Эпопея с попытками антироссийски настроенных украинских политиков создать на Украине «поместную православную церковь» начались еще при первом президенте Леониде Кравчуке. Именно в его каденцию и при его полном одобрении был создан так называемый «киевский патриархат» во главе с пошедшим в раскол бывшим митрополитом Киевским и Всея Украины Филаретом (в миру Михаилом Антоновичем Денисенко). Однако ни одна поместная православная церковь, в том числе и Константинопольский патриархат, не признала эту «церковь». Никто, конечно, не признал и возведение раскольника Филарета в сан патриарха Киевского.
Во время президентства Леонида Кучмы в 2000 году, когда премьер-министром был Виктор Ющенко, была предпринята первая попытка (за нее отвечал вице-премьер Николай Жулинский) договориться с Константинополем о предоставлении томоса. Но тогда начавшийся скандал с убийством журналиста Георгия Гонгадзе и последовавшая за ним акция «Украина без Кучмы» свернули активность ющенковцев на этом направлении.
Вторая серьезная попытка была осуществлена в 2008 году уже во время президентства Ющенко, но тогда УПЦ во главе с митрополитом Владимиром дала отпор этим попыткам. К тому же план Ющенко, который сумел договориться с константинопольским патриархом Варфоломеем о томосе, предусматривал уход Денисенко на покой, что последний делать категорически отказался.
При Викторе Януковиче все попытки вмешательства государства в церковные дела прекратились, но уже при Петре Порошенко возобновились с новой силой. Причина: УПЦ воспринималась властью как коллективный агент Кремля, который своими крестными ходами постоянно ратует против войны в Донбассе и находится в глухой оппозиции к режиму.
Переговоры с Варфоломеем возобновились. Последний даже назначил на Украину двух своих экзархов, которые по тайным планам должны будут возглавить украинских «православных» из «киевского патриархата», а потом предоставить им автокефалию. США одобрили эти планы.
Чем может ответить РПЦ на вероломство Варфоломея и Порошенко? Об этом наш первый вопрос известному политологу Егору Холмогорову.
-Первый вопрос по поводу поведения патриарха Варфоломея в связи с его помощью Порошенко в создании «поместной православной церкви» на Украине. Может ли патриарх Кирилл ему чем-то ответить? Если да, то чем?
— На самом деле, тут не нужно гадать, потому что чем более неожиданным будет этот ответ, тем лучше. Но в принципе набор мер в зависимости от того, что сделает Варфоломей. Если он действительно реально, наплевав на все канонические законы, признает филаретовцев, даст томос, объявит их украинской автокефальной православной церковью и так далее, то это будет такой уровень канонического разбоя, то, скажем, Москва может, например, собрать группу сочувствующих себе Патриархов, представителей поместных православных церквей, и даже объявить о низложении патриарха Варфоломея.
Просто он своими действиями выйдет за такие границы, будут все технические возможности его анафематствовать как еретика и раскольника. В момент его вступления в церковное общение с анафематствованным Денисенко, появится полная возможность вообще считать Варфоломея бывшим патриархом.
После этого РПЦ может принимать в церковное общение любые общины и группы, которые захотят прервать каноническое общение с Варфоломеем или уже прервали. РПЦ просто может начать принимать их к себе. Появятся веские основания игнорировать каноническую территорию самого Константинопольского патриархата.
Многие считают, что Россия, пользуясь тесными отношениями с правительством Турции, может как-то повлиять на турецкие власти, чиновником которой Варфоломей фактически является. Причем он не самый лояльный чиновник, потому что ему фактически приходилось убегать из Стамбула во время гюленовского мятежа. Он подозревался в причастности к государственному перевороту.
Если российская дипломатия захочет серьезно вмешаться в этот конфликт, то это было бы хорошо. Тогда бы Варфоломея по турецкой линии тоже бы ничего хорошего не ждало. Но все это зависит от воли и желания турецких властей.
Ответом на украинский церковный сепаратизм было бы устранение украинского политического сепаратизма.
-Вам не кажется, что реакция России на захват украинцами российских кораблей «Норд» и «Механик Погодин» несколько вялая?
— Сейчас утверждается, что реакция России на захват «Норда» была асимметричной, но достаточно жесткой. Говорится о фактической блокаде Азовского моря. Говорится о том, что украинские корабли в акватории этого моря серьезно высунуться уже не могут, не могут они войти в Азовское море извне. В этом смысле мост превратился в универсальный механизм контроля за навигацией. Если это действительно так, то это достаточно жесткий ответ. Даже жестче, чем даже бы Россия скандалила по поводу «Норда», и всё бы сводилось к прениям вокруг него. Это ответ более эффективный.
-Украина постоянно заявляет, что вот-вот разорвет Большой украинско-российский договор от 1997 году. Почему Россия никак не реагирует на подобные заявления?
— Не знаю, почему. С моей же точки зрения судьба этого договора неинтересна, потому что сотрудничества и дружбы с Украиной при текущем режиме в Киеве быть не должно. Поэтому решение Киева приводит ситуацию к реальности, но при этом ответственность за это несет Киев.
Этот договор заключался ради статуса Черноморского флота. Теперь же статус этот не зависит от того, есть ли этот договор или нет. Соответственно, зачем ему быть. Если этого договора не будет, то будет лучше.