Зеленский, словно бы им назло, в этом году установил в эту дату так называемый День Европы.
До братских могил в провинциальных городах и селах центральной Украины, как правило, еще не добрались националисты и представители властей, поэтому здесь еще сохранились звезды, ордена Победы, серпы и молоты. К скрытым в лесах братским могилам люди идут подчас по несколько километров, чтобы почтить память советских воинов и жертв нацистов из числа мирного населения. Хоронили их нередко вместе, в одной могиле, лишь разделяя списком павших солдат и мирное население.
В таких списках имен погибших поражает соотношение жертв из числа бойцов и мирного населения. Гражданское население отступающие нацисты уничтожали в последние месяцы оккупации, как на конвейере смерти. Нынешние националисты и украинские власти об этом забыли, но многие из простых селян помнят. Возле таких братских могил нет полиции, видеокамер и националистов, поэтому некоторые старики смогли прийти даже с копией красного знамени Победы.
Возле одной из таких могил меня более всего поразила группа мальчишек лет 12—13, которые уже под вечер пришли почтить память павших. Сначала мы заподозрили, что у них что-то плохое на уме, но мальчики молча постояли, положили цветы и, перекрестившись, ушли в сторону села, до которого там километра три. И это дети, которым почти всю их сознательную жизнь промывали в школе мозги националистической пропагандой.
Еще одной братской могилой для тысяч советских солдат стала река Днепр. Битва за Днепр осенью 1943-го была одним из крупнейших сражений Великой Отечественной. В честь тех, кто приближал Победу и погиб в волнах Днепра, на центральной Украине принято бросать в реку цветы в День Победы. Одним из них был и мой прадед Михаил. Родственники недолюбливали его, считая непутевым человеком, бандитом и бабником.
Усатый красавец, царский улан бросил жену с детьми еще до Первой мировой. После революции он пристал не к какой-либо политической партии, а к обычной местной банде, промышлявшей грабежами в то смутное время. После окончания Гражданской войны отсидел за это пять лет. Освободившись, вернулся в родное село в Полтавской области, но не к жене и детям, а занял опустевшую хату и стал любовником вдовы-попадьи. Сама попадья в годы НЭПа наживалась на том, что сдавала крестьянам в аренду сельскохозяйственные орудия труда (плуги, бороны, сохи), а также лошадей под залог земельных наделов, которые постепенно переходили в ее руки. В период раскулачивания она попросила своего любовника припрятать у себя часть её богатства, что тот и сделал, после чего пошел под суд соучастником. По слухам, раскулачивал его же собственный сын и мой дед — комсомолец-активист (что сам он отрицал).
По приговору суда попадья и прадед были сосланы в Киргизию. Однако и там он связался с некой местной замужней женщиной, что вызвало локальный бунт местного населения. Прадеду ради его же безопасности сменили место ссылки на Казахстан, где он и встретил Великую Отечественную. Осенью 1943-го, узнав из сводок об освобождении его родного края, он решил сбежать из ссылки. Товарными вагонами добрался до Полтавской области и пешком добрел знакомыми тропами до своего села, но на его месте обнаружил лишь пепелище.
Сотни мирных жителей были расстреляны нацистами при отступлении в ближайшем леске. От выживших селян прадед узнал, что его бывшая жена с детьми эвакуировалась еще в 1941-м, но в соседнем селе осталась его сестра, которая ютилась в погребе сгоревшего дома. Разыскав сестру, он провел с ней три дня, послушав о зверствах нацистов в период оккупации. Через три дня он отправился в расположение ближайшей части Советской армии и попросил принять его добровольцем. Было ему на тот момент уже 62 года.
В силу возраста и профессиональных навыков (любил лошадей и умел с ними ладить) был определен конюхом. Гужевой транспорт тогда еще имел решающее значение в снабжении передовых частей по украинскому бездорожью. В ходе битвы за Днепр немецкий снаряд попал в большой плот с гужевой повозкой. Волны реки навсегда сомкнулись над прадедом Михаилом, очистив все его грехи прошлого.
Всего же в битве за Днепр погибли более 400 000 советских солдат. Кто-то упокоился в водах Днепра, а десятки тысяч — в братских могилах, разбросанных по лесам и околицам на левом и правом берегу. К ним и сейчас бредут пожилые ветераны и дети с букетами сирени, пока власти по указу Зеленского на центральных площадях прославляют «единую Европу».