеев «мову» так и не выучил и в конце концов оказался в рядах Добровольческой армии, с другой — он явно не был сторонником «единой неделимой» в стиле Деникина и к украинскому движению относился лояльно.
Военный министр социал-демократ Григорий Сиротенко сделал заявление от имени Совета министров: «Кабинет стоит за примирение с большевиками и войну с поляками, мотивируя тем, что почти вся территория Украины занята большевиками, которых, как факт, мы должны признать, и лучше найти общий язык с Раковским (главой Совета народных комиссаров УССР. — Авт.), чем с буржуазной Польшей».
Генерал-майор поддержал Оскилко, дополнив его тезисы еще одним предложением: использовать Галицкую армию для борьбы с большевиками. По его мнению, в случае замирения с Польшей УНР могла бы собрать за 2 месяца 300-тысячную армию, занять позиции на берегах Днепра, а затем, перезимовав, в новом, 1920-м году идти на восток.
Командующий Холмской группой генерал-майор Александр Осецкий выступил за войну с поляками на западе, вплоть до достижения Буга и Сана, и замирение на востоке. Он говорил самоуверенно, что его Холмская группа за несколько недель может дойти до берегов Буга, что настроения крестьян на Волыни антипольские, и потому война с Польшей будет игрушкой. Осецкий говорил долго, отмечая, что своими заботами о населении и всяких хозяйственных вопросах он поднял настрой масс, — но, кажется, никого не убедил.
Член Директории Андрей Макаренко сделал обзор международного положения Украины и доказывал, что в самое ближайшее время Парижская мирная конференция признает Украину, и тогда «потекут все благодати в форме реальной помощи, которая возникает из факта признания нас державой». Пока же он советовал «рассчитывать только на свои силы и бороться на два фронта».
Начальник штаба Действующей армии полковник Андрей Мельник, в будущем лидер Организации украинских националистов (ОУН*) и оппонент Степана Бандеры, высказался за замирение с большевиками и войну с поляками до победного конца, причем описал перспективы войны в розовых красках. Галичанин Мельник, конечно, никакой симпатии к большевикам не испытывал, но настолько ненавидел поляков, что ради продолжения борьбы с ними был готов пойти на союз с кем угодно.
Мельника поддержал командующий сечевыми стрельцами полковник Евген Коновалец, впоследствии основатель и руководитель ОУН*, которому суждено будет погибнуть от руки Павла Судоплатова. Таким образом, галичанин Коновалец также выступил за мир с Советской Россией и войну с поляками.
Оригинальное мнение высказал командующий Галицкой армии генерал-хорунжий Михаил Омельянович-Павленко.
Он предложил продолжить войну с Польшей, но при этом и не заключать мира с большевиками. Его формула звучала так: «Северная армия отходит на Галичину, большевики с поляками пусть ломают головы друг другу на Волыни; в случае если поляки поведут наступление на Галичину — две армии отходят на Карпаты и, опершись о горы, как надежные тылы, ожидают соответствующей ситуации для операций».
Возможно, в тех условиях его предложение было самым разумным, но поддержки оно не получило, так как предполагало сдачу большей части территории УНР без боя ради сохранения боевой силы.
В ходе совещания Петлюра и Агапеев предложили Омельяновичу-Павленко поделиться галицкими войсками, наиболее обученными и дисциплинированными, с другими фронтами. Но командующий Галицкой армии ответил, что информация о силе его войск преувеличена и что он никаких подкреплений дать не может, иначе будут проблемы на украинско-польском фронте. Несмотря на то что всего лишь несколько месяцев назад была объявлена «злука» (объединение. — Ред.) УНР и ЗУНР, надднепрянцы и галичане боролись в первую очередь за свои интересы и не желали ими жертвовать.
После того как все высказались, Петлюра суммировал ключевые положения выступающих, отметив, что большинство за мир с большевиками и войну с Польшей, и предложил голосовать. За мир с большевиками и войну с поляками проголосовало 4 человека (Сиротенко, Осецкий, Мельник, Коновалец), за мир с поляками и войну с большевиками — 3 (Оскилко, Агапеев, Синклер), просто за войну с Польшей — 1 (Омельянович-Павленко), воздержались — 2 (Петлюра, Макаренко).
Таким образом, за мир с большевиками выступали представители левых партий, входящих в правительство (социал-демократы и социалисты-революционеры), а также служащие в армии УНР галичане (по иронии судьбы, будущие лидеры ОУН*). За мир с Польшей были представители оппозиционных правительству правых партий во главе с Оскилко, а также некоторые «военспецы» из числа бывших российских кадровых военных.
Формально победила точка зрения, согласно которой надо мириться с большевиками, но ни Петлюра, ни социалистическое правительство УНР не спешили этого делать, полагая, что нельзя идти на переговоры тогда, когда почти вся Украина в руках красных. Они считали, что нужны хоть какие-то военные успехи, которые помогут занять более сильную позицию на переговорах.
Впрочем, сразу же после совещания сечевики во главе с Коновальцем при поддержке социалистов-революционеров начали искать пути для переговоров с большевиками. В конце апреля 1919 г. на линии фронта были задержаны несколько женщин с письмами от украинских эсеров, находившихся в армии УНР, к большевикам, и от Центрального комитета украинских эсеров в Киеве — к Коновальцу.
Вариант с примирением с Польшей руководство УНР в тот момент принять не было готово, так как поляки претендовали именно на те территории, которые украинцы пока что еще частично контролировали — Галичину, Волынь, Подолию. Впрочем, пройдет немного времени, и Петлюра сам будет выступать за союз с поляками, который, собственно, и приведет к разрыву с галичанами.
Проигравшие Оскилко и Агапеев в знак протеста демонстративно покинули совещание. Оскилко считал, что «мартосовское большевистско-социалистическое правительство сделало свое дело и после таких результатов совещания начнет, а может, уже и начало, переговоры с Раковским на предмет ликвидации Украины».
Хотя результаты совещания держались в тайне, слухи про скорый мир с большевиками проникли в армию и, по словам Оскилко, «вызвали негативный настрой среди войска, дезорганизовали националистические элементы» и породили подозрения в отношении командования, в том числе и Петлюры. Здолбуновское совещание должно было выработать единую стратегию действий украинских армий, но в итоге только внесло дополнительный раскол и осложнило отношения между украинскими командирами и подчиненными им частями. «С чем приехали — с тем и поехали», — резюмировал итоги совещания Омельянович-Павленко.
В итоге несколько недель спустя Оскилко, желавший замирения с Польшей любой ценой, попытается осуществить государственный переворот — если, конечно, вообще может быть государственный переворот в таком «государстве», весь административный аппарат которого располагается в железнодорожных вагонах, на станциях и полустанках, в тупиках и на перегонах. Но это уже другая история, требующая отдельного рассказа.
* — организация запрещенная в Российской Федерации