По мнению Сергея Станкевича, для понимания причин этого конфликта, мотивации его участников, возможного хода событий и вероятных результатов важно поместить наблюдаемые драматические события в масштабный исторический и геополитический контекст.
— Сергей, вся мировая политика сейчас попала в зону турбулентности. Старый миропорядок уходит, ему на смену приходит новый миропорядок. Кто определяет миропорядок? В результате чего возникает новый миропорядок, как происходит смена, через какие события?
— Геополитический ритм истории цикличен. История для геополитика делится не на периоды властвования царей, партий или президентов. В истории международных отношений происходит смена относительно устойчивых миропорядков.
В новой и новейшей истории сменилось (по моему представлению) шесть миропорядков (даты условны, границы во времени размыты):
— Вестфальский (1647-1815 гг.);
— Венский (1815-1853 гг.);
— Крымский (1856-1914 гг.);
— Версальский (1918-1939 гг.);
— Ялтинско-Хельсинский (1945-1991 гг.);
— Американский однополярный (Pax Americana, 1991-2021 гг.).
Все эти миропорядки возникали в результате полномасштабных «горячих» войн с участием великих держав. За исключением последнего: американский однополярный миропорядок возник после окончания «холодной войны». Но уходит он в классической военной обстановке.
— Расскажите об американском однополярном порядке, который сейчас уходит в «классической военной обстановке». Что стало последней точкой?
— Порядок, построенный на американской глобальной гегемонии, возник после распада СССР, когда в двухполюсной ялтинско-хельсинкской мир-системе исчез, распавшись на элементы, один полюс, советский. Здесь у США и их союзников появился поистине исторический выбор.
Можно было помочь России собрать заново второй полюс, отстроив его на новых, не враждебных принципах и основаниях. Этот второй полюс со временем мог бы, в свою очередь, интегрировать в гармонизированную мир-систему почти всю Евразию к востоку от Евросоюза. Тем самым исключить возникновение новой враждебности, перерастающей в конфронтацию. Этот шанс был коллективным Западом бездумно упущен.
Атлантический мир в 1992 году приступил к одностороннему освоению постсоветского пространства, пока примерно к 2007 году не упёрся в непреодолимую стену на рубежах, которые Россия, ощутив экзистенциальную угрозу, была готова защищать всеми средствами.
Вопрос о том, продолжать ли экспансию, невзирая на растущий военный риск, или договариваться, вызвал противоречия в атлантическом лагере и тягу в Европе к «стратегической автономии». Pax Americana вступил в период кризиса и потерпел символическое поражение (полураспад) в момент бегства войск США из Афганистана в 2021 году.
— Миропорядок, который, согласно вашей классификации, носит название «Ялтинско-Хельсинкский», установился в результате мировой войны. Pax Americana — в результате холодной войны. Может ли быть установлен новый миропорядок, не доводя мир до мировой войны?
— Смена миропорядков, переход от одного миропорядка к другому происходит в результате ВГТ — великих геополитических трансформаций. «Великой» мы называем трансформацию, в ходе которой меняется не просто соотношение сил между отдельными великими державами, не только их контроль над отдельными территориями-ресурсами-коммуникациями. Речь идёт если не о полном, то о кардинальном переформатировании всей мир-системы.
Классическая ВГТ — это целая переходная эпоха пресловутой турбулентности, во время которой происходят межгосударственные и гражданские войны, революции, разрушение одних государств и возникновение других, перегруппировка коалиций, крушение идеологий и обновление элит, перемены в иерархии великих держав.
Именно такую трансформацию мы сейчас и наблюдаем. На наших глазах происходит столкновение двух проектов нового, уже седьмого миропорядка. Столкнулись два континентальных проекта — атлантический и евразийский.
Полем их прямой конфронтации стала Украина, но противостоянием разной интенсивности охвачена вся Большая Евразия.
В результате переживаемой миром великой трансформации из столкновения двух континентальных проектов будет складываться новый миропорядок.
— Сергей, почему именно Украина? Каковы причины военного конфликта вокруг Украины? Турбулентность объективна или субъективна? Было ли неизбежным перерастание геополитической конфронтации в Украине и вокруг неё в «горячий» военный конфликт с риском его эскалации от локального до глобального?
— Нет, такой неизбежности не было. Когда односторонний и оттого заведомо хрупкий американоцентричный миропорядок затрещал по швам, его можно было мирно, без ВГТ трансформировать в устойчивую и жизнеспособную конфигурацию — на основе обновлённого баланса сил и интересов великих держав. В реальном партнёрстве с Россией. Как и предлагалось (хоть и в иных терминах) в знаменитой мюнхенской речи Владимира Путина в 2007 году.
— А почему, собственно, США так цепляются за обременительную роль мирового лидера? Почему бы им не сбросить с себя явно лишние и непосильные мировые обязательства? Не пожить, как говорится, для себя, в своё звездно-полосатое удовольствие? А с остальным миром поддерживать мирное и выборочное партнёрство.
— Проблема в том, что США пока не готовы в принципе к равноправному партнёрству ни с кем. Ни с Россией, ни с Китаем, ни с Евросоюзом. Отказ от глобальной гегемонии лишает Соединённые Штаты возможности эксклюзивно извлекать геополитическую ренту гегемона.
В качестве глобального лидера они могут допускать или не допускать любые страны к современным технологиям, к лучшим товарным и финансовым рынкам, к основным банковским и платёжным системам, к незаменимым валютам и ключевым международным институтам.
