Прошёл ровно год с начала гражданской войны, которую киевские власти пафосно назвали «Антитеррористической операцией». Правда, кроме самого Киева и тех, кто начал эту войну, «террористами» жителей Донбасса никто во всём мире не называет.
«Год назад всей махине государства противостояло от силы несколько десятков плохо вооруженных человек и пара сотен практически безоружных граждан. Сейчас это десятки тысяч хорошо вооруженных бойцов, которых поддерживает мирное население и от которых силы АТО пытаются защититься договоренностями и внешним давлением», – пишут на своих сайтах эти самые «террористы».
Украина.ру собрала воспоминания и впечатления тех, кто находился в то время в Донбассе (и до настоящего момента продолжает пребывать там) – ополченцев, студентов, предпринимателей, простых граждан с украинским паспортом с донецкой или луганской пропиской. Те, против кого нынешний украинский режим развязал эту кровавую братоубийственную бойню.
Михаил, позывной Беркут – куратор военной медицины ДНР, ответственный за гуманитарную помощь ОО «Народное единство», г.Донецк, 57 лет
«Для меня всё начиналось не 14 апреля, а гораздо раньше, 22 февраля, когда мы встретили наших «беркутов» из Киева. Мы тогда решили – погуляем возле Облисполкома. Пошли, а там таких «гуляющих» – тысячи три! И все – мужики! А мы ещё с флагом были нашего Донецкого областного фонда ОМОН-Беркут-спецподразделения МВД…
А 23 февраля, в воскресенье, состоялся первый неофициальный митинг. А в следующее воскресенье, 2 марта, мы подали заявку от нашего фонда на проведение митинга на площади Ленина.
Во Львове тогда как раз спалили живьём двух прапорщиков-львовян из «Беркута». Они вернулись домой из Киева, их бросили в подвал и закидали коктейлями Молотова. А 9 марта мы открыли митинг, выступали в поддержку «Беркута». Тогда как раз появился Губарев. Губаревцы оттеснили КПУшников от микрофона, а потом повели народ на штурм администрации.
А в конце марта мы провели митинг-реквием, посвященный всем погибшим военнослужащим «Беркута», Внутренних войск, сотрудникам МВД. Вспоминали поимённо: кто погиб, когда, откуда… Из Крыма, Запорожья, Киева, Сум… Нам тогда удалось отстоять «Беркут», их не расформировали. Благодаря этому они потом не пошли против нас.
Потом начался Славянск. В эти дни в апреле мы с замначальника по военной подготовке отряда «Сокол» (подразделение УБОПа) Петром Петровичем Т. ходили по подразделениям украинской армии. Мы уговаривали их офицеров переходить на нашу сторону. А они нас уверяли: «Та не, ребята, вы шо! Мы по вас стрелять не будем!..»
У них оружие было, а у нас – никакого. Поэтому наша задача была, во-первых, заставить их задуматься, а во-вторых, получить оружие.
Через несколько дней, 17-19 апреля – в Мариуполе бойня. Про неё, кстати, никто не говорит… Наши поехали туда, подключили семьи, матерей тех мариупольских, которые служили в ВВ. Ну, типа попытка отбить тех, кто служил в подразделениях ВВ в Мариуполе… А получилась большая провокация. Потому что их предупредили, и правосеки нас ждали. Они наших тогда около трехсот человек грохнули. Таскали их и закапывали на берегах реки Кальмиус…
Те же самые правосеки в Мариуполе 9 мая расстреливали. Тогда сгорело человек 40 милиции. В общей сложности в Мариуполе в апрельской бойне и 9 мая наших погибло не меньше 300 человек.
А мы 9 мая захватили две бронированные машины ЦРУ со спецоборудованием, замаскированные под Скорую помощь – «Мерседес» и «Фольксваген». Одна с оборудованием для радиопрослушки, глушения, а вторая – для доставки оружия боевикам «правого сектора».
Вот так всё и начиналось…»
Геннадий – беженец из г. Алчевск, 41 год. До войны был шахтером, каменщиком, огнеупорщиком, трактористом, таксистом, водителем, предпринимателем
«Для меня война началась, когда я попал на блок пост к укронацистам… Когда у них «в гостях» побывал, а потом весь избитый еле до дома добрался, решился в Россию уехать.
Незадолго до отъезда моего на Алчевск упала баллистическая ракета, «точка У». Вернее, на город её части упали, после того как её ополченцы сбили. Стартовая часть упала на шлаковую гору нашего завода – Алчевского металлургического комбината, часть боеголовки– на проходной, а ещё одна часть этой «Точки-У» – на крышу пятиэтажного дома…
На металлургическом заводе есть цех серной очистки. Если бы в серу попала 500-тонная ракета, то… Сами понимаете…
Поэтому я с отъездом ускорился. Пошёл бы в ополчение, да здоровье не позволяет.
Из Алчевска прибыл в Ростовскую область, в Донецк Шахтинский. А через день друг позвонил, говорит: «Ты что, живой?» Очень удивился. Спрашивает, где я. Говорю, в Ростовской области. Он обрадовался и рассказал, почему беспокоится. Говорит: «Твоя машина, с твоими номерами с пятью трупами стоит обгорелая на выезде из Дебальцево».
