Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Алексей, Минобороны России заявило о множестве погибших и дезертировавших украинских военных. Стоим ли мы на пороге переломного момента?
— Можно говорить о многих переломных моментах, которые происходят во время специальной военной операции, но это, скорее всего, не переломы, а надломы, потому что мы ломаем ту оборону, которую они там выстраивали, те укрепрайоны, которые они там строили. И, понятное дело, ломаем тех военнослужащих, которые присягнули на верность этому режиму, и тех, которые творили беззаконие по отношению к собственным гражданам.
Поэтому, когда приходят такие сведения, это говорит о том, что монолитности, о которой заявляет украинская пропаганда, в воинских подразделениях нет. Даже несмотря на то, что они во все подразделения поставили так называемых своих «комиссаров» — это представители нацбатов, которые должны были следить за моральным обликом воинских подразделений и всех мягкотелых призывать к ответственности. Точнее, они их расстреливали.
И, несмотря на такой вот жесткий диктат со стороны этих нацбатов и жесткость по отношению к военнослужащим Украины, все равно они дают слабину, они сдаются, они бегут. Бегут, куда глаза глядят. Иногда мы их отлавливаем, иногда их отлавливают нацбаты. Такой процесс есть, но не сказать, что он массовый, но он все-таки присутствуют.
— Российские силы методично уничтожают склады с боеприпасами ВСУ, ликвидируются нефтебазы, ремонтные заводы. Способны ли ВСУ компенсировать убыль своей военной техники на данном этапе?
— Дело в том, что ни украинская армия, ни украинский ВПК не способны компенсировать такое количество техники, которое выведено из строя. Мало того, у них практически не осталось ресурсов по восстановлению выведенной из строя военной техники. Поэтому единственной их надеждой являются поставки из-за рубежа, из стран Восточной Европы, желательно техники советского образца. Этой техники не так много, и сейчас уже приходит информация о том, что эту технику советского образца пытаются собирать по всему миру.
Недавно поступила информация о том, что США ведут переговоры с Южной Кореей, чтобы оттуда забрать некоторую часть техники — танки, чтобы их доставить на Украину. Если доставлять туда бронетехнику натовского образца, то это уже надо обучать экипажи, а времени на обучение у Украины и ее кураторов катастрофически не хватает. Поэтому нужно кидать в топку огня эту технику, на которую легко сесть и поехать.
К сожалению для украинской стороны, ее остается все меньше и меньше. Статистика, которая подтверждает уничтожение этой техники с российской стороны, становится все больше и больше.
— Поговорим о накачке оружием Украины со стороны Запада. Может ли остановить поставки уничтожение всей транспортно-логистической сети? Тогда возникнет проблема, как гуманитарную помощь перевозить и людей эвакуировать?
— Конечно же, будут уничтожаться именно те ключевые точки, по которым доставляется военная техника. Но вообще-то тактика, которую применяет российское командование — это обнаружение скоплений военной техники, которую они перебрасывают, и уничтожение этих скоплений. Тогда эффективность применяемого высокоточного оружия наиболее высокая.
Но при этом есть некоторые узловые точки, разрушение которых может парализовать такие успешные доставки. При этом, конечно же, наше командование отдает себе отчет в том, что все-таки перемещение гражданских лиц и гуманитарных грузов должно каким-то образом функционировать, потому что мы не ведем войну против гражданского населения Украины.
Есть еще один нюанс, что в большинстве случаев под видом гуманитарной помощи маскируются поставки оружия. Но нужно понимать, что в основном это комплексы стрелкового оружия, это боеприпасы. Доставка более тяжелой техники требует железнодорожного сообщения, необходимо железнодорожное полотно, чтобы перевозить крупногабаритную технику. Потому что самостоятельный ход этой техники сейчас весьма затруднителен в связи с большим дефицитом горючего для тех же танков, для тех же машин.
Поэтому сейчас пользуются электрифицированными железными дорогами, эта техника перебрасывается на восток. Мы эту технику обнаруживаем, потому что сразу она с платформы уйти не может. Для этого нужно подгонять определенные силы и средства, и когда они собираются в одном месте, вот тогда наша армия с помощью авиационных комплексов или ракетных комплексов наносит удар.