За дозированный допуск страны в «цивилизованный мир» от неё требуют принять подчинённую роль и соответствующий кодекс поведения. А в дальнейшем с неё взимается входная и дополнительная плата в различных непрямых формах. Особенно серьёзным инструментом извлечения сверхдержавной ренты выступает доллар, доминирующий в суверенных резервах стран мира и в их торговых расчётах. И банковская система, зависимая от доллара.
США не могут сдать статус безусловного глобального гегемона и допустить бесконтрольное усиление в Евразии восходящих региональных лидеров — России и Китая, а следом Индии, Ирана, Турции. Это повлекло бы для Америки значительные стратегические уступки конкурентам, экономические утраты и весьма болезненное снижение уровня жизни населения. США всё ещё предпочитают (и считают возможным) обуздание стран-конкурентов через конфронтацию, которая в итоге уже вылилась в украинскую войну — предвестницу наступающей ВГТ.
— Можно ли утверждать, что Запад сейчас предельно мобилизован?
— Атлантический лагерь сейчас невероятно, беспрецедентно мобилизован. В нём ещё никогда не было такого единства рядов. И лавина губительных действий, обрушенных на Россию, фактически уже стала необъявленной войной.
Идёт использование всех имеющихся рычагов давления на Россию, пока только кроме прямой посылки в бой войск НАТО. На поле боя Запад воюет с Россией руками украинцев, обеспечивая их действия деньгами, оружием, боеприпасами, инструкторами и всеми видами разведки. А сугубо свою часть войны Запад ведёт на параллельных фронтах.
Фактически военными действиями являются: арест суверенных ЗВР России (по сути их конфискация); отключение российских банков от межбанковских платёжных систем; валютная блокада (включает доллар, евро, франк, фунт, иену); прямая логистическая блокада; уход западных компаний из РФ и изгнание отовсюду российских; информационная блокада; демонизация образа РФ как обоснование усугубления санкций; подготовка юридической атаки с обвинениями РФ в «военных преступлениях».
Россия пока стремится выстоять в этой многосторонней и многоуровневой гибридной войне в одиночестве. Возникает, однако, вопрос: учитывалась ли в Кремле при планировании «специальной военной операции» вероятность длительной войны на двух фронтах (украинском и геополитическом)? И насколько велик риск того, что ресурсы для такой войны в какой-то момент окажутся недостаточными?
— Хотелось бы заглянуть вперёд на несколько лет. В послевоенное, будем надеяться, будущее. Можно ли предсказать, каким он будет, этот новый миропорядок?
— Точные прогнозы невозможны. Но общие контуры нового миропорядка постепенно обрисовываются. Похоже, он в основе своей снова станет двухполюсным. Новым центром силы и влияния станет макрорегион Восточная Евразия (МВЕ). Он включает всё евразийское пространство к востоку от Евросоюза и НАТО. В этом макрорегионе Россия вместе с её партнёрами создаст относительно автономную систему безопасности, сеть транспортных коммуникаций, систему связи, зону свободной торговли и так далее. Всё это и многое другое входит в понятие великой геополитической трансформации.
— А есть какие-то видимые признаки того, что столь многообещающая трансформация уже происходит?
— Да, и их всё больше. Триалог в треугольнике Россия — Индия — Китай никогда не был таким интенсивным и плодотворным. И дело вовсе не в «партнёрстве без границ», провозглашённом в Пекине в феврале 2022 года.
Сейчас более важна торговля, которая выросла за первый квартал 2022 года на 30,5% (год к году). В 2021 году РФ и КНР вышли на рекордный товарооборот в 147 млрд долларов. И в этом году они обновят рекорд.
В условиях финансовой блокады расцвела торговля энергоресурсами с оплатой в рублях, юанях и рупиях, к которой присоединяются даже Саудовская Аравия и ближневосточные эмираты. Российские корпорации отступают из недружественных стран в евразийский бастион. Этому примеру (без принуждения, опережая события) следует Китай, отводя свои ключевые компании к родным евразийским берегам. Символическим стал выход COONC — крупнейшей компании Китая по морской добыче нефти — из проектов в морях Канады, США и Британии. Логичным выглядело бы перемещение подразделений COONC, например, в офшорную зону Сахалина.
Надо ожидать относительно быстрого институционального оформления МВЕ на основе «заготовок» в виде ШОС, ОДКБ, ЕАЭС, мегапроектов «Пояс и путь» и «Северный морской путь».
На основе цифрового юаня, в разработке которого Китай опережает конкурентов лет на десять, может появиться цифровая валюта Евразии. Сначала для расчётов за энергоносители, а затем и как универсальная валюта торговых платежей и резервирования. К этому добавится и международная биржа цифровых валют, к созданию которой продвигается Сингапур.
— Не готов ручаться головой за сроки. Слишком много непредсказуемых факторов действует. Назовём это интуитивным экспертным предчувствием. Полагаю, что турбулентность, связанная с ВГТ, и формирование МВЕ в основном завершатся к 2030 году. Параллельно будет происходить демонтаж американской гегемонии в тех сферах, в которых США пока сохраняют первенство: высокие технологии 4-го и 5-го поколений, валютно-финансовая гегемония, мультимедийное и информационное первенство.
Следующий миропорядок какое-то время снова будет двухполюсным: атлантический мир (с союзниками в ИТР) против мира Восточной Евразии. Между ними будет достаточно острая, но в основном мирная конкуренция за влияние на периферию Азии, на Африку и Латинскую Америку.
Если Россия выстоит в нынешней гибридной войне на двух фронтах (фактически в полуокружении), у неё появятся шансы стать континентальной сверхдержавой: военной, энергетической, космической, аграрно-продовольственной и арктической.