Это была моя «Мицубиси-Паджеро», которую укры экспроприировали… Но недолго они на ней поездили, месяца три. А я после того, как отбрали, на «Волге» ездил, на ней и в Россию приехал… «Паджеро» жалко, конечно. Но лучше пусть машина пропадает, чем жизнь.
В общем, есть мужик на небе!…»
Дарья – аспирантка, г. Луганск, 23 года
«Уже прошло, кажется, две недели АТО, но война была словно компьютерная игра. Чтобы она прекратилась, достаточно было просто не включать телевизор…
1-2 мая я возвращалась из Киева в Луганск на автобусе. Недалеко от Славянска автобус остановили, и мимо нас проехала колонна военной техники. Кажется, не только танки и БМП, но и зелёные фургоны с солдатами. Потом мы снова тронулись, и почти сразу откуда-то сверху послышался гул. Слева, прямо на поле приземлился вертолёт с красным крестом. К нему подъехала машина – сейчас уже не вспомню, какая, потому что из неё очень быстро стали выносить и засовывать в вертолёт носилки с ранеными. Некоторые были так густо перебинтованы, что были похожи на снеговиков. Стало так жутко на сердце, и, наверное, не только мне, потому что в автобусе стало тихо, все, кажется, боялись даже пошевелиться…
А когда приехала домой, узнала о том, что случилось в Одессе. Тогда я поняла, что жизнь уже никогда не станет прежней».
Виталий – преподаватель университета, г. Луганск, 43 года
«Война началась незаметно, не сразу и не вдруг. Она как будто подкрадывалась к нам, чтобы ударить неожиданно. Не было такого, как раньше: «Киев бомбили, нам объявили…» Никто ничего не объявлял. А просто 16 июня прилетел один снаряд из района посёлка Металлист и упал посреди Восточного рынка. Я думаю, это американцы посоветовали. Они такие акции устрашения часто проводили во Вьетнаме, чтобы заставить людей бежать из городов.
Потом говорили, что погибло 8 человек, но я знаю, что гораздо больше. И фото в интернете не передают всей картины, потому что снимали по краям. А центр не показали. А там были лужи крови и руки, ноги – даже на крыше…
Мой коллега с женой на один день вернулись из Крыма, чтобы забрать бабушку. Она их зачем-то попросила сходить на рынок за капустой. Убило обоих, причём его голову так и не нашли… К тому времени люди уже были морально готовы к тяжёлым испытаниям, но всё равно долго не верили, что будет война».
Павел – частный предприниматель, ЛНР, 35 лет
«Для меня война началась 2 июня, когда бомбили ОГА. (Прим.: здание бывшей Областной государственной администрации, ныне — Дом правительства ЛНР.) Я тогда был в центре, недалеко. Помню, был очень ясный, солнечный день. Много народу на улицах.
Самолёт я не заметил, был занят своими делами. Только слышу взрыв, потом ещё один. Сначала я подумал, что это газ взорвался, и недалеко. Потом вижу: машина с ополченцами помчалась к ОГА. Я следом. По дороге меня обогнала Скорая. Прибежал как раз когда женщину в Скорую заносили. У неё ноги нет, вся в крови, а она всё просит, чтобы позвонили кому-то, сказали, куда её везут…
Ополченцы стали людей оттеснять, говорили, что опасно, могут быть неразорвавшиеся снаряды. Вечером украинское телевидение передало, что это кондиционер взорвался. Потом они сказали, что это ополченцы запустили ракету из здания СБУ по самолёту, но попали сами по себе. Любой луганчанин скажет сразу, что это невозможно.
Я на следующий день специально туда пришёл, и все деревья рядом с ОГА осмотрел: там хорошо видно, след остался на кронах и листве, что ракеты или снаряды прошли под углом градусов 60, сверху вниз. С тех пор я перестал смотреть украинское телевидение. Не люблю, когда так нагло врут».
Александр, позывной Вежливый – ополченец ЛНР, 25 лет.
«Я помню, как всё начиналось… У нас с Весёлой горы – со стороны посёлка Металлист и города Счастье, попёрли укропы… А перед этим над нами очень долго летал Ан-24. Это картографический – разведчик, для съёмок местности.
А 2 июня самолет Су-25 нанес ракетный удар кассетными зарядами по зданию областной администрации. Погибли в целом только мирные граждане. Вот тогда для меня война и началась. С этого момента я понял, что должен стоять до конца. Что это всё серьезней некуда…
Потом были бои за Веселую гору, первые погибшие друзья, ранения и контузии. Большинство ребят, которые там стояли, неопытные совсем были. Ну и погибло много наших тогда…
В один момент, после того как нас обстреляли вражеский минометный расчет, мы сидели и думали… Было такое острое желание сложить оружие и уехать в Россию, где тихо и нет выстрелов, крови и смертей.
Но покурив и немного успокоившись, мы поняли, что позади Луганск, а там люди, которые надеются на нас и верят, что мы не пустим врага в их дома. Там жены, дети, матери и старики. От наших действий зависели жизни тысяч.
Тогда мы и поняли, что будем стоять до конца, что мы не вправе показывать свою слабость».
