Но «война не нужна» не значит, что «войны не будет». Большая часть войн начинались не потому, что кто-то о них мечтал, а потому, что так сложились обстоятельства. Благоприятствуют ли обстоятельства началу русско-украинской войны? Однозначный ответ здесь невозможен, но все же скорее да, чем нет.
Почему скорее да?
Во-первых, потому что Украина утверждает, что давно воюет с Россией. И хоть она и не может продемонстрировать отряды российской армии в Донбассе, совершенно очевидно, что без силового зонтика России не только сопротивление Донбасса давно было бы подавлено Киевом, но и Крым не смог бы реализовать свое право на возвращение в состав России.
Таким образом, большинство граждан Украины (независимо от их личного отношения к России) считает, что война есть. То есть табу на убийство бывших соотечественников уже снято. Более того, поскольку в рамках конфликта в Донбассе, который признан ООН гражданским (внутренним конфликтом Украины), граждане Украины убивают граждан Украины, ничто не помешает им убивать граждан России, которые, как к этому не относись, за тридцать лет стали все же значительно дальше, чем ближайшие соседи из соседней области или даже из соседнего города, против которых сейчас воюют украинцы.
Во-вторых, как продемонстрировала долгая история агонии Минских соглашений, в силу целого ряда объективных и субъективных причин как внешне-, так и внутриполитического характера Украина предпочитает военное решение спорных вопросов мирному. Понимая, что Россия обязательно поддержит Донбасс военной силой в случае необходимости, киевские политики даже не пытаются переиграть Москву на полях дипломатических сражений, но постоянно ищут вариант силового решения проблемы Донбасса, проявляя готовность рискнуть полномасштабным военным противостоянием с Россией.
До последнего момента Украина надеялась, что Запад не оставит ее один на один с Москвой, обеспечив ей поддержку хотя бы части восточноевропейских армий НАТО. По расчетам Киева, это сделало бы конфликт слишком токсичным для России и вывело бы его из состояния управляемости. Украинские стратеги рассчитывали, что все это вместе взятое заставит Москву быстро прекратить боевые действия, зафиксировав новую линию разграничения. В результате делался вывод, что задачей ВСУ является точный выбор момента для нанесения внезапного сокрушительного удара по корпусам народной милиции ДНР/ЛНР. Украинские войска должны были максимально быстро продвинуться к границе, занять там жесткую оборону и обеспечить сдерживание российских войск в течение нескольких дней до ожидаемого подхода восточноевропейских союзников. Считалось, что с появлением на фронте натовских контингентов и после жестких заявлений руководства Альянса и США Россия будет вынуждена остановить боевые действия фактически на линии границы, после чего восстановление в Донбассе пограничной линии по состоянию на февраль 2014 года не представлялось чем-то невозможным и даже не было, с точки зрения Киева, особо спешным, предполагалось, что основные центры Донбасса удастся захватить и удержать, и считалось, что за пару-тройку второстепенных населенных пунктов Москва бороться не будет.
Выполнение этого плана осложнялось наличием вдоль почти всей линии соприкосновения (кроме южного участка) крупных городских агломераций. Донецк, Макеевка, Горловка, Луганск и ряд населенных пунктов поменьше создавали практически сплошную городскую застройку, быстрый захват которой даже значительно превосходящими силами не представлялся возможным. Получалось, что пока ВСУ, увязнув в застройке, будут вести кровопролитные бои без особого продвижения, Россия успеет спокойно развернуть и ввести в бой необходимое для разгрома ВСУ количество войск.
Неоднократные «учения», проводившиеся ВСУ совместно с западными союзниками и отыгрывавшими ситуацию развертывания сил для войны в Донбассе, показывали, что Россия упреждает Запад с развертыванием на период от трех дней до недели. В Киеве считали, что сумеют продержаться против России необходимое время, находясь на линии границы.
Предполагалось крупные города на линии разграничения не брать, любые серьезные очаги сопротивления обходить и блокировать, ставилась задача за сутки-двое вырваться к границе и к исходу третьих суток создать устойчивую оборону. Исходили из того, что в таком случае будут практически выключены из борьбы корпуса НМ ДНР/ЛНР, и Россия не сможет подпитывать подходящими частями и соединениями сопротивление на линии разграничения до момента создания ею ударного кулака. Введение в бой подходящих частей по очереди обеспечило бы ВСУ решающий перевес в каждом отдельном бою, а к моменту сосредоточения Россией достаточной группировки ожидался подход союзников.
