В ответ на агрессию Вселенского патриархата – территориальную и идеологическую – у Москвы есть целый ряд ответных мер, не всегда очевидных и симметричных
«Священный Синод Русской Православной Церкви выражает решительный протест и глубокое возмущение в связи с опубликованным 7 сентября 2018 года коммюнике Генерального секретариата Священного Синода Константинопольского патриархата, в котором сообщается о назначении двух иерархов этой Церкви — архиепископа Памфилийского Даниила (США) и епископа Эдмонтонского Илариона (Канада) — «экзархами» Константинопольского патриархата в Киеве… Ответные действия Московского патриархата последуют в самое ближайшее время», — говорится в официальном заявлении, опубликованном пресс-службой РПЦ днем 8 сентября.
Вечером того же дня глава «церковного МИД», Отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев) заявил в эфире новостной передачи на телеканале «Россия-24»: «Судя по всему, средства церковной дипломатии на сегодня исчерпаны». По его словам, «константинопольская сторона… поступила… подло и вероломно», и, «если решение (о назначении экзархов в Киев. — прим. авт.) не будет пересмотрено, мы будем вынуждены искать ответные меры».
«И сейчас в составе нашего Священного Синода такие меры уже обсуждаются, — добавил митрополит Иларион, — Меры могут быть самые разные. Я не стану их озвучивать до того, как эти меры будут приняты, потому что на каждом этапе мы будем оставлять нашим пока еще все-таки партнерам возможность одуматься и пересмотреть свои решения».
Итак, о чем же идет речь? Об одном из вариантов действий Иларион упомянул: «У нас не будет иного выхода, кроме как разорвать отношения с Константинополем».
Дело в том, что «наш ответ Чемберлену» не может быть симметричным в силу многих обстоятельств. Во-первых, если на Украине действует 12 тысяч (почти половина) приходов Московского патриархата, то вчетверо меньшее число приходов Вселенского патриархата «размазано» тонким слоем по всему земному шару, нигде не доминируя, не представляя заметного большинства верующих и, как правило, существуя одновременно с приходами других Церквей, включая Русскую православную (будь то Эстония, Франция или Юго-Восточная Азия). В силу этого у Варфоломея нет какой-то страны, потеря которой была бы для него так же больна, как для Московского патриархата — Украины, и где можно было бы создать ему значительную альтернативу в лице юрисдикции другой Церкви.
Во-вторых, за Варфоломеем стоит Запад, соперничество с которым у России так же не может быть симметричным в силу разницы экономической и военной мощи. Вспомним, что санкции Запада буквально сбивают с ног курс рубля, тогда как ответные не могут как-то поколебать курс евро или доллара. Военные базы НАТО придвинуты вплотную к границам России, которая не может в ответ разместить свои танки и самолеты у рубежей США, Германии или Великобритании. И это исходное неравенство сил очевидно всем.
Опять же, всем отлично понятно, что разрыв дипломатических и иных отношений любой страны со сосредоточием 50% ВВП мира, для последнего будет несколько неприятным, но абсолютно некритичным. «Золотой миллиард» отлично существует без любой страны третьего мира, а вот она в изоляции от его технологий, продуктов и кредитов — нет. И, главное, именно с Западом ассоциируется «цивилизованный мир» и принадлежность к нему, отрыв от которого губителен и ведет в никуда. Так же и Варфоломей, несмотря на любые демарши других крупных Церквей, знает — все равно вернетесь обратно ко мне, иного пути у вас нет, так как моя Церковь — это центр канонической экумены (собственно, и сам Вселенский в названии его патриархата — от этого слова, означающего в греческом языке обитаемый цивилизованный мир, за пределами которой — варвары).
Тем более, что так уже было тогда, когда в 1996 году Варфоломей произвел первую мощную ревизию церковных юрисдикций на постсоветском пространстве, создав свою, «параллельную» Московскому патриархату юрисдикцию в Эстонии.
