Как полярник создал современную Норвегию
Первые сорок пять лет своей жизни Фритьоф Нансен был подданным шведских королей — сначала Карла XV, а потом и его брата Оскара II в силу унии, заключённой в 1814 году. Да этого с XV века Норвегия была датским владением.
Одним из первых, кто заставил говорить о своей стране во всём мире, был Нансен. Мировая известность к нему пришла после лыжного перехода в 470 км по Гренландии в 1888 году. В 1893-1896 году он совершил уникальную экспедицию в северных широтах на корабле «Фрам», ныне стоящем в Осло на вечном приколе.
Особую помощь в подготовке путешествия ему оказали министр иностранных дел России Николай Гирс и Русское географическое общество. Они обеспечили Нансена рекомендательными письмами, самыми точными на то время картами и ездовыми собаками. Барон Эдуард Толль подготовил три эвакуационные базы в Якутской области. И хотя Северного полюса экспедиция не достигла, но она исследовала российскую Арктику и прославилась уникальным санным походом по льду.
В 1897 году правительство по ходатайству Русского географического общества наградило Нансена орденом св. Станислава 1-й степени, а совет Общества утвердил присуждение ему Константиновской золотой медали, высшей награды «за совершенный беспримерный подвиг, составляющий эпоху в исследовании Северного Ледовитого океана…».
Вручение состоялось во время визита учёного в Россию 28 апреля 1898 года в зале Петербургского дворянского собрания. Тогда же Нансен получил аудиенцию у Николая II. И там обсуждался деликатный вопрос о невмешательстве Норвегии в возможные конфликты между Россией и Швецией. По поручению своего правительства он также обсуждал с министром финансов Сергеем Витте изменение условий торговых соглашений.
В феврале 1905 года правительство Норвегии поставило вопрос о разрыве унии со Швецией. Нужно было определяться с будущим государственным устройством страны. Сторонники республики не видели никакой другой кандидатуры в президенты, кроме Нансена. Но сам путешественник не только не соглашался, но и однозначно стоял за установление монархической формы правления. Именно он договорился с датским принцем Карлом о том, что тот займет новый престол. После оформления этого решения плебисцитом (за монархию проголосовали 259 563 избирателя, за республику — 69 254) этот двоюродный брат всероссийского самодержца стал королём Хоконом VII. Его внук Харальд V и поныне занимает норвежский трон.
А дальше Нансен становится послом в Лондоне, где на троне сидели родители новоиспечённой королевы Мод — Эдуард VII и Александра (по совместительству и родная тётя Хокона).
Затем он снова путешествует: сначала описывает границу между Гренландским морем и Северным Ледовитым океаном, а в 1913 году едет по России. Результатом посещения Сибири стала книга «В страну будущего». Нынешний глава Русского географического общества Сергей Шойгу наверняка ее читал, прежде чем выдвинул свои предложения о заселении восточной части Российской Федерации.
В годы Первой мировой войны Нансен вёл деликатные переговоры о том, чтобы воюющие страны обеспечили безопасный проход судов с продовольствием в нейтральную Норвегию. А после нее он стал одним из тех, кто готовил создание Лиги наций. И там он совершил главные подвиги в своей жизни. Именно за эту деятельность он удостоен Нобелевской премии 1922 года.
Нансеновский паспорт
Первой проблемой, с которой столкнулся Нансен в Лиге — это военнопленные. Их было полмиллиона, 300 тыс. из которых из России. Уже в ноябре 1920 года Нансен отчитался перед Ассамблеей, что добился возвращения 200 тысяч человек на родину, и подчеркнул, что и предположить не мог, что столкнётся с таким количеством человеческих страданий. В окончательном отчёте 1922 года он заявил, что репатриировано 427 886 военнопленных из более чем 30 стран.
Следующий вопрос, за который взялся он с мандатом Лиги — лица без гражданства.
Огромное количество бывших подданных Российской и Османской империй было вынуждено бежать и оказалось в разных странах с недействительными документами. Тут и спасавшиеся от войны полтора миллиона беженцев из России, и спасшиеся от геноцида армяне, и другие категории апатридов. По сути, они оказались беззащитны перед ужесточившимися после войны правилами пребывания в старых и новых государствах. Нансен предложил идею так называемого «нансеновского паспорта» — удостоверения личности для людей, лишившихся гражданства.