Тем самым мы решаем сразу несколько задач. Мы уничтожаем военную технику, уничтожаем личный состав украинской армии, мы уничтожаем платформы, на которых эта техника доставлялась. И скоро возникнет дефицит грузовых платформ, с помощью которых можно будет перевозить эту военную технику.
Мы такой тактикой, конечно, постараемся сохранить основные артерии, по которым могут перемещаться гражданские лица и гуманитарные грузы, но это отнюдь не панацея, потому что украинская сторона известна тем, что она подрывает мосты через водные преграды, такие как реки, и я думаю, что в случае чего они подорвут все мосты, которые ведут через Днепр.
— Минобороны России предупредило о подготовке Киевом очередной провокации с обстрелом храмов на Пасху…
— Вообще-то, за все время проведения специальной военной операции мы видели со стороны Украины необоснованные зверства, которые проявлялись как по отношении к нашим военнопленным, так и по отношению к населению. Тем более к храмам. В начале операции были сведения о том, что более сорока храмов пострадало, часть из них была захвачена, часть храмов оборудованы в опорные пункты. Некоторые храмы разрушались прямым огнем артиллерии, и таких кадров по разрушенным храмам достаточно много.
В основном это храмы Православной церкви Московского патриархата. То есть разрушаются не все храмы подряд, а именно те, которые они пытались как-то выдавить со своей территории, запретить там служение. Проводилась такая политика во времена Порошенко, а сейчас они пользуются военным положением, чтобы устранять такие храмы физически.
При этом страдают еще и монастырские комплексы, об этом тоже есть сведения. Какие-то комплексы затапливаются водой, какие-то комплексы вообще попадают на линию огня и их безжалостно расстреливают, несмотря на то, что в этих монастырских комплексах, кроме монахов или монахинь и мирных жителей, никого нет. Но те, кто стреляет — их это абсолютно не волнует, потому что они исповедуют совершенно другую религию, у них свой древний бог, как они заявляют. И это бог языческий. На языке христиан это фактически неприкрытый сатанизм. Поэтому для них ничего святого не существует. Никаких праздников.
Нет никаких гарантий, что во время Пасхи, в богослужение в эту светлую ночь, светлый праздник они могут устроить такие провокации для того, чтобы обвинить потом Россию, что якобы Россия наносит удары по христианским храмам. Но за все время операции, даже когда храмы превращались в укрепрайоны, мы по ним удары не наносили. Мы выбивали боевиков немножко другими методами, стараясь максимально сохранить храмы, чего не наблюдалось со стороны боевиков. Они безжалостно уничтожали эти постройки, в которых занимали оборону.
— Мы понимаем, что подобные провокации делаются для того, чтобы обвинить потом российскую сторону в массовых убийствах, такое мы видели в Буче. Как все-таки быть с информационной войной и в правильном ли русле мы двигаемся в этом аспекте?
— Несмотря на то, что фейковой информации в несколько раз больше, чем того, что идет в качестве опровержения… то есть фейковая информация измеряется миллионами, а опровержение идет сотнями тысяч. Все-таки наше опровержение действует как противоядие, потому что уже простые граждане, посмотрев эти опровергающие сообщения, начинают сами разбираться в тех подделках, фейках, которые стряпает украинская пропаганда при помощи своих кураторов, которые распространяются по всем соцсетям.
Говорить о том, что мы проигрываем, например, информационную войну в этом плане не стоит, потому что все больше граждан мира разбирается в этой информации.
Их бомбардируют этой фейковой информацией, люди начинают интересоваться, а что же на самом деле происходит, ищут все источники информации и находят опровержение многого из той лживой информации, которую использует украинская пропаганда в своих целях. Это играет не на руку украинской стороне. Даже этот случай с Бучей, случай с Краматорском — они же имели короткий информационный всплеск. А когда российская сторона начала настаивать на том, что давайте разберем этот случай в Совбезе ООН, вся шумиха вокруг этих случаев практически сошла на нет.
Но при этом эти два населенных пункта периодически используются представителями власти, этой оккупационной власти Украины, которую Зеленский возглавляет, для каких-то там аргументов, выдвигаемых против России: мы с вами не будем переговариваться, Буча все перечеркнула, мы с вами прекратим все переговоры, потому что вы там устроили зверства в Краматорске и так далее. То есть это сейчас используется в такой словесной риторике, чтобы показать некую независимую политику по отношению к происходящему в военной операции.
