Закон, действие которого истекает 10 октября, предлагается пролонгировать этот закон не на год, как было в 2017, а на 14 месяцев и 3 недели — до 31 декабря 2019. Такая дата, очевидно, связана с желанием, переложить решение о дальнейшем продлении (или непродлении) закона на новый созыв Верховной Рады, ибо в октябре 2019 вопрос должен был бы решать еще нынешний парламент, в самый канун выборов. А так судьба закона будет решена после выборов.
После того как Порошенко в своем послании Раде заявил, что тот, кто против продления закона, тот содействует снятию санкций против России, стало ясно что соответствующий законопроект он инициирует. Однако с подачей документа президент тянул. Вероятно, для начала хотел убедиться, что в парламенте найдутся голоса. Этот вопрос, похоже, был снят только в начале вечернего заседания Рады 2 октября, когда лидер фракции «Народный фронт» Михаил Бурбак заявил о поддержке пролонгации. А ведь еще утром того же дня в ходе обычного обмена мнениями от имени фракций, он обошел эту тему.
Если вспомнить прошлогоднее продление закона, то понятно, что голоса НФ являются ключевыми. Тогда документ набрал 229 голосов. Его не поддержали «Батькивщина», радикалы и «Самопомощь», а внефракционные и «Оппоблок» дали соответственно 10 и 9 голосов. При несогласии «НФ» с законом его прохождение стало бы проблематичным даже в случае единогласной поддержки «Оппоблока» и максимальной мобилизации президентских сил. Ведь «Батькивщина» и «Самопомощь» уже подтвердили прежнюю позицию. Правда партия Ляшко может в очередной раз поддержать Порошенко. Ведь вечером во вторник Бурбак смог взять слово в Раде только потому, что радикалы вместе с «НФ» попросили спикера о перерыве, который они были согласны заменить выступлением с трибуны. Регламент требует, что такая просьба удовлетворяется, если с ней выступают минимум две фракции. Поэтому без Ляшко, Бурбак не получил бы трибуну.
Однако если вчитаться в слова лидера «Народного фронта», окажется, что он выдвинул условия к содержанию закона: «Наша фракция намерена поддержать позицию президента и в этом году. По твердому убеждению «Народного фронта», закон должен четко соответствовать принятому по нашей инициативе Закону «Об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины на временно оккупированных территориях в Донецкой и Луганской областях», является законодательным актом, который четко определяет факт агрессии России против Украины».
Кстати, едва в конце июля американский спецпредставитель Курт Волкер высказался за пролонгацию особого статуса Донбасса, как депутат от БПП секретарь комитета по обороне и безопасности Иван Винник заявил в нескольких интервью, что «закон о деоккупации (т.е о реинтеграции Донбасса —П.С.) полностью перечеркивает действие закона об «особом статусе», который своим содержанием намекает на наличие там каких-то «внутренних гражданских беспорядков». По его словам, закон о статусе вообще не должен действовать, ибо «не соответствует действующим законодательным актам». 2 октября в интервью «Обозревателю» Винник высказывал те же тезисы, но заметно мягче: дескать нужно привести имеющиеся противоречия в законах «к одному знаменателю». Надо сказать, что год назад, когда одновременно продлевался статус Донбасса и принимался в первом чтении закон о реинтеграции, никто из депутатов не говорил о противоречиях между законами. И Винник и большинство «Народного фронта» голосовали за оба документа, а сейчас внезапно прозрели.
Таким образом, вероятно, будет разыгран тот же сценарий что в прошлом году. Тогда президент внес законопроект «О создании необходимых условий для мирного урегулирования ситуации в отдельных районах Донецкой и Луганской областей», он состоял из длинной преамбулы и одной статьи — о пролонгации статуса на год. «Народный фронт» потребовал ужесточить документ и Порошенко срочно внес доработанный проект, где говорилось, что особый порядок местного самоуправления вступает в силу только после исполнения всех условий, перечисленных статьей 10 закона «Об особом порядке…», в частности положения о «выводе всех незаконных вооруженных формирований их военной техники, а также боевиков и наемников с территории Украины».
Но об этих условиях вступления закона в силу говорится в его тексте еще с 2015. Поэтому прошлогоднее ужесточение было декларативным: никакая из норм закона не менялась, просто одна из них была повторена дважды. А вот приведение в соответствие закона о статусе с законом о реинтеграции требует существенных изменений текста первого из них. Изменений, выхолащивающих его смысл. Впрочем, думаю, президентом уже подготовлены эти поправки.
Впрочем, выхолащивание закона началось не вчера и позавчера. Еще в марте 2015 в него были внесены изменения, которые обуславливают его вступление в силу, многими обстоятельствами, в частности, полным разоружением ополченцев. Еще больше выхолащивалось содержание закона в сознании политиков. Если в сентябре 2014 году депутаты думали, что принимают документ о реальной автономии (поэтому и потребовалось закрытое заседание и тайное голосование), то сейчас большинство их уверено что речь идет о декларативном акте, который облегчит переговоры по миротворцам, и должен гарантировать сохранение санкций против России. Ведь тот же Волкер говорит что продолжение действия закона ничего не изменит, а лишь не даст России повода говорить о невыполнении Украиной Минских соглашений. Думаю, даже противники закона сейчас осуждают его в основном, чтоб показать свою последовательность, но всерьез не опасаются того, что до 31 декабря 2019 на практике дело дойдет до легализации народной милиции в «отдельных районах» Донбасса, согласования кандидатур судей и прокуроров, гарантий использования русского языка и других вещей, предусмотренных законом.
Но тогда зачем ужесточать закон, если фактически он превратился в декларацию?
А для того чтобы протестировать, насколько Украина и дальше сможет фактически отходить от обязательств по Минским соглашениям, но при этом считаться Западом страной, которая их соблюдает. И такое тестирование в интересах, как «НФ», так и Порошенко, который если и будут какие-то кулуарные упреки Запада, сможет сказать что, дескать, только в таком виде закон и могли продлить депутаты.
Но отношение к закону о реинтеграции Донбасса убеждает, что особых упреков быть не должно. Ведь сейчас западные политики все чаще используют в отношении Донбасса украинский термин «оккупированные территории» (так говорили в частности, и Курт Волкер, и Ангела Меркель). Зато никто там публично не говорит о необходимости предусмотренного Минскими соглашениями постоянно действующего (а не временного как сейчас) закона о статусе, нормы которого должны быть согласованы с представителями Донецка и Луганска.