Об этом в интервью изданию Украина.ру сказал адвокат обвиняемого в госизмене журналиста Василия Муравицкого Андрей Гожый.
— В последние дни на Украине было много сообщений о нападениях на журналистов, в том числе и на вашего подзащитного Василия Муравицкого, на правозащитников и адвокатов. Можно сказать, что такие сообщения перестали восприниматься как сенсация. О чем, на ваш взгляд, это говорит, как изменяется ситуация в стране?
— Действительно, вы правы. Это ужасно, но сейчас это уже не воспринимается как сенсация, это воспринимается просто как обыденность, как часть нашей повседневной жизни. Действительно, за последние несколько дней Украину захлестнула волна нападений на журналистов, на правозащитников и на адвокатов. Тут я вижу несколько причин.
Если мы говорим о журналистах, то вертикаль информационной политики, которую выстроил режим Порошенко, начала заметно шататься. А впереди президентские выборы, и Порошенко — это уже не «неприкасаемый» лидер авторитарного режима, он уже становится просто кандидатом. Учитывая его рейтинги, кандидатом не самым успешным.
Поэтому главный враг для режима — это правда. А правду несут независимые журналисты, поэтому их надо давить, унижать, оскорблять, запугивать — чтобы они не могли бороться…
— Но нападали не только на журналистов. На днях национал-радикалы фактически захватили Национальную ассоциацию адвокатов Украины.
— Что касается адвокатов, то мы знаем, что за время президентства Петра Порошенко и нахождения «у руля» его сателлитов — БПП, «Народный фронт» и т.д. — единственная сфера, которой не коснулись «чудесные» реформы — это адвокатура.
Отреформировали, то есть превратили в абсолютно недееспособные придатки авторитарного режима, уже всех — прокуратуру, которую возглавляет кум Порошенко без юридического образования; Нацполицию, которая представляет из себя уже просто сборище непонятно кого, раз уж каждый день к нам приходят новости о её недееспособности; суд — полностью деморализованный, подчинённый Порошенко…
Осталась адвокатура. Задача любого авторитарного и тоталитарного режима — превратить адвокатуру в декорацию, задача которой — кивать в ответ на слова прокурора, а ещё лучше — пылать праведным гневом и помогать сажать неугодных в тюрьму.
Я думаю, с борьбой за так называемую реформу адвокатуру связаны и захват офиса Национальной ассоциации адвокатов, и нападения на адвокатов. Например, избиение нашего коллеги Валентина Рыбина, которого окружили (национал-радикалы — прим. ред.), оскорбляли, бросались в него мелочью…
— Мелочью?
— Это только так звучит красиво — бросаться мелочью. Но все знают этот хулиганский приём: монета имеет острые грани, края. И если бросить монету в человека, то это довольно-таки болезненно и опасно. Плюс к тому, при представителях полиции, его (Рыбина — прим. ред.) просто бьют в лицо головой… Это доказывает только то, что Украина как правовое государство — просто умерла.
Я не могу представить себе такую страну, которая называет себя цивилизованной, где — вдумайтесь! — в здании Апелляционного суда столицы, в присутствии полицейских нацисты нападают и бьют адвоката.
— На Василия Муравицкого тоже напали у здания суда…
— Да, на пороге суда областного центра (Житомира — прим. ред.), у Дома правосудия. Обливали его зелёнкой. А журналисты, которые связаны с местной организацией Блока Петра Порошенко, заранее удобно расположились, взяли общий план, чего раньше никогда не происходило. Обычно бывает так: выходят националисты, журналисты их сопровождают, задают какие-то вопросы… А тут — заблаговременно заняли позицию общего плана, чтобы было всё хорошо видно. Всё как по нотам было расписано.
— Думаете, заранее знали и готовились?
— Заранее. И мы видим сегодня, как все так называемые средства массовой информации — «сливные», связанные с администрацией главы государства, подхватили эту новость со стандартными заголовками: облили зелёнкой «пророссийского блогера», «кремлёвского писаку»… Понятно, что была команда.
Но я не знаю, чего они хотят этим добиться? Да, с одной стороны, это, конечно, унижение, нанесли телесные повреждения журналисту. С другой стороны, это же доказательство невиновности Василия Муравицкого. Это ещё один их огромный вклад в его оправдание.
— Поясните?
— Потому что — всё, они (организаторы процесса по делу Муравицкого — прим. ред.) проиграли. Это просто их капитуляция в юридической плоскости. В открытом состязательном судебном процессе они провалились, они проиграли. Доказать ничего не могут, их доказательства выглядят смехотворными, они вызывают только смех у многих людей, которые присутствуют в зале.
Ясное дело, что они злятся и психуют. Не получилось ни чистосердечного признания, ни обмена, и суд развалился. Конечно, они понимают, что без давления на защиту и на самого Муравицкого у них ничего не получится.
Но они уже упустили момент. Извините, на минуточку: Муравицкий признан узником совести всеми международными авторитетнейшими организациями, МИДом России, Госдепом США… О чём ещё говорить? Неужели они думают, что их зелёнка остановит этот мощный процесс? Да нет, конечно,. Не остановит.
— Давление может не ограничиться одной только зелёнкой…
— Мы побаиваемся более активных действий. Потому что знаем судьбу и Олеся Бузины, и Павла Шеремета, и ряда адвокатов.
— Кстати, чем ответит адвокатское сообщество на действия радикалов?
— Я вижу так: раз было оказано чрезвычайное давление — как еще назвать нападение на Национальную ассоциацию?— то должен быть и чрезвычайный ответ. Я всего лишь один из адвокатов, но, в моём понимании, должен быть созван национальный съезд адвокатов, поставлены вопросы руководству государства, приглашены руководители силовых органов. Либо самим надо отправить делегацию к президенту. Но я не вижу тех действий адвокатского сообщества, которые считал бы необходимыми в такой ситуации.
А действовать нужно. Вплоть до того, что можно было бы провести адвокатскую забастовку — до того времени, пока полиция не наведёт порядок.
— Выглядит это так, словно власть борется с адвокатским сообществом как с последним очагом сопротивления — ведь адвокаты просто в силу своей профессии обязаны защищать людей.
— Мне кажется, всё-таки речь идёт не о последнем очаге сопротивления, но — об агонии режима. Известно, что раненый зверь может быть опасен. Адвокатура не является, и не являлась никогда каким-то особым очагом сопротивления — она действует в рамках закона и связана законом. Очаг сопротивления — это гражданское общество и свободная журналистика.
Я думаю, проблема в том, что вертикаль власти зашаталась вся, а когда шатается система, тогда начинается борьба между силовыми органами, одни подставляют других. Журналисты начинают поднимать голову. Власть в агонии — у них пять пожаров, и они бросаются тушить каждый из них, но — набрасываются уже с остервенением.
Я не считаю, что режим Порошенко настолько силён, чтобы был только один какой-то очаг сопротивления. Таких очагов, слава Богу, много. И я надеюсь, что все проявления, о которых мы говорили — это просто агония правящего режима.