Во вторник, 11 декабря, отмечается 100-летняя годовщина со дня рождения великомго русского писателя Александра Солженицына. В этот день в Москве, на улице, носящей его имя, между домами 11 и 13 Владимир Путин открыл памятник писателю.
Солженицын сыграл большую роль в личной жизни диссидента и правозащитника Вячеслава Игрунова, когда тот в 70-е жил в Одессе. После того как власти упрятали Игрунова в психушку за правозащитную деятельность, Александр Исаевич посвятил ему большой спич, переданный ВВС, чем его и спас, в конце концов.
- Каково значение Александра Солженицына для России и русского народа?
— Думаю, это осмыслить сейчас сложно. Во всяком случае нам, тем, которые были не просто его современниками, а людьми, которые жили одной жизнью, потому что в 60-е, а особенно в 70-е годы Солженицын был катализатором очень многих процессов.
Его книги вызывали массовый интерес к нашей истории, причем к печальной истории. Кроме Солженицына было много авторов, но до него никто не стал такой массовой общенациональной фигурой.
Его роль в становлении советского инакомыслия является главной в его жизни.
Что касается его книг, то они, с моей точки зрения, не представляют большой художественной ценности. Их историческая ценность тоже довольно относительна. Многое из того, что он писал, будет переосмыслено и исправлено, уточнено и оспорено. Но факт того мужественного донесения правды, которую он исповедовал, это огромный гражданский подвиг. На мой взгляд, эта роль останется исторической навсегда.
О том, какую роль он сыграл в перестроечные и постперестроечные годы, я не берусь судить. Она не была значительной, такой же, какой была в 70-х годах.
- А вы лично были, как я понимаю, лично знакомы с Солженицыным?
— Мы были с ним мало знакомы. Шапочно. Ну, может быть, когда он уже в 90-е вернулся из Америки в Россию, пожали друг другу руку, перекинулись двумя-тремя словами.
Он в 70-х, когда я жил еще в Одессе, очень многое сделал для моей защиты. Александр Исаевич тесно работал с Аликом Гинзбургом (советский диссидент. — Прим. ред.), и я тесно работал с Аликом Гинзбургом. Я участвовал в работе фонда помощи политзаключенным, который он финансировал. Туда поступали средства от изданий «Архипелага ГУЛАГа». Поэтому, когда меня посадили, конечно же, Солженицын начал меня защищать.
Думаю, моя судьба хорошо сложилась, потому что такие гиганты, как Сахаров и Солженицын, Буковский и Горбаневская, выступали в мою поддержку. Выступление Солженицына в 1976 году смягчило моё пребывание в психушке. У него тогда об этом вышло довольно-таки большое выступление по ВВС. И потом позднее он меня защищал. Так что у нас ним было такое косвенное сотрудничество.
Меня арестовали именно за «Архипелаг ГУЛАГ». Едва ли не единственного или во всяком случае одного из немногих. Срок я не получил, так как был признан сумасшедшим. Я тогда отказался от дачи показаний. При встречах со мной свидетели отказывались от своих показаний. Дело рассыпалось, и меня решили убрать из него. И вот так я и стал сумасшедшим. Так что я не судим.
Защита известных людей привела к тому, что меня отправили из спецпсихбольницы в больницу обычного типа. Позже моя судьба сложилась совершенно замечательно. Не знаю ни одного советского заключенного, чья судьба сложилась так же благоприятно, как и моя.
- В своей большой статье «Как нам обустроить Россию» Солженицын упрекал большевистское руководство в том, что они передали Украине Донбасс и вообще всю Новороссию, ну и, естественно, Крым. Лично вы, бывший советский диссидент, разделяете эти суждения Александра Исаевича?
— Советская власть совершила ошибку, когда стала создавать республики по этническому принципу. Был гораздо более разумный подход. Австрийский. Это создание национально-культурных автономий без наделения республик правом выхода из состава СССР.
Этот подход, продиктованный Лениным, был в целом ошибочен.
Конечно, можно было бы создать Украину в составе 6 центральных областей, как это было во времена Центральной Рады. Но я не думаю, что и этот подход был бы правильным. Кроме того, и сама Российская Федерация была поделена на автономные республики, которые в период 1991-1994 года поставили под вопрос существование и самой Российской Федерации.
Так что вся национальная политика большевиков, когда проводили насильственную коренизацию, когда создали этно-мобилизационный порыв, была изначально ущербна. В итоге все это привело к тому, что Советский Союз распался.
Так что не стоит говорить о частностях — о Донбассе, о Крыме, о Северном Казахстане, о которых говорил Солженицын. Следовало бы вообще говорить об ошибочности национальной политики в СССР.
- Согласны ли вы с тезисом Солженицына о том, что украинские власти услужливо помогают США ослабить Россию, как в 1915 году Парвус хотел использовать украинский сепаратизм для успешного развала России?
— Россию пока не удалось развалить.
- Но он же имел в виду большую, историческую Россию.
— Конечно, если мы говорим об исторической России, то Украина тут сыграла ключевую роль в распаде СССР. Правда, российские политики тоже очень старались отцепить эти прицепные вагоны от локомотива «Россия». Так что обвинять только одну Украину не стоило бы.
Но так сложилось, что Украина стала спусковым крючком для разрушения Союза. И этот распад привел к противостоянию Украины и России. И тут с Александром Исаевичем я согласен, что США использовали Украину для ослабления России. Идеолог этого разрушения Збигнев Бжезинский говорил, что без Украины Россия никогда уже не будет империей. И он в значительной степени прав.
- Почему Солженицына одинаково не любят как советские люди, так и либералы-западники? Причем люди советско-коммунистической ориентации против того, что в Москве сегодня Александру Исаевичу открыли памятник на Таганке.
— Нынешние коммунисты слишком консервативны. Более того, у коммунистов голова повернута назад. И там они видят великого вождя Сталина, который сейчас стал культовой фигурой для них.
Работы Солженицына по разоблачению тех бесчинств, которые были во времена Сталина, для коммунистов совершенно неприемлемы. Тем более что Солженицын допускал в некоторых случаях перехлесты и неточности в своих работах. А цепляясь к этим перехлестам, коммунисты хотят перечеркнуть всё то, что Солженицын делал.
И еще, Солженицын вовсе не призывал сбросить бомбу на СССР. Коммунисты неправильно его прочли. Он писал о том, что в лагерях были люди, которые этого хотели. Он просто сообщил об этом, но вовсе не солидаризировался с этим.
- Перехлест — это про 60 миллионов репрессированных?
— Например, да. Что касается либералов, то тут совершенно другая история. Меня можно отнести к либералам и либеральным критикам Солженицына, потому что я не националист. А Солженицын явный, четкий и определенный русский националист.
Я не приемлю национализма. В этом смысле я советский человек. Не коммунист, но советский человек. Для меня нет различий между украинцем и русским. Для меня одинаково близки армяне и киргизы. В этом смысле я бы хотел жить в большой империи, в большом Советском Союзе, а не выделяя русских в этой империи и не сбрасывая инородцев, как этого хотел Солженицын.
Также я не разделял его архаичных взглядов. Мне казалось, что его желание быть слишком народным заставляло его смотреть далеко назад — в допетровскую Русь. Он не любил нашу цивилизацию и призывал настоящих русских уезжать за Урал. Не думаю, что такая оценка действительности могла бы быть для меня близкой.
Поэтому к Солженицыну я отношусь с большим уважением, но не с любовью.