- Алексей Константинович, как вы считаете, что было раньше — мировой кризис, который усугубился пандемией, или пандемия, которая, в частности, спровоцировала кризис? Что из этого нанесло больший ущерб мировой экономике?
— Экономическое состояние мира было, конечно, до пандемии, гораздо лучше, чем сейчас. Соединенные Штаты развивались высокими темпами, Китай несколько притормозил темпы своего развития, но по-прежнему демонстрировал весьма устойчивый рост. Были регионы нулевого или минимального роста — где-то до 1%. Это относилось, в частности, к ряду стран Европы, России, которая находилась где-то между 1,5% и 2% роста ежегодного, но эта ситуация была намного лучше, чем та, что возникла в условиях пандемии.
Потому что сейчас Евросоюз уже потерял 3,5% роста ВВП, Соединенные Штаты серьезно теряют, Китай серьезно теряет, и Россия тоже находится в достаточно серьезном положении. Сейчас идут споры, насколько сильный удар пандемия нанесет по нашему валовому внутреннему продукту, но уже ясно, что как минимум первая половина этого года пройдет при отрицательных значениях.
Поэтому, конечно, пандемия сыграла здесь ключевую роль, и это можно видеть по спросу на нефть. Еще несколько месяцев назад нефть Brent стоила $60-65 за баррель, и после этого было колоссальное падение вплоть до того, что Brent продавался за $20-25 за баррель, чего вообще не было на протяжении последних 20 лет.
Так что, безусловно, пандемия сыграла очень серьезную роль. Она фактически блокировала развитие экономики, заставила огромные сектора экономики заморозиться: это и туристический сектор, и сектор услуг, общественного питания, и авиасообщение. Нарушились очень многие цепочки, очень многие поставки, поскольку в условиях карантина невозможно было заниматься погрузкой, выгрузкой и так далее.
Я вам сейчас дам некоторые цифры. Возьмем три крупнейшие экономики мира. По прогнозам Международного валютного фонда, Евросоюз ожидает сокращение на 7,5%, Соединенные Штаты ожидает сокращение на 6%, а Китай — на 1,2%. В Италии спад достигнет 9%, в Великобритании — 6,5%, в Японии — 5%.
Так что ваш вопрос имеет только один ответ — тут нет вариантов. Коронавирус сыграл роковую роль в развитии экономики в 2020 году, и я так понимаю, что в этом году говорить о каком-либо серьезном восстановлении не приходится.
- А кто может восстановиться быстрее остальных?
— Скорее всего, раньше других выйдет из этого провала Китай. У него меньше всего и сократился ВВП, как мы сейчас увидели. Кроме того, Китай уже фактически к апрелю вышел из эпидемии и во втором квартале нынешнего года ожидает восстановления прежней динамики экономического роста.
Но здесь его тоже поджидают большие сложности, связанные прежде всего с тем, что внешние рынки себя плохо чувствуют. То есть те рынки, которые раньше потребляли китайский экспорт — и Евросоюз, и Соединенные Штаты, и ряд других стран, — будут находиться в состоянии падения производства. И в этих условиях поставки из Китая будут сокращаться.
Поэтому Китаю, видимо, придется развивать внутренний рынок на этом этапе, чтобы сохранить темпы экономического роста.
- Как думаете, почему в нынешней ситуации, в которой логично было бы консолидировать усилия, США решили выступить против Китая с этими обвинениями в якобы дезинформации о коронавирусе?
— Дело в том, что есть две реальности. Одна из них виртуальная, в которой все государства, как это принято в вежливом обществе, говорят об объединении усилий и совместной работе по борьбе с эпидемией. Но это разговор, который слышен, как правило, в международных организациях. Как только люди выходят за пределы этих коридоров, начинается жесткая конкуренция.
И коронавирус обострил эту борьбу. [Президенту США] Дональду Трампу сейчас нужно не сотрудничество с Китаем, а возложить на кого-то ответственность за то, что в Соединенных Штатах более 1,5 миллиона заболевших и порядка 91,5 тысяч умерших. И если он не найдет виновника, то виновником объявят его. Поэтому в качестве виновного избран Китай.
Трампу это нужно во многих политических целях. Ему нужно подойти к выборам с работающим объяснением того, почему Америка так сильно пострадала. Хотя, конечно, это объяснение весьма далеко от истины, потому что никто не мешал Трампу, как это сделали, например, Тайвань, Северная Корея, Новая Зеландия и другие страны, как можно быстрее закрыть свои границы от приезжих из стран, пораженных коронавирусом. Трамп это сделал с полуторамесячным опозданием — Америка посчитала почему-то, как, впрочем, и многие другие страны, что вирус обойдет ее стороной.
Но обвинять Китай в том, что США сами на полтора месяца опоздали, — это достаточно странно. Тем не менее, это работает, потому что в Соединенных Штатах давно уже накопилось большое раздражение по отношению к Китаю как к главному экономическому конкуренту США.
Вот эти политические потребности и стоят на первом месте. А также желание несколько притормозить рост международного авторитета Китая. Это главный конкурент США на мировом рынке, и, как считают в Вашингтоне, надо на него, скажем так, набросить узду, а то слишком многие уже говорят о том, что Китай в скором времени заменит Соединенные Штаты в качестве лидера современного мира.
- А как вы считаете, насколько справедливы вот эти разговоры о том, что после пандемии у нас может оформиться биполярная система с двумя полюсами в США и Китае? Или США все-таки смогут «набросить узду»?
