Во вторник, 17 апреля украинские парламентарии рассматривают целый комплекс законов — 8 штук — о ядерной безопасности, в том числе касающихся борьбы с радиоактивным загрязнением, захоронением ядерных отходов, эксплуатации Чернобыльской атомной электростанции (ЧАЭС) и преобразования объекта «Укрытие», возведенного над аварийными энергоблоками. Чем вызван такой взрыв интереса депутатов Верховной Рады к проблемам украинской атомной энергетики, специально для издания Ukraina.ru рассказал директор энергетических программ Центра мировой экономики и международных отношений НАН Украины Валентин Землянский.
— Сейчас к этим вопросам обратились только потому, что 26 апреля годовщина чернобыльской трагедии. В годовщину всегда обращаются к этим вопросам. Насколько это будет эффективно, мне сказать сложно.
— Но разве то, что из года в год к годовщине Чернобыльской трагедии принимаются многочисленные законы в сфере атомной безопасности, не означает, что эти законы не приносят никакого результата, не решают проблем?
— Конечно, так и есть. Ведь системного подхода к этим проблемам нет. Да, профильный комитет Верховной Рады, надо отдать должное господину Домбровскому, который возглавляет его, проблемами отрасли действительно озабочен в хорошем смысле слова. Но если мы говорим о финансовом кризисе, то переломить ситуацию даже самому лучшему энтузиасту не удастся — деньги из воздуха он не нарисует. Да, сможет сгладить наиболее острые моменты, но не более того.
Системный кризис продолжается, и это не проблема одной только атомной энергетики. Это проблема в целом экономики Украины. Атомная отрасль — болезненный вопрос для населения, для общества в целом. Поэтому естественно, что когда в ней возникают проблемы, это вызывает больший резонанс, чем проблемы в других секторах.
— Какие главные проблемы украинской атомной энергетики?
— Можно назвать две основные, все остальные — их следствие. Первая — это недофинансирование отрасли. Из-за него в 2016 году, если не ошибаюсь, ряд атомных блоков, планово ушедших на ремонт, не смогли своевременно включиться в сеть из-за отсутствия денег, из-за отсутствия необходимых материалов. Пришлось продлевать сроки проведения плановых ремонтов. В этой отрасли очень жесткие требования, поэтому пока вы их не выполните, никто вас в сеть не отпустит.
Плюс к этому мы видели недавно акции протеста сотрудников АЭС по разным городам (12 апреля на Украине во всех городах-спутниках АЭС прошли предупредительные акции протеста — ред.). В частности, в Хмельницкой области. Там те же самые вопросы — увеличение тарифа для атомной генерации, вопросы финансирования текущих работ — все крутится вокруг одного, и это вопрос финансирования.
Нужно понимать, что атомная энергетика это очень недешевая вещь. И высокотехнологичная.
Вторая главная проблема украинской атомной отрасли — нынешний разрыв отношений с Российской Федерацией. Это глобальный негативный фактор, влияющий на украинскую атомную энергетику. Ведь было и взаимное оповещение, дававшее синергетический эффект, когда шло глобальное информирование всех участников отрасли о происходящих чрезвычайных ситуациях, о каких-то более новых технологиях, о каких-то решениях.
Во времена СССР это было системно. Это происходило постоянно. Плюс повышение квалификации и прочие мероприятия по минимизации человеческого фактора в работе атомных реакций. Теперь на этом поставлен крест, и никакого решения этой проблемы нет.
— Американская компания Westinghouse в этих вопросах не сможет заменить Украине «Росатом»?
— Нет. Американцы могут заместить часть российского топлива. Но ведь одним топливом функционирование атомной отрасли не исчерпывается. Американцы не строят блоки для наших АЭС. Заменить — это означает построить полностью технологический цикл от начала до конца.
Если у нас стоят реакторы советского или российского производства, которые рассчитаны под российское топливо, можно попробовать, как это делает Westinghouse, сыграть с топливом. А дальше? Российское топливо в дальнейшем вывозилось, шел процесс его переработки. Оно не просто захоранивалось, оно перерабатывалось: измельчение, остекление, захоронение, последующее использование.
Сотрудничество с американцами очень неглубокое: вы покупаете у нас ядерное топливные сборки и на этом все, финал.
— Принимается большой комплекс законов, связанных с обращением с ядерными отходами, а также относительно преобразования объекта «Укрытие». Не говорит ли это о том, что Киев полным ходом ведет подготовку к строительству масштабного ядерного могильника в чернобыльской зоне отчуждения?
— Да, могильник создают. Решение уже принято. Если не ошибаюсь, в этом году истекает срок договора с Российской Федерацией на вывоз отработанного ядерного топлива. Соответственно возникает вопрос: что делать с этим отработанным ядерным топливом?
Вот, было принято решение о строительстве в Чернобыле ЦХОЯТа (Центра по хранению отработанного ядерного топлива — ред.), где намереваются производить сухое захоронение. Однако это тупиковый путь развития. Во-первых, с точки зрения экологии. Если бы такая ситуация происходила в Германии, то «зеленые» тут бы уже на ушах стояли и половину Киева перевернули бы. Блокировали бы железные дороги и устраивали бы прочие гадости.
Практически в центре Украины, в столице, строить ядерный могильник — это не от большого ума.
А во-вторых нужно понимать, что технологически это тупиковый путь. Если ТВЭЛ с «Росатомом» работают над дальнейшей технологической переработкой отработанных топливных элементов, над возможностью вторичного использования ядерного топлива — и в этом направлении есть определенные успехи, создается замкнутый технологический цикл — то украинская атомная отрасль этим могильником просто загоняется в тупик.
Вот мы захоронили — а дальше что с этим делать? Полежат они 100 лет, и что? У того же плутония период полураспада несколько тысяч лет, и с ним ничего не собираются делать.