В 1533 году османский султан Сулейман I Великолепный и польский король Сигизмунд I Старый заключили договор о «вечном мире» между державами, который закрепил традиционную миролюбивую польскую политику в отношении Турции и развязал обоим правителям руки в борьбе на других направлениях.
Сулейман в том же году начал войну с Ираном, а Сигизмунд спустя год с Русским государством (Стародубская война). В 1538 году началась война османов со Священной лигой (Венеция, Испания, Священная Римская империя, Мальтийский орден).К коалиции попыталась присоединиться Молдавское княжество, но с юга в него вторглись турки, с востока их вассалы — татары, а с севера их союзники поляки.
Турки взяли под контроль Молдавию и причерноморские земли между Днестром и Днепром и провели демаркацию границ с Польшей. Самым восточным форпостом османов на побережье стала крепость Озю (Очаков). А уже в 1540 г. Сулейман начал новое наступление на Венгрию.
Мирные отношения сохранялись и между Польшей и Крымским ханством, у которых был общий враг в лице набирающего силу Русского государства. Крымские ханы вели борьбу за ордынское наследство, стремясь утвердиться в Казани. Говоря о мирных и даже союзнических отношениях между Польшей и Крымом нужно иметь в виду, что это не исключало регулярных набегов отдельных татарских отрядов на пограничные владения короля — не было только крупных вторжений крымских армий во главе с ханом. Последним таким нападением стал поход на Черкассы в 1532 г.
Надежной защитой от таких грабительских рейдов стали пограничные польские и литовские военачальники и их дружины. Одним из наиболее выдающихся в их ряду был силезский дворянин на службе польского короля Бернард Претвич, занимавший в 1540 — 1552 г. пост барского старосты. Успехи Претвича в обороне пограничья даже вошли в поговорку: «за часов пана Претвица, вольна от татар граница». Самого его называли «стеной Подольского края».
Пограничная «малая» война между отрядами татар, волохов, шляхтичей и казаков практически непрерывно велась в Причерноморье и прилегающих землях. Основной добычей татар были пленники, которые затем продавались на невольничьих рынках средиземноморья, а казаки охотились в первую очередь за скотом, который пользовался большим спросом на балтийском рынке. Грабительские набеги приносили обоим сторонам все большие доходы, а потому становись все более дерзкими, вовлекая все большее количество участников.
Осенью 1545 г. воевода Бельский Николай Сенявский сообщил в столицу крайне неприятную новость: «казаки литовские напали на Очаков, сожгли, полонили людей и награбили добра, и тем дали татарам и туркам причину для враждебности».
Двадцатью годами ранее Очаков уже захватывал еще один легендарный предводитель казаков староста черкасский и каневский Евстафий Дашкевич, но тогда крепость принадлежала всего лишь крымскому хану. На этот раз пострадали не татарские кочевья или валашские селения, а новоприобретенные земли самой Османской империи, пострадали ее подданные. Все это было в условиях действовавшего между державами мирного договора.
В польской хронике Мартина Бельского об этом инциденте было сказано: «Наши натворили бед под Очаковом купцам турецким, за что немало неприятностей от Турка. Высланы комиссары, убытки покрыты из королевской казны».
Султану Сулейману об этом набеге сообщил силистрийский судья Мехмет-бей. С его слов 13 октября 1545 г. подплыли казаки на 32 чайках под началом Исачка из Брацлава, Карпа Масла и Ивана Держка из Черкасс, под Очаков захватили замок, убили пять человек, ранили четырех, забрали в неволю тридцать два, награбили много добра и отправились домой.
Чтобы избежать ответных действий турецкой стороны в декабре поляки отправили в Турцию посла, который должен был конфликтную ситуацию уладить. Посол сообщил, что король, получив известие воеводы Сенявсккого, для разбирательств направил своего коморника, который выяснил, что казаки эти, живущие грабежом, «как дикие звери» происходят из Московии и Литвы, а не являются подданными короля и подлежат наказанию.