В августе 1921 г. Лига Наций заявила, что за рубежом находятся около полутора миллионов эмигрантов из России. К этому времени правовой статус беженцев уже несколько лет был непонятным для соответствующих органов: правоохранители всех стран не знали, считать ли их гражданами страны, которая вот-вот возродится, или же смириться с фактом, что прежней России пришел конец.
Эмигрантам можно было продолжать ходить в консульства, ставшие советскими, получать там новые удостоверения личности. Но большинство эмигрантов сознательно не желали этого делать, понимая, что это просто опасно. Не хотели многие беглецы из России получать и гражданство приютивших их стран — они все еще надеялись в скором времени вернуться на родину, которая когда-нибудь перестанет быть «совдепией».
Декрет ВЦИК и СНК от 15 декабря 1921 г. гласил, что все лица, уехавшие после 7 ноября 1917 г. без разрешения советской власти, или боровшиеся против нее, объявлялись лишенными гражданства. Те, кто находились за рубежом до ноября 1917 г., могли «подтвердить гражданство» в консульствах. К июлю 1922 г. миллион сто шестьдесят тысяч человек оказались без гражданства. И это только зарегистрированные.
Еще 27 июня 1921 г. на заседании Совета Лиги Наций было решено создать должность верховного комиссара по делам русских беженцев. Вскоре была выдвинута кандидатура Фритьофа Нансена. Он согласился занять этот пост и в сентябре приступил к своим обязанностям.
Представители десяти стран и ряда международных организаций приняли решение о выпуске специального сертификата — документа, удостоверявшего личность человека без гражданства, «паспорта апатрида». Нансен курировал деятельность совещательного комитета, решавшего правовые и финансовые вопросы, связанные с этим документом.
Открылись представительства верховного комиссара в разных странах. Де-факто, это были аналоги посольств, куда эмигранты могли обратиться за помощью и защитой. В начале июля 1922 г. «нансеновский паспорт» был окончательно утвержден. Право на его получение предоставлялось также и 320 тысячам армян, спасшимся от резни, а также грекам и туркам, где взаимная этническая чистка вежливо называлась «обменом населением».
Чтобы получить «нансеновский паспорт», нужно было предоставить документы, свидетельствующие о том, что человек действительно эмигрант, и паспорт, выданный до захвата власти большевиками. Также нужно было быть законопослушным на месте пребывания и иметь средства для оплаты самого паспорта и его продления. В год за паспорт нужно было платить около 5 франков (или сумму в других валютах). После оплаты в паспорт вклеивали марку с портретом Нансена. Малоимущие или определенные категории людей (например, раненые в Первую Мировую войну) имели возможность получить паспорт бесплатно.
Для того, чтобы получить этот документ, не обязательно было уезжать из дома.
Так, например, оставшийся у себя на пригородной даче Куоккала уроженец заштатного города Чугуева Змиевского уезда Харьковской губернии Илья Репин просто убыл в Финляндию вместе с домом и садом — граница Финляндии прошла через дачную местность, а до 1940 года он не дожил, и его участок вернулся в Россию вместе с могилой живописца. Последние восемь лет своей жизни Илья Ефимович прожил по «нансеновскому».
Художница Зинаида Серебрякова после отъезда во Францию была лишена советского гражданства и получила «нансеновский». Затем двое её детей также получили этот документ, а двое, оставшиеся, а затем и их потомство, прав на него не имели. Генерал Антон Деникин также имел этот документ, а Иван Бунин предъявлял его во время поездки за Нобелевской премией по литературе.
В 1926 г. получение статуса беженца упростилось. Лига Наций постановила, что беженцем является любой человек русского происхождения, не имеющий гражданства. Аннулировался паспорт только в том случае, если его обладатель посещал СССР. Всего же около шестисот тысяч покинувших Россию стали обладателями «нансеновских паспортов». Никто из них не был выдан ВЧК и ОГПУ!
Голодающие, помогающие и другие товарищи
В 1921-1923 гг. на Украине и в Поволжье разразился жуткий голод. Нансен возглавил Международный комитет помощи голодающим. Его работа сталкивалась со множеством трудностей — от нежелания Советской власти обращаться за помощью и признавать Лигу Наций до откровенной неприязни европейских государств к большевикам. О взглядах Нансена рассказала его дочь Нансен-Хайер Лив в «Книге об отце».
«Говоря о коммунизме в России, — писала она, — отец помнил всегда о той несправедливости, которая царила там в прошлом. Он хорошо был знаком с русской литературой. Какие неизведанные силы должны были дремать в народе, давшем миру таких гениев, как Пушкин, Гоголь, Толстой, Достоевский. А формы правления временны и преходящи — говаривал мой отец, пожимая плечами».
Вот как это бедствие выглядело на местах. Перед нами заметка «Людоед», напечатанная в «Приазовской правде» 3 марта 1922 года: «25 февраля комячейкой и волисполкомом с. Ялта, на основании ходивших по селу слухов, был произведен осмотр дома гр. Н. (в газете названа подлинная фамилия — ред.). Самое поверхностное обследование подтвердило слухи, циркулировавшие по селу, что гр. Н. — людоед.
В передних комнатах его дома были обнаружены куски человеческого черепа, в одной из дальних комнат взаперти находились женщина с девочкой лет 9-10. Девочка показала, что Н. заманул (так в тексте — ред.) ее к себе в дом и в течение двух дней никуда не выпускал.
Женщина сообщила, что Н. ночью точил нож, очевидно, готовясь зарезать кого-нибудь из них. Она же утверждает, что он зарезал и съел свою сестру и еще какую-то чужую девочку. Н. задержан и передан в распоряжение следственных властей».
В это же время та же мариупольская уездная газета печатает статью председателя ВЦИКа Михаила Калинина «Голод в прошлом».
«Царское правительство не было заинтересовано в борьбе с бедствиями голода, оно с ними боролось постольку, поскольку грозила опасность существованию самого царизма. Имущие же классы при всех подобных бедствиях стремились использовать последние для укрепления своего господства над голодными массами». Из статьи вытекал такой прозрачный вывод: наш, советский, голод все-таки лучше голода при проклятом царизме и эксплуататорских классах.
В России и в Украине были созданы специальные комиссии по помощи голодающим, так называемые «Помголод». Сюда поступали телеграммы с грифом «Голодная» (передавать в первую очередь). Вот всего лишь один из документов того времени из Екатеринославской губернии:
«В Апостоловском районе население ест котов и собак. Скота осталось менее десяти процентов. Детская смертность растет. Такие волости, как Каменская, Грушевская, Марьянская, Покровская, дают 40-60 трупов ежедневно от голода. В Грушевке 187 детей умерло от абсолютного голода».
В отчете АРА (американской организации помощи во главе с будущим президентом Гербертом Гувером) в 1923 году из Екатеринослава записано следующее:
«Имеется еще одно типичное дело, которое касается четверых детей бывшего судьи. Дети — в возрасте от восьми до шестнадцати лет — давно потеряли мать. Зимой 1921-1922 годов был казнен отец. Труп привезли детям и сообщили им, что их отец был расстрелян по ошибке. Какое-то время они перебивались, продавая вещи отца, а когда все было продано, детям не оставалось ничего другого, как ждать медленной голодной смерти.
Один из сотрудников АРА узнал про них от их соседей, которые пытались им помочь, и дети сразу же получили пакеты с едой. Так они пережили зиму, а поскольку старшим удалось найти временную работу, они справляются. Двое младших получают продовольствие от АРА. Таким образом спасена еще одна семья».
Объясняя необходимость своих усилий, Нансен говорил:
«Положение дел следующее: в Канаде сейчас такой хороший урожай, что она могла бы выделить зерна втрое больше, чем это необходимо для предотвращения страшного голода в России. В США у фермеров гниет пшеница, и они не могут найти покупателей для избытков своего зерна. В Аргентине накопилось такое количество кукурузы, что ее некуда девать, ею уже начинают топить паровозы. Во всех портах Европы и Америки зря простаивают целые флотилии судов. Мы не знаем, чем их загрузить. А тем временем на Востоке, рядом с нами, голодают миллионы людей! Пусть Лига Наций поможет этим людям, и не стоит здесь быть лицемерами!..
Найдется ли здесь среди нашего собрания хоть один человек, который посмеет сказать, что он скорее готов допустить гибель 20 миллионов человек от голодной смерти, нежели оказать помощь Советскому правительству?».
И такие находились. Например, представитель новообразованного Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев заявил, что он скорее готов допустить гибель миллионов голодающих, чем прийти на помощь Советскому правительству. Однако и в защиту Нансена выступил тоже только один человек — британский делегат Роберт Сесил.
В Нобелевской речи Нансен говорил:
«Именно слепой фанатизм обеих сторон переводит конфликты на уровень борьбы и разрушения, тогда как дискуссии, взаимопонимание и терпимость могут принести гораздо более значительный успех».
Деньги от Нобелевской премии он вложил также в помощь беженцам и голодающим.
Были открыты представительства нансеновского комитета в Москве и Харькове. Последнее возглавлял капитан норвежской армии и будущий глава прогитлеровского правительства Видхун Квислинг. Помимо гуманитарной помощи в Харькове и Крыму он скупал по дешёвке произведения искусства, а также вывез из тогдашней столицы УССР двух русских жён.
Одна из них, Александра Воронина, впоследствии вспоминала:
«Мы прошли по широкой дороге через парк, и присели на краю оврага отдохнуть от жаркого и пыльного города. Отсюда открывался вид на Журавлевку, бедное предместье Харькова. Я знала, что здесь обитают железнодорожные рабочие, небогатые мещане и нуждающиеся студенты. С места, где мы расположились, было хорошо видно, что домики маленькие и уродливые, с ржавыми жестяными крышами, а зелени очень мало — лишь кое-где сухие ободранные акации.
Капитан указал рукой на Журавлевку: «Ты только посмотри! Что это за жизнь? На какую жизнь рассчитывают русские, если у них нет даже малейшего желания научиться такой простой вещи, как строительство приличных домов? Что это за архитектурный стиль? Посмотри на эти отвратительные ржавые крыши, эти нелепые цвета! Ведь это типичный русский городок — с грязными улицами, людьми в лохмотьях, покосившимися избушками; все ветхое, мостовых нет, зелени нет, даже водопровода нет!»
Замечу, что на той же Журавлёвки в некоторых местах картинка за 100 лет не изменилась, но…
Сам Нансен побывал в Харькове в 1923 году и был принят Христианом Раковским и другими тогдашними руководителями Украины. Встреча состоялась в здании нынешнего Художественного музея по улице Совнаркомовской 11 (с 2003 года там мемориальная доска), конфискованном у наследников «пивного короля» Игнатищева. Посетил он и один из детских домов им. Нансена. Был также устроен прием в Харьковской Держопере.
13 февраля 1923 года, харьковская газета «Коммунист» сообщила о том, что оба директора оперы арестованы на семь дней, заместитель уволен, местный руководитель Красного Креста также арестован на три дня, а два посредника, работавших с иностранными организациями по оказанию помощи на Украине, получили строгий выговор.
Местный представитель АРА объясняет в отчете причины этого следующим образом: 1) напитки не были готовы к приходу гостей и так и не были поданы; 2) скатерть была грязная и 3) после мероприятия не досчитались стульев.
«Нансен сам много ездил по Советской стране и поддерживал постоянный контакт со своими людьми, с другими организациями и с советскими властями. Он не боялся свирепствовавших тогда страшных болезней — сыпного тифа, холеры, малярии, чумы. Своим людям Нансен советовал носить одежду из гладких тканей, за которые насекомым невозможно зацепиться, и с минимальным количеством отверстий. Он предписывал соблюдать строжайшую гигиену и почаще употреблять дезинфицирующие средства.
Но не так-то легко было неукоснительно соблюдать все меры предосторожности, и 10 из 60 его сотрудников умерли от сыпного тифа. Сам он педантично соблюдал все предписания. Один врач, возвращавшийся с ним в одном купе, и медсестра, ехавшая в том же вагоне, были не так осторожны, и оба умерли», — вспоминала его дочь Лив.
В 1922-1923 годах «миссия Нансена» доставила только в УССР 315 тысяч пудов продовольствия (12,2 млн пайков), более 1 тысячи продовольственных вещественных тюков, 40 тонн медикаментов на сумму 140 тысяч долларов, 116 тонн рыбьего жира; продовольственную помощь миссии получили 90 200 человек.
В продовольственные тюки «миссии Нансена» входило 7 килограммов муки, 4 банки сгущенки, по килограмму сала и сахара, 40 граммов чая.
Отдельным направлением работы была производственная помощь селянам. Так, при личном содействии Нансена в Украину было доставлено 45 тракторов для организации тракторных отрядов. Создавались также образцовые сельскохозяйственные предприятия.
Об этой нансеновской эпопее можно рассказывать бесконечно. Источников немало. Просто замечу, что с тех пор Нобелевская премия мира сильно девальвировалась, и давно среди её лауреатов не было таких по-настоящему достойных, как Фритьоф Нансен.
