Война в Донбассе почти сразу же сделала известными многих полевых командиров не только местных, таких, как Александр Захарченко, Александр Ходаковский, Гиви, но и приехавших из России и кавказских республик. Например, Игоря Стрелкова и недавно погибшего Моторолу. Среди последних был и Ахра Авидзба, больше известный как Абхаз. С 2014 года он воюет в шахтерском крае, командуя подразделением «Пятнашка».
Полевых командиров ждали в Донбассе не только слава и награды, но подчас их очень настойчиво просили покинуть пределы ЛДНР, как атамана Козицына. Некоторых иногда ждала смерть, причем не на поле боя, а в тылу. Вспомним хотя бы Мозгового с Дрёмовым. Но Абхаз является тем полевым командиром, которого ждала вполне нормальная карьера в Донбассе — его не отправили обратно на родину, и в тылу на него ни разу никакая украинская ДРГ не покушалась.
- Как вы познакомились с Моторолой?
— Сначала заочно. На момент моего приезда в Донецк он уже был самодостаточным командиром. Я читал его интервью, смотрел его видео. Мы долго не пересекались. Когда уходили в Шахтерск, выводили колонну, нас там чуть-чуть покусали, а он в это время был в районе Антрацита, помогал луганчанам. И вот пересеклись на дороге.
- Вам довелось повоевать вместе?
— В аэропорту. Мы там все втроем были: «Спарта», «Сомали», « Пятнашка». В первые дни десятками заходили в гостиницу, в полицейский участок. Десятка — «Сомали», десятка — «Спарта», десятка — «Пятнашка». А мы чтоб лучше взаимодействовать, сидели вместе. Между боями общались, знакомились.
Скажу, что телевизионный Моторола и реальный Арсен — это два разных человека. В жизни он спокойный, семейный. Когда наступал какой-то спокойный момент, он показывал фотографии семьи, дочки — вот это папина принцесса, которая может меня обуздать, — говорил. И надо слышать, с каким трепетом он это говорил. Этого словами не передать. Это надо было наблюдать. Есть одна фотография из Москвы, где нас сфотографировали вместе. Все решили, что он мне что-то важное говорит. А он в этот момент рассказывал о своей дочке. Всегда о семье рассказывал.
За пару дней до трагедии мы созванивались. В шутливой форме пообщались. Договорились встретиться. И вот… встретились. У Моторолы была зацикленность, что его бойцы должны быть готовы к бою. Поэтому он с полигонов не выходил, кружил по позициям. Не буду рассказывать, что мы были закадычными друзьями, но мы делали одно дело, у нас было понимание.
- Его подъезд все время охраняли. Как же так получилось?
— Это девятиэтажка. Общий подвал, общий технический этаж. Или просто в гости кто-то к кому-то шел. На входе парень — что может сделать? Он же не будет обыскивать. Доставлять дискомфорт простым людям — Моторола этого бы не позволил. Он понимал, что один на один к нему никто не подойдет, открыто против не выступят. Он был уверен в своих ребятах. Эти могли дать бой любой ДРГ. А так — хоть двести человек охраны — в лифт-то зайдут все равно двое. Для тех, кто хочет тебя найти — это не проблема. На «Миротворце» есть все наши адреса, телефоны.
- Почему вы не смените место жительства?
— Зачем? Чтобы обезопасить близких, я могу вывезти их в Абхазию. Но мы пришли сюда помогать, защищать местное население. И если мы покажем, что чего-то боимся — так оно в ту же минуту и сбежит отсюда. Поэтому не будем никого никуда вывозить.
- То есть, вы живете по адресу, указанному на Миротворце?
— Да. Это квартира моей супруги, арендованная. Двухкомнатная. Это обжитое место, никуда переезжать не будем.
- Чем вам запомнился Арсен Павлов?
— Вы знаете, я не буду сейчас вам рассказывать случай на тему «Я и Арсен», или «Арсен и боец». Я расскажу вам историю «Арсен и миф». Миф, который пытались создать украинские войска. Они пытались создать киборгов. А Арсен показал, что мифа-то нет. Нифига они не железные. Целая система, регулярные войска раскручивала, пиарила, а простой боец Арсен Павлов камня на камне не оставил от их стараний. Вот это-то и характеризует его.
- Украинские СМИ заявили, что на похороны Арсена нагнали бюджетников. Вы можете это как-то прокомментировать?
— Когда все это случилось, нам звонили обычные граждане Донецкой народной республики и предлагали — у нас есть место на кладбище, мы его купили лет тридцать назад, хотим отдать Арсену безвозмездно.
- Как вы думаете, эта смерть как-то повлияет на дальнейший ход войны?
— Думаю да, повлияет. Мы понимаем, что Украина не собирается придерживаться каких-то соглашений. Мы понимаем, что война не уйдет в мирное русло в переговоры, а будет только нарастать. Мы будем к ней готовиться.
- Расскажите о Жене, который погиб вместе с Арсеном. Я знаю, вы отвезли его на Родину
— Полное его имя Гадлия Евгений Апполонович. Для нас он был просто Гога. Его отец переехал в Донецк в 1976 году, работал на шахте. Когда отец ушел на пенсию — Гога его заменил. Когда начались волнения, Гога сразу пошел на блокпост, а потом — в Славянск. Там вступил в «Спарту». Когда формировалось наше подразделение «Пятнашка», на тот момент мы уже были знакомы. Мы его приглашали — давай к нам, все-таки земляки, будем рядом. Но он как настоящий абхаз сказал: «Я начинал с этими ребятами, не хочу, чтоб их душа была далеко от меня. Мы уже побратимы». И остался.
Дважды ранен был на этой войне. Меня с ним Моторола познакомил. Сам Гога никогда бы не подошел. Он стеснительный был. Тихий, скромный. Не любил к себе внимание привлекать. Наверное, поэтому Арсен его к себе и взял. Потому что человек, который находится с тобой 24 часа, не должен быть раздражителем. Но характер у него был.
- Вы же говорите, что его семья давно в Донецк перебралась. Почему же тогда хоронить увезли в Абхазию?
— У нас в Абхазии свои нюансы: где бы мы не находились, кости наши должны покоиться в родной земле. На могилы должны приходить. Обогреть теплом. А это возможно только на этнической Родине. Мы знаем, что мы живы до тех пор, пока о нас помнят. Поэтому отец принял решение похоронить его на Родине, рядом с предками.
- А вы не боитесь покушения?
— Да нет. Я еще в 2008 себя похоронил, когда ехал в поезде в Осетию. Сидел, думал, что скорей всего уже не вернусь. Мы не предполагали, что Россия вступится. Думали, что поможет добраться до места и все. Но потом Россия не только вступилась, но и наваляла. А у нас с того времени осталась философия, что больше одного раза не умрем. И каждый день живем, наслаждаемся жизнью, не отвлекаясь на мысли о покушении. Это будет зацикленность, и зацикленность в неправильном направлении. Жизнь очень коротка, чтоб отвлекаться на такие мелочи.
- В ДНР стало потише, и двое ваших соотечественников уехали домой. Почему вы не уезжаете?
— Мои соотечественники приезжали ко мне или к кому-то в подразделение. И большинство из них отправлены нами домой, а не поехали сами. Мы здесь, потому что у нас есть одно обязательство — война не окончена. Плюс 80 процентов бойцов из моего подразделения не могут уйти домой, они местные, а я несу за них ответственность. И пока они не сложат оружие, не скажут, что война закончилась, для меня она продолжается.
- Какой вариант для Донбасса вероятней: долгий затяжной конфликт, как в Приднестровье, или активные боевые действия?
— Думаю, что более вероятен сценарий Южной Осетии.
- Россия все-таки введет войска и за неделю все закончится?
— Да там и одного дня хватит. Украинская армия уже не хочет с нами воевать. Она хочет стабильности в своем государстве, но понимает, что стабильности не будет, пока это правительство у власти.
Как только для выбивания очередного транша предпримут какую-то попытку, мы этим воспользуемся. Может быть, не пять дней займет, может больше, но проблему решим. В Запорожье, Харькове, Херсоне, да во всей Украине полно недовольных этой властью. Одни сторонники единой Украины, другие — её разделения. Но решать это надо путем референдумов, но никак не оружием.
На данный момент мы отстоим свою территорию. Мое мнение, может быть и наивное где-то, что с той стороны выкинут белый флаг, придут к нам, скажут: ребята, все достало, идемте до Киева. И мы пойдем с ними до Киева.
- Для вас ДНР — это отдельное государство, или часть России?
— Мое мнение — нет ДНР и ЛНР, есть одно государство, и это государство, когда воссоединиться полностью, само решит — остаться ли независимыми, или войти в состав России. Может, не прямо в состав РФ, если это будет невозможно в глазах мирового сообщества, но в какой-то союз Россия его взять сможет. Опять же — решать это должны жители Донбасса.