Понятное дело, никаких переговоров, которых они хотели на их условиях, вести не будет никто, но при этом они хотят поднять свою значимость в этих переговорах. Поэтому используют такую аргументацию, и зачастую — фейками является их основная аргументация. Понятное дело, что они (фейки. — Ред.) разоблачаются, и никаких сильных позиций, как они думают, им не добавляет.
— Поговорим о ходе спецоперации. Близится момент завершения ее второго этапа?
— Нет, я думаю, не близится, он только начался. Потому что такого рода операции, когда нужно фактически демилитаризировать большую группировку, которая по разным оценкам насчитывает от сорока до шестидесяти тысяч, — на это уйдет время. Но, с другой стороны, скажу, что эту операцию планировали, достаточное время проводили в разведке, накапливали силы, накапливали материально-техническое снабжение, те же снаряды, например.
Сейчас она идет методично, но по принципу, чтобы она не останавливалась. И то, что началось вчера с артиллерийской бомбовой ракетной подготовкой, продолжается и сейчас. Просто обрабатываются все позиции, постепенно, позиция за позицией, населенный пункт за населенным пунктом. Обрабатываются все укрепрайоны, которые были созданы около Донбасса в течение этих последних восьми лет. Уже после обработки наступают наши войска.
Если выясняется, что на позиции кто-то сохраняет возможность сопротивляться, и вот так, очень быстро эту позицию взять нельзя, идет дообработка. Еще раз наносятся удары, уже корректируемые удары, которые уничтожают эти позиции противника. Поэтому операция идет своим темпом.
Когда наступит переломный момент или когда будет ясно, что эта операция близится к завершению, Россия об этом сообщит, выйдет с соответствующим заявлением, оно станет известно всем.
— Владимир Зеленский на днях заявил о начале битвы за Донбасс и сообщил, что бои там решающими в исходе конфликта с Россией. То есть он, получается, считает вновь, что Донбасс, его жители — часть Украины, после того, как восемь лет продолжались обстрелы?
— Это его неумелая попытка перехватить информационную повестку, потому что операцию проводит Россия, а не Украина начала эту битву за Донбасс. Они все время сидели в своих укрепрайонах и обстреливали Донбасс из своих артиллерийских комплексов, стреляя в основном по жилым кварталам. То есть по гражданам Луганской и Донецкой республик. Назвать это операций язык не поворачивается.
А вот операцию ведет Россия. Она ее готовила, она сказала, что вторая фаза этой специальной военной операции будет как раз очистка Донбасса от этих деструктивных элементов, которые восемь лет терзали жителей Луганской и Донецкой народных республик. Это наша операция.
То, что он ее называет какой-то решительной, решающей — ну да, для него она будет решающая. Это да, потому что в Донбассе сейчас решается судьба самой обученной части украинской армии, которая будет ликвидирована. И дальше у Зеленского останется надежда на каких-то иностранных наемников и тех резервистов малообученных, которым удается сейчас набрать вновь создаваемые воинские подразделения. А также простых людей, которых они хватают на улице, зачастую под видом гуманитарной помощи — когда туда приходят люди в некоторых городах, их там хватают, отправляют на подготовку ускоренную и на фронт.
И вот что сейчас свидетельствуют наши военные корреспонденты, репортеры, что на фронте оказываются люди, у которых мобилизация была проведена месяц назад, и люди разного возраста, вплоть до шестидесяти пяти лет. Люди слабо обученные, и фактически они туда брошены в качестве пушечного мяса. Видимо, Зеленский считает, чем больше он кинет туда таких резервистов, тем быстрее он остановит наступление нашей армии. Тем самым он подтверждает тот аргумент или ту задачу, которую перед ним поставили его кураторы — воевать до последнего украинца. Что он и демонстрирует.
Поэтому это не его битва за Донбасс — это мясорубка, в которую он кидает граждан Украины.
— Ранее Министерство обороны заявляло о возможности ударов по центрам принятия решений на Украине, если будут дальнейшие провокации. И вот вновь в Белгородской области очередное село было обстреляно, ранена женщина, десять километров от границы. Какие еще необходимы провокации, какие действия, чтобы мы решительно ответили?
— Мы не останавливались в исполнении этого решения. Просто Министерство обороны предупредило, что удары будут по нарастающей идти, и я думаю, что в рамках того, что сейчас идет на Донбассе, это решение отменяться не будет. Все равно удары будут нанесены.