Все эти красивые планы не были реализованы по одной причине. Всякий раз, как начиналась подготовка к блицкригу в Донбассе, выяснялось, что Россия «начинает в регионе учения». Аналогичные учения (с проведением частичной мобилизации) начинали народные милиции республик. В результате ВС РФ и НМ ДНР/ЛНР просто каждый раз упреждали ВСУ с развертыванием, после чего ни о каком наступлении не могло и речи идти. Да и на международной арене российские дипломаты и СМИ эффективно отрабатывали тему подготовки украинской агрессии в Донбассе, после чего Запад сворачивал приготовления к поддержке Украины. Последний раз в широком масштабе подобные события разворачивались весной 2021 года. Причем Украина и ее западные партнеры настолько упорно продолжали готовиться к боевым действиям уже после широкомасштабного развертывания российских войск на Юге, что в какой-то момент казалось, что они уже не отступят. Но отступили.
В-третьих, война с Украиной возможна, поскольку с российской стороны также снято табу на конфронтацию с бывшими соотечественниками. И произошло это еще в 2014 году. Несмотря на то, что крымская операция завершилась бескровно, было понятно, что, начав ее, Москва не отступит, и если украинские войска, развернутые в Крыму, будут оказывать сопротивление, это сопротивление будет подавлено силой. То есть боевые действия не исключались: российские войска даже просто из соображений государственного престижа не могли быть отозваны из Крыма, если бы ВСУ начали стрелять. Понятно, что в виду молниеносности проведенной операции по блокированию ВСУ в местах дислокации, серьезного сопротивления они оказать бы не смогли. Но все же это была бы война, и к войне были готовы.
Таким образом, в российско-украинских отношениях есть рубеж, переход которого делает войну неизбежной. До 2014 года таким рубежом была любая попытка вытеснить Черноморский флот с его крымских баз. Сейчас таких «красных линий» стало больше. К войне может привести не только нападение Украины на Донбасс или серьезная провокация на границе с Крымом, но и провокации на границах с Белоруссией и/или Приднестровьем. Кроме того, Россия может оказаться перед необходимостью вооруженного вмешательства на Украине, если Киев начнет официально проводить политику геноцида русских (а такие предложения на Украине периодически звучат).
Наконец, нельзя исключить и вмешательства с гуманитарной целью, если киевские власти окончательно утратят контроль над страной и на Украине начнется гуманитарная катастрофа. Россия, исходя из защиты своих собственных интересов, не может допустить ситуации, в которой в соседнем государстве, с жителями которого половина граждан РФ связана родственными узами, население начнет гибнуть тысячами, десятками или сотнями тысяч (не говоря уже о миллионах). Превращение огромного, тысячекилометрового в глубину региона на пространстве от Гомеля до Смоленска и от Ростова до Севастополя, в зону перманентной гуманитарной катастрофы, вызовет миллионные толпы беженцев и дестабилизирует как Россию, так и граничащие с Украиной восточноевропейские страны. В общем, последствия для всей Европы (от Атлантики до Урала) будут весьма неприятные.
Так что катастрофу будет выгоднее локализовать и купировать на месте. Однако на Украине есть силы, которые даже в таком случае будут силой оружия препятствовать гуманитарной миссии (даже если она будет не сугубо российской, а международной). Причем если после подавления основного сопротивления для охраны гуманитарной администрации будет достаточно ЧВК и международных полицейских сил, то на первом этапе (достаточно коротком — от пары недель до пары месяцев) для разгрома крупных банд, имеющих десятки (а то и сотни) единиц бронетехники и артиллерийских систем, понадобится вмешательство регулярных Вооруженных сил.
Спорным вопросом является способность украинской армии к сопротивлению. Эксперты оценивают ее по-разному. Одни утверждают, что ВСУ за восемь лет войны в Донбассе превратились в плохо вооруженную, но достаточно опытную боевую силу. Другие заявляют, что ВСУ готовы рассыпаться при первом же нажиме. Думаю, что нам в данном случае лучше всего опираться на свидетельства очевидцев (отставных командующих ВСУ, иностранных инструкторов, тренирующих отдельные подразделения, а также воевавших с ними российских добровольцев и военнослужащих корпусов НМ ДНР/ЛНР).
Подавляющее большинство отмечает как сильные, так и слабые стороны ВСУ. К первым относят высокую мотивированность некоторых частей (преимущественно укомплектованных бывшими добровольцами и идейными нацистами), а также устойчивость в жесткой обороне (в этом смысле в пример часто приводится Дебальцево). Еще одним достоинством ВСУ является многочисленная, хоть и изрядно устаревшая, группировка ПВО.
Слабостей у ВСУ насчитывают гораздо больше.
Во-первых, помимо отдельных высокомотивированных идейных частей, большая часть военнослужащих отправилась в армию зарабатывать, а не умирать. Ожидать от них героических свершений не приходится.
Во-вторых, ВСУ обладают крайне низкой маневренностью (как по причине катастрофического положения с подвижной техникой, так и в связи со слабой тактической подготовкой командиров всех уровней).