— Биполярного мира не будет прежде всего потому, что вырисовывается совершенно другая конфигурация. Вырисовывается не биполярный мир, а трехполюсный. Три столицы сейчас определяют ход мировых событий. Если посмотрите на региональные кризисы: от кого зависит кризис в Сирии, кризис вокруг Ирана, Украины, Северной Кореи, кризис на Ближнем Востоке, война в Афганистане? Вы обнаружите, что в той или иной степени в них участвуют только три государства — это США, Китай и Россия.
Китай сам по себе еще не способен противостоять Соединенным Штатам — он вырвался на первые позиции в области экономики, сейчас подтягивает финансовую сферу, но в военно-политической сфере Соединенные Штаты, конечно, сильнее Китая. А вот Россия обладает ядерным паритетом с США. И Россия, например, продемонстрировала способность перебрасывать на значительные расстояния свои воздушные силы, как это показала операция в Сирии. То есть Россия в военно-политическом отношении сильнее Китая и играет более активную роль в решении международных кризисов, чем КНР.
Китай силен в технологической сфере, где он осуществляет ряд прорывов. Китай является первой страной в мире по участию в мировой торговле. Но Россия является страной с наиболее развитым военно-техническим потенциалом, которым может сравниться с США.
- Россия — единственная страна, которая однозначно выразила поддержку Китаю в этом конфликте с США. Значит ли это, что она принимает сторону КНР?
— Конечно, в этом трехполюсном мире два его угла будут гораздо ближе друг к другу, чем к третьему. И Соединенные Штаты будут удаленным углом в рамках этого неравнобедренного треугольника. И вот это взаимодействие двух полюсов — России и Китая — может до известной степени уравновесить сохраняющееся превосходство, которое по-прежнему имеют Соединенные Штаты в ряде сфер.
Думаю, эти три центра будут определять, какой именно станет мировая политика после эпидемии.
- Тут госсекретарь США Майк Помпео заявил, что США могли бы объединиться с Россией для решения общих проблем, среди которых терроризм и как раз пандемия коронавируса. Можно ли расценивать это заявление как попытку США отодвинуть Россию от Китая?
— Если даже Помпео замышлял это как некий прием отделения России от Китая, то это прием неудачный. И причина состоит в том, что Соединенные Штаты Америки демонстрируют удивительную недоговороспособность с Россией по абсолютно всем вопросам, кроме одного: действительно есть обмен информацией относительно деятельности террористических организаций.
Если говорить о том, что мы как-то сотрудничаем в борьбе с пандемией, то это сотрудничество символическое. Мы помогли американцам в определенный момент, сейчас они говорят, что могли бы направить нам медицинское оборудование. Но все мы прекрасно понимаем, что это чисто символические разовые акты, которые не меняют характер отношений.
Американцы противопоставляют нас себе по всем позициям: по Украине, по Сирии, по Ирану. Нет у нас особых разногласий по Северной Корее, но там перспективы не просматриваются. А вот там, где идет реальная политика — по Венесуэле, по «Северному потоку-2», — резко расходимся.
И самое главное, после того как они вышли из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, США дают нам понять, что они готовы выйти и из Договора о сокращении стратегических вооружений. Договор СНВ-3 — единственный, который остался от целой системы договоров между нами и США, которые регулировали наши отношения в ядерной сфере. И они сейчас дают понять, что не хотят его продлевать.
Вот в этих условиях какие-то отдельные заявления Помпео не имеют никакого значения. Потому что мы анализируем весь пласт американской внешней политики по отношению к России. И весь этот пласт исключительно негативный. Поэтому когда Помпео раз в три месяца произносит какие-то благонамеренные слова, то, на мой взгляд, это не стоит воспринимать больше, чем как риторику.
- Как показывает опыт предыдущего столетия, а конкретно начало-30-х годов, экономический кризис может привести к серьезным политическим сдвигам и, как следствие, к вооруженному конфликту. Как вы думаете, возможен ли подобный исход в результате нынешнего кризиса, в частности, в контексте выхода США из ДРСМД?
— Я не вижу вероятности российско-американского вооруженного конфликта. Это не значит, что нет зон, где такая опасность гипотетически может возникнуть. В частности, я считаю весьма опасными маневры Военно-морского флота США в Баренцевом море и в Балтийском море, которые в опасной близости от Калининграда проводит Северо-атлантический альянс.
Здесь без выраженной воли сторон может произойти какое-то столкновение. Какой-нибудь несчастный инцидент — что-то в духе того, что, мы очень опасались, будет в Сирии. В Сирии это удалось предотвратить, потому что мы заключили с США соглашение о предотвращении инцидентов в сирийском небе.
Такой договоренности, к сожалению, нет в том, что касается северных морей. Есть также, может небольшая, но опасность подобного сценария в Черном море, куда в последнее время очень часто стали заходить американские суда.
Ну и с выходом США из ДРСМД нельзя исключить искушения у Соединенных Штатов разместить свои ракеты в Европе. И вот сейчас уже делаются такие пробросы американскими дипломатами, в частности, послом США в Варшаве, что ядерное оружие США в случае, если Германия не захочет иметь его на своей территории, может быть передислоцировано на территорию Польши. То есть ближе к нашей границе.
Этот сценарий очень опасный, потому что может привести к римейку ракетного кризиса середины 80-х годов. Притом что НАТО еще в 1997 году дало нам гарантии, что не будет размещать ядерное оружие на территории новых стран-членов НАТО. А Польша — новый член НАТО. Это может полностью изменить конфигурацию в европейском театре и стать очень серьезным вызовом для европейской безопасности.
Все эти три зоны — это опасные зоны, но пока я не вижу угрозы прямого вооруженного столкновения между Россией и США.