«23 февраля 1996 года Священный Синод РПЦ постановил «приостановить каноническое и евхаристическое общение с Константинопольским патриархатом и Финляндской автономной архиепископией, а также приостановить поминовение Константинопольского патриарха по диптиху предстоятелей Поместных православных церквей». 21 августа 1996 года делегации Московского и Константинопольского патриархатов встретились для нового раунда переговоров. В результате трехдневных переговоров был заключен мир. Церкви согласились на существование двум юрисдикций на территории Эстонского государства», — со злой иронией напомнил сейчас протодиакон Андрей Кураев.
Причем, существования заведомо неравноправного, так как власти независимой Эстонии тогда отказали в регистрации Эстонской православной церкви в юрисдикции Московского патриархата, но зарегистрировали Эстонскую апостольскую православную церковь в юрисдикции Константинопольского патриархата — точно так же, как тогда же продвигали спешно созданный неканонический Киевский патриархат власти независимой Украины.
«В те дни разрыва я уезжал в Европу и спросил митрополита Кирилла (председателя Отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополита Смоленского и Калининградског), в 2009 году избранного патриархом Московским и всея Руси. — прим. авт.) — смогу ли я причащаться в храме Кпльской юрисдикции, если воскресенье застанет меня в городке, где не будет нашего прихода, — пишет Кураев. — Его ответ был таким: «Конечно, этот разрыв касается только епископов».
Так чего Варфоломею опасаться сейчас демарша из Москвы, если в 1996 году в абсолютно аналогичной ситуации та ограничилась полумерами (не решившись полностью разорвать евхаристическое общение, то есть запретить причащение верующих в храмах Константинопольского патриархата) и спустя полгода пошла на попятный? Тем более, когда перед Варфоломеем уже не маленькая Эстония, а куда более крупный приз.
Это не значит, что мер воздействия на зарвавшегося «православного папу» нет, а значит лишь, что нельзя ограничиваться декларативными шагами, а надо вести системную и решительную борьбу. Для Варфоломея, как и для Запада, с его претензиями на единственное представление «цивилизованного мира», самым страшным ударом является создание реальной альтернативы, подвергающей критике его систему вещей. Такой же, которой был социалистический блок стран, страшный не столько с военной точки зрения (даже в зените своего могущества СССР не мог помешать американцам «вбомбить в каменный век» Вьетнам или окружить свою территорию военными базами НАТО), сколько притягательностью для рабочих и интеллектуалов западных стран.
Полный разрыв отношений и начало публичной критики лишь со стороны одной из Православных церквей, пусть и имеющей максимальное число прихожан в мире, для Варфоломея не будет таким болезненным. Но что, если таких Церквей будет много? Если повторится, но уже в большем накале ситуация июня 2016 года, когда на Всеправославный собор (давнюю, еще с 1920-х годов мечту Константинопольских патриархов, где они должны были собрать вокруг себя весь православный мир в лице делегаций Поместных церквей и учредить некий наднациональный постоянно действующий «Святой и Великий Собор») к Варфоломею отказались ехать делегации не только Русской, но Грузинской, Болгарской, Сербской и Антиохийской церквей? И если его оппоненты перейдут в наступление, публично продвигая свою позицию?
Сербская церковь тогда в последний момент пересмотрела свое решение — вполне возможно, под угрозой признания раскольников в Македонии. Теперь, когда Варфоломей намерен полностью легализовать в каноническом поле македонских раскольников, в Белграде наверняка переоценят свое решение и поймут необходимость принципиальной позиции.
Нельзя забывать и такой аспект противостояния с Варфоломеем: Вселенский патриарх не просто претендует на статус «православного папы», но и с 1920-х годов является главным проводником либерального, модернистского влияния в православном мире. Начав со смены церковного календаря на современный григорианский (что вызвало в 1920 — 1930-е годы страшный раскол среди православных греков, продолжающийся по сей день в формате существования «старостильных» неканонических Церквей), сейчас Вселенский патриархат на своем недавнем Архиерейском соборе, поддержавшем право своего главы на одностороннее предоставление автокефалии любым неканоническим Церквям в любых странах, дошел до разрешения священникам второго брака.
Именно модернизм Вселенского патриархата и является главной (второй — создание Варфоломеем своих структур в Абхазии) причиной противостояния ему со стороны Грузинской православной церкви, славящейся своим ультраконсерватизмом.
Подобная ситуация подталкивает к простейшим решениям. «На Всеправославном соборе, который осудит Фанар с его модернистскими лжеучениями и антиканоничностью, должны иметь полноценное право голоса Церкви Украины (во главе с митрополитом Онуфрием), Белоруссии, Молдовы, Латвии, Эстонии, Японии, Китая, а также РПЦЗ. Вполне можно воссоздать за пять дней древнюю Удинскую автокефальную церковь (древняя Албанская православная церковь в современном Азербайджане. — прим. авт.). И признать как полноценные Церкви консервативные старостильные сообщества греческого мира, а также румынских анти-критцев, — призывает, например, «православный диссидент справа» протоиерей Всеволод Чаплин, в 2009 — 2015 годах возглавлявший Синодальный отдел по взаимоотношениям Церкви и общества Московского патриархата, — Есть надежда на участие Антиохийской, Грузинской, Сербской, Болгарской, Польской, Чешско-Словацкой церквей. Эти церковные сообщества определенно будут представлять большинство православного мира. Или весь по-настоящему православный».
Но, во-первых, такой Собор будет иметь авторитетность даже меньшую, чем прошедший 2016 года на Крите под председательством Варфоломея — как в плане каноничности его собрания, так и в плане представительности (ведь даже в лучшем случае, по мнению Чаплина, в нем примут участие лишь 7 из 14 Поместных церквей, причем лишь одна из древнейших, к которым относят Константинопольскую, Антиохийскую, Иерусалимскую и Александрийскую). Во-вторых, создание виртуальных Церквей или одностороннее признание неканонических старостильников приведет к не меньшим сотрясениям в православном мире, чем такое же одностороннее предоставление Варфоломеем автокефалии македонским или украинским раскольникам (к тому же, например, Аланской епархией одной из таких греческих старостильнических Церквей является ныне территория Южной Осетии, так что легализация старостильников вряд ли вызовет поддержку Грузинской православной церкви, ключевой в борьбе с Варфоломеем).
В-третьих, не секрет, что ультраправославные круги в Русской православной церкви (для которых кумирами являются афонские «зелоты») крайне критически настроены к ее священноначалию, принадлежащие к числу «ревнителей» представители клира ранее не раз переставали поминать патриарха Кирилла или публично объявляли его модернистом и еретиком. И бросаться очертя голову в их объятия ради тактического альянса с сомнительными последствиями (что они могут еще сделать Варфоломею?) довольно неблагоразумно.
Тем не менее, объединение сил противостоящих Варфоломею Церквей необходимо, в том числе в идеологической сфере, где они смогут продемонстрировать несогласие с действиями Вселенского патриарха, претендующего на статус главы православного мира, и тем самым заметно нивелировать этот статус (ничем практически не подкрепленный). Это и выпуск литературы на разных языках с объяснением нарушения Варфоломеем церковных традиций и канонов, и конференции, и совместные заявления и Соборы — но, конечно, с участием Церквей, канонических и авторитетных в православном мире.
Опять же, если Варфоломей пытается опираться на светские власти Украины, Македонии и даже США, то на него есть управа в лице светских властей Турции, которые справедливо видят в нем агента влияния Запада, связанного с попыткой военного путча 2016 года, и других стран, где деятельность приходов и епархий Вселенского патриархата встречает большие вопросы в плане официальной регистрации. Последовательная работа в этом направлении — как с официальными властями, так и с пророссийской оппозицией в той же Турции — могла бы принести немалые плоды, создав Варфоломею ощутимые проблемы. Хочешь сотрясать основы существующего порядка в других странах? Будь готов к массовым митингам протеста прямо у своей резиденции или инициированию проверок своей деятельности, включая причастность к антиконституционному перевороту.
Одним словом, если патриарх Варфоломей вознамерился перекроить православный миропорядок, меняя его карты и каноны, на это можно ответить лишь альтернативной моделью православного мира, внятно оформленной территориально и идеологически.