В-третьих, обладая теоретически высоким мобилизационным потенциалом, ВСУ не в состоянии серьезно нарастить свою численность (как потому, что большая часть резервистов большую часть времени находится на заработках за рубежом, так и в связи с неспособностью вооружить, одеть и обеспечить питанием, а также свести в новые части и соединения даже имеющиеся в наличии мобилизационные контингенты).
В-четвертых, большая часть наличной техники и вооружения морально устарела и физически износилась.
В-пятых, уровень подготовки и образования большинства военнослужащих (особенно в рядовом и унтер-офицерском звене) слишком низок, чтобы более-менее квалифицировано использовать даже имеющуюся устаревшую технику, не говоря уже о поступающих с Запада отдельных современных образцах.
В-шестых, украинская промышленность не в состоянии наладить серийный выпуск большинства видов военной техники и расходных материалов. Массовые закупки за границей также невозможны ввиду отсутствия необходимых средств.
Таким образом, ВСУ обладают возможностью организованного ведения интенсивных боевых действий против современной армии крайне ограниченное время. Уже через неделю должен начать ощущаться жестокий дефицит техники и расходных материалов.
В-седьмых, обозначенная в п. 6 проблема усугубляется ужасным состоянием транспортных артерий. Имеющиеся логистические возможности практически не позволяют обеспечивать фронт всем необходимым в современной войне в течение даже сколько-нибудь короткого времени. До сих пор, на восьмом году войны в Донбассе, значительную часть функций тыла берут на себя волонтеры. Но такой суррогат тыловых служб может быть относительно эффективен лишь в условиях вялотекущего конфликта с устойчивой линией фронта, в ходе которого активные боевые действия не ведутся годами.
ВСУ разделены на четыре основные группировки:
1. В Донбассе (с тыловыми районами в Харькове и Днепропетровске);
2. На границе с Крымом;
3. В районе Киева;
4. На Западной Украине.
Плюс незначительные силы выделены на прикрытие границы с Белоруссией в районе Киев-Чернигов (западнее, в Пинских болотах, с этой задачей справляются пограничники). Также периодически, в моменты, когда Киев желает обострить ситуацию, монтируется группировка на границе с Приднестровьем (тыловой район — Одесса, которая одновременно является главной базой остатков украинского флота).
Следует иметь в виду, что ВС РФ значительно превосходят ВСУ в мобильности, технической оснащенности и подготовленности. Поэтому в открытом поле вести наступательные действия против ВСУ могут контингенты ВС РФ значительно (в разы) уступающие им по численности личного состава. Россия также обладает значительным превосходством в воздухе и имеет возможность за счет использования стратегической авиации подавить украинскую систему ПВО без вхождения в зону действия ее комплексов, правда, на это понадобится некоторое время (в зависимости от интенсивности ударов от одного до двух месяцев). Учитывая, что время в случае военного конфликта с Украиной играет ключевую роль (он должен быть завершен в сжатые сроки, чтобы по максимуму избежать возможных негативных политических последствий, а также втягивания в конфликт, пусть даже только на политическом уровне, западных государств) можно предположить, что ВС РФ будут действовать при ограниченной поддержке с воздуха (чтобы избежать серьезных потерь в авиации). Как показал опыт боевых действия ВСУ в Донбассе, в чистом поле они крайне уязвимы для маневренных действий даже вовсе без задействования авиации.
Исходя из изложенного, наиболее выгодной для ВСУ стратегией боевых действий представляется занятие ее основными группировками обороны в крупных городах. Донбасская должна быстро отступить в район Кременчуг-Днепропетровск-Запорожье-Кривой Рог. Крымская — в район Новая Каховка-Херсон-Николаев-Одесса. Киевская — занять регион Киев-Канев-Черкассы, Черниговская — Чернигов. А Западноукраинская — либо занять регион Львов-Тернополь-Ивано-Франковск-Черновцы (что было бы разумнее, так как на Западной Украине у нее больше шансов дождаться польской поддержки), либо выдвинуться в качестве резерва киевской группировки на линию Коростень-Житомир-Белая Церковь (впрочем, учитывая возможности ВСУ, попытка выдвижения Западноукраинской группировки на помощь Киевской представляется самоубийственной).
Сосредоточение всей массы средств ПВО, наличной бронетехники и артиллерии в крупных городах позволит ВСУ по максимуму использовать свои сильные стороны и минимизировать слабые. Оборона в городской застройке лишает ВС РФ основного преимущества — подавляющего перевеса в огневой мощи и маневренности. Маневрировать на улицах городов негде, а расстрел из артиллерии и бомбардировки жилых кварталов приведут к массовым жертвам среди мирного населения и вызовут негативный информационно-политический эффект. Лучшая подготовка, оснащенность и моральный дух ВС РФ все равно не оставляют шансов на длительное сопротивление, но потери российской армии в таких боях будут значительно выше, а их негативное воздействие на общественное сознание как в России, так и на Украине (а также в мире) — значительно больше.