Кроме того, для исследования причастности к нападению Претвича королевой Боной Сфорца, которая имела тогда огромное влияние на государственные дела, Бар был направлен специальный чиновник.
В результате посланец сообщил, что своими глазами видел, как казаки из владений Великого княжества Литовского ходят через окрестности Бара в набеги на Валахию и «турецких чабанов» специально для того, чтобы бросить тень именно на Претвича и других пограничных служителей короны Польской и отвести подозрения от Литвы.
В подтверждение своих слов он лично схватил некоего казака Ивашку, который перегонял захваченных в Валахии лошадей, и доставил его в Краков. Ивашка рассказал, что совершал грабительские набеги по наущению волынского князя Федора Андреевича Сангушко, и король Сигизмунд велел своему сыну Сигизмунду Августу расследовать вину князя.
Однако турок эти аргументы, похоже, не убедили. Ответное посольство во главе с чаушем Мехметом настаивало на том, что именно подданные короля совершили такое вероломное нападение, нарушив мир между державами. Посол требовал от короля раз и навсегда прекратить грабительские рейды на владения султана и его вассалов.
В привезенном послом письме, для перевода которого поляки долго не могли найти толмача, сообщались подробности рейда — имена предводителей, количество нападавших и нанесенный ими ущерб, который оценивался почти в 100 000 акче (серебряных монет). Там же сообщались и имена тех, кто, по мнению турецкой стороны, стоял за организацией набега: Претвич, князь Сангушко и черкасский староста князь Андрей Пронский.
Король Сигизмунд понял, что платить все равно придется, но для того, чтобы как-то уменьшить потери казны он создал специальную комиссию, которая должна была на месте в Подолии выяснить причастность к набегу указанных лиц, взыскать с них ущерб непосредственно в пользу потерпевших. Кроме того польские вельможи попытались выдвинуть встречные требования, ссылаясь на нападения татар. В состав комиссии был включен и сам турецкий посол, а так же представители османской администрации Силистрии и Очакова.
Однако похоже, что в планы чауша Мехмета входило не восстановление справедливости, а личное обогащение. Он блокировал прибытие для работы комиссии как потерпевших, так и других турецких официальных лиц, постоянно требуя обещанных королем компенсаций. С другой стороны польским представителям так и не удалось уличить в организации набега местных приграничных феодалов, а потому, в конечном итоге, аппетиты османского посла все равно пришлось удовлетворять за казенный кошт. Наконец все претензии в адрес турецкой стороны и апелляции к татарским набегам чауш Мехмет просто отмел.
Инцидент был улажен, однако мира в Причерноморье он не принес. Взаимные грабительские рейды продолжались, и Претвич играл ключевую роль как в организации обороны, так и в нападениях. Непрерывные и все более настойчивые жалобы на него со стороны султана к польскому королю Сигизмунду II Августу, сменившему отца на престоле в 1548 г., привели к тому, что барский староста предстал перед судом на сейме 1550 г. В свое оправдание Претвич написал пространную "Апологию", в которой описывал свои сражения с татарами, как сугубо защитные действия, а так же предлагал на рассмотрение Короля и Сейма проект реорганизации всей пограничной службы.
Проект этот так в полной мере и не был реализован. Учитывая заслуги перед короной Претвич избежал наказания, но от греха подальше был переведен в одно из удаленных от границы воеводств. Однако ситуации на границе это изменить уже не могло. Тактика Претвича породила становление казацкого сословия. В противовес малоэффективному феодальному шляхетскому ополчению староста оперировал отрядами постоянно боеготовых наемных воинов, кормившихся в первую очередь с добычи и платы за службу. На смену этому знаменитому предводителю пришел новый лидер — князь Дмитрий Иванович Вишневецкий, который вывел организацию казачества на принципиально новый уровень.