Даже в наш век разнообразного фотографического мусора, которым наводнены социальные сети, всё ещё можно представить, что когда-то были времена, когда за каждым снимком вместо сегодняшнего бойкого «клац-клац» и Instagram-фильтров была не просто работа, а череда невероятных преодолений. Аппаратура, в большинстве своём импортная и дорогостоящая, появлялась в продаже нечасто. Реактивы для обработки материалов готовились самостоятельно. Фотография в начале и середине XX века — процесс тонкий и трудоёмкий, как и полагается настоящему искусству, а не суррогату.
Еврейский мальчик
Первый раз Евгения Халдея хотели убить 13 марта 1918 года, когда будущему великому фотокору не было даже года. Черносотенцы ворвались в дом еврея Анания Халдея, один из погромщиков выстрелил в ребёнка, но за миг до выстрела маленького Женю своим телом прикрыла мать. Женщина погибла, мальчик был ранен в грудь, пуля прошла близко от сердца младенца, но Женю спасли. Отца и трёх сестёр Жени в тот момент дома не было, они уцелели, но во время оккупации края фашисты сбросили их в шурф шахты. О том, что родные погибли, Халдей узнал только в конце войны.
Мальчика воспитывала бабушка. В раннем возрасте у Жени проявился интерес к фотографии, из линз бабушкиных очков и картонной коробки тринадцатилетний будущий гений соорудил свою первую фотокамеру. Первый снимок — Преображенский собор возле Сенного базара, который вскоре разрушили. Первую свою фотографию мальчик проявил под бабушкиной кроватью, накрывшись одеялом и подсвечивая красным фонариком.
В 1930 году начался голод, Евгений приписал себе лишний год и пошёл работать в паровозное депо Сталинского металлургического завода, приобрёл в рассрочку фотоаппарат «Фотокор» и начал снимать заводскую жизнь. Вскоре Халдея заметил редактор городской газеты, через некоторое время юный фотограф начал работать в многотиражке «Металлист». В 1935 году молодой парень из Сталино отправил в Москву посылку с фотопластинками. Пришёл ответ — приглашение на курсы фотожурналистов. Спустя некоторое время Евгений устраивается на работу в отдел фотохроники ТАСС в Москве. Он снимал Магнитку, Днепрострой, делал репортажи об Алексее Стаханове.
22 июня 1941 года
Москва ещё жила мирной жизнью, на улицах было спокойно. Ровно в 12 часов по радио выступил Вячеслав Молотов. Через пару минут после начала выступления Молотова Евгений Халдей увидел, как на противоположной стороне улицы имени 25-летия Октября (сейчас — Никольская улица), где находилась фотохроника ТАСС, перед репродуктором собрались люди. Слушали молча, слово боялись пропустить. Евгений выскочил из-за здания и сделал снимок — первый снимок первого дня войны.
После того как Молотов окончил своё выступление, люди долго не расходились. Стояли и молчали, в этой толпе стоял и наш земляк. О чём он думал тогда? Из воспоминаний Евгения Халдея: «О чём думал я? О том, что будет и последний снимок войны, победный. Но удастся ли сделать его именно мне, об этом я, насколько помнится, не думал…»
Когда Халдей пришёл получать плёнку, редактор дал ему всего сто метров, объяснив это тем, что скоро война закончится, тогда все верили, что «враг будет разбит» в самое ближайшее время. Но на самом деле фотохроника войны растянулась на километры плёнки и долгие почти полторы тысячи дней.
От Москвы до Берлина
Военные пути-дороги длиною в 1418 дней и ночей Евгений Халдей прошагал с верным фотоаппаратом в руках. Как представитель ТАСС в Военно-морском флоте Халдей участвовал в обороне Заполярья и Черноморского побережья Кавказа, освобождении от гитлеровцев Крыма и Балкан, штурме Берлина. Боевой путь знаменитого донбассовца завершился на берегах Тихого океана осенью 1945 года.
Евгений Халдей участвовал в освобождении Керчи, он снимал не только моряков-десантников и красноармейцев, штурмовавших город, но и сделал фотографии противотанкового рва за городом. Ров был заполнен тысячами трупов расстрелянных мирных граждан. Позже это снимок станет одним из доказательств фашистских зверств, ляжет на стол Нюрнбергского процесса.
Все 1418 дней Халдей запечатлевал тысячи лиц войны, солдат, павших по дороге к Победе и выживших, снимал подписание актов о капитуляции Германии и Японии, Парад Победы 24 июня 1945 года на Красной площади. Не раз наш знаменитый земляк был на волосок от смерти, но удача всегда сопровождала его: и под Мурманском, и в Новороссийске, и в Будапеште, и в Берлине.
«Знамя Победы над Рейхстагом»
История самого известного победного снимка началась с того, что в Берлин прибыл Евгений Халдей с тремя красными знамёнами. Он по опыту знал, что флаг лучше иметь с собой. Флаги пошил в Москве знакомый портной Халдея Израиль Кишицер из скатертей. В один из приездов в Москву наш земляк обедал в столовой «Фотохроники», где на столах были расстелены красные скатерти, три из них Евгений выпросил у завхоза фотохроники ТАСС, пообещав вернуть после войны. Звезду, серп и молот Халдей выкроил лично.
У фотографий, как и у людей, своя судьба, и она не всегда простая. Снимок, сделанный нашим земляком, — не репортажный, а постановочный. Запечатлеть момент водружения знамени военнослужащими Красной армии Алексеем Берестом, Михаилом Егоровым и Мелитоном Кантария было невозможно, это произошло ночью 30 апреля после 22 часов (по берлинскому времени). Это было далеко не первое по счёту знамя, установленное на крыше здания. Первые знамёна были уничтожены в результате ночного дальнобойного немецкого артобстрела крыши Рейхстага. Бой за Рейхстаг завершился только утром, использовать вспышку было опасно. Кроме того, в момент съёмки ещё не было окончательно известно, какая из боевых групп первой прорвалась на крышу здания.
Для фото Халдея позировали: киевлянин Алексей Ковалёв (именно он держит знамя), минчанин Леонид Горичев и кумык Абдулхаким Исмаилов. Всего в очень трудных и опасных условиях разрушенного здания было отснято две кассеты, мир увидел только один-единственный кадр.
Халдей достал из сумки последнее знамя, бойцы сразу же потащили его на крышу. Горел купол, Евгению запомнился даже треск пламени и чёрный жирный дым, поднимавшийся в небо. На крыше Халдей выбрал уцелевшую статую, тут же на крыше нашли палку, приспособили её вместо древка к красному полотнищу, автоматчик полез наверх. Солдаты закрепили знамя, а Халдей, едва удерживаясь на разбитом парапете, всё щёлкал и щёлкал лейкой, стараясь поймать в объектив и сам купол, и уцелевшие на крыше скульптуры.
Ретушь
Сразу после того как водружение знамени было снято, Халдей вылетел в Москву, чтобы срочно доставить снимки. В момент съёмки небо над Берлином было ясным, но в окончательный вариант были добавлены грозовые облака, чтобы подчеркнуть драматизм картины. Уже на следующий день снимок появился во всех центральных газетах, но перед этим был неприятный разговор с генеральным директором ТАСС. Редакторы заметили на обоих запястьях Абдулхакима Исмаилова часы, посчитали, что это может послужить основанием для обвинения советских солдат в мародёрстве. Халдей перед публикацией снимка удалил одни часы при помощи иглы.
После Победы
24 июня 1945 года Халдей отснял Парад Победы: Георгия Жукова на белом коне и красноармейцев, кидающих фашистские знамёна. Для нашего земляка люди всегда были важнее знамён. Он обожал своих главных героев — простых людей. Годы спустя он разыскивал своих героев через рубрику «Назовите их имена» в «Огоньке». Люди отвечали, писали письма, узнавали себя, своих родных, близких, друзей.
Когда нужно было отправлять фотографа в Потсдам и Нюрнберг, выбор пал на Евгения Халдея. Три снимка нашего земляка были представлены в качестве обвинительных документов на Нюрнбергском процессе: фотографии разрушенного Севастополя, жертв во дворе ростовской тюрьмы, труб сожжённых домов Мурманска. Еврейский мальчик, потерявший в нежном возрасте мать от рук черносотенцев, а во время войны отца и сестёр от рук гестаповцев, снимал суд над нацистскими преступниками. Герман Геринг увидел фотографа в советской форме и закричал, он кричал до тех пор, пока его не ударил американский лейтенант. Впоследствии Евгений Халдей попал в один кадр с бывшим вторым человеком фашистской Германии. Красавец донбассовец стоит с фотоаппаратом и смотрит в сторону Геринга, Геринг прикрывает лицо рукой от другого фотографа.
Страна терриконов и роз
Донецк помнит своего героя. В 2017 году в Донецке открылась фотовыставка, посвящённая 100-летию со дня рождения Евгения Халдея. Одновременно в музее состоялось спецгашение выпущенного «Почтой Донбасса» маркированного конверта в честь выдающегося фотокора войны и Победы. Донбасское наследство Халдея — это сотни снимков, посвящённых труду и природе, простым донбасским людям.
После смерти Евгения Халдея 6 октября 1997 года его сын Леонид подарил последний отцовский фотоаппарат Nikon с недоснятой плёнкой своему дяде, двоюродному брату Евгения, донецкому фотокору Григорию Навричевскому. Когда Навричевский проявил плёнку, на ней оказались портреты москвичей, обычных людей, которых он снимал в последние дни своей жизни.