Таким образом, заняв крупные города, контролирующие основные переправы на линии Днепра, ВСУ могут попытаться связать ВС РФ боями на возможно более долгий срок, рассчитывая на изменение международной обстановки в благоприятную для Украины сторону. Исходя из наличия расходных материалов, в том числе боеприпасов, в лучшем случае, вряд ли им удастся продержаться больше месяца, скорее, пару недель. Поскольку же Россия не планирует начинать войну по собственной инициативе, а возможна она только при условии масштабной украинской провокации, устраивая таковую, Киев должен быть уверен, что Запад готов к военно-политической реакции в течение 7-10 дней. Иначе киевский режим спровоцирует собственную военную катастрофу.
Слабым местом стратегического развертывания ВСУ является выдвинутая вперед (на донбасский балкон) группировка. С учетом низкой маневренности ВСУ, отвратительной логистики, плохой тактической подготовки командиров низшего и среднего звена, общей низкой дисциплины войск, а также катастрофической нехватки подвижных средств, группировка практически не имеет шансов организованно отойти к Днепру после начала боевых действий. В большинстве случаев она будет застигнута в степи и уничтожена, после чего единая система обороны у ВСУ не складывается, его Киевская, Южная и Западноукраинская группировки оказываются разобщены. При этом распад киевской группировки и паническое бегство власти из Киева должно начаться в момент появления эвентуальной угрозы прорыва ВС РФ на Западную Украину, через район Днепропетровск-Запорожье.
Попытка удержаться на позициях вдоль нынешней линии разграничения не изменит ни судьбы донбасской группировки, ни времени, необходимого для ее полного уничтожения. Теоретическая попытка части войск закрепиться в Харькове парируется упреждающим вспомогательным ударом из района Белгорода.
В целом выдвинутая вперед Донбасская группировка в составе примерно трети наиболее боеспособных частей ВСУ, является главной и очевидной слабостью любого киевского плана войны с Россией. Поэтому если украинская власть будет действовать минимально разумно, то свидетельством принятого решения о начале войны должна стать не переброска дополнительных сил в Донбасс (равнозначное их прямой отправке в лагерь военнопленных), а наоборот, отвод сил из Донбасса на Днепр под любым разумным предлогом. Например, Киев может заявить, что наконец начал выполнять Минские соглашения.
Подобного рода ход также дает возможность придать большую убедительность попытке Киева переложить на Россию вину за украинскую провокацию, которая и станет причиной начала боевых действий.
С другой стороны, Киеву трудно решиться на упреждающий отвод войск из Донбасса, поскольку это может вызвать моментальный переход подконтрольных ныне Киеву районов Донецкой и Луганской областей в состав ДНР/ЛНР, что нанесет украинской власти серьезную моральную травму. Однако если целью войны будет вовлечение хотя бы части Запада в конфликт с Россией, то «жертва пешки» в виде подконтрольных Украине остатков Донбасса выглядит оправданно.
Выводы:
1. Начало военного конфликта Украины с Россией возможно только в результате масштабной провокации с украинской стороны.
2. Общее соотношение сил между Украиной и Россией делает прямое столкновение между ними катастрофичным для действующей украинской власти в частности и для украинской государственности в целом.
3. Поэтому для Киева такая провокация имеет смысл только в случае его полной уверенности в том, что Запад готов оперативно поддержать Украину как политически, так и (хотя бы на уровне пары восточноевропейских государств) в военном плане.
4. В случае, если обстоятельства сложатся для Киева идеально, Украина может рассчитывать на продолжение организованного ВСУ сопротивления в больших городах по линии Днепра в течение максимум двух-трех недель от начала боевых действий.
5. В большинстве случаев естественного развития ситуации украинская группировка с Донбасса просто не успевает отступить на линию Днепропетровск-Запорожье, что приводит к обрушению стратегической обороны в первые же два-три дня.
6. В силу отдаленности Западной Украины от российской границы сосредоточения там крупной группировки ВСУ еще в мирное время и наличия возможности получения поддержки через польскую границу переезд правительства в Западную Украину позволяет продержаться несколько дольше, в общей сложности до месяца с начала конфликта.
7. У Запада есть от трех дней до недели на реакцию, если он стремится удержать под властью Киева хотя бы правобережную Украину (без Новороссии) и до двух недель, если он готов удовлетвориться сохранением украинской власти в западноукраинском симулякре.
8. С учетом откровенной усталости Запада от Украины нельзя исключить вариант, что Киев в рамках закрытых политических консультаций подтолкнут к военному конфликту с Россией, после чего Запад «не успеет» вмешаться.
Все вышесказанное является лишь общим кратким анализом возможности военного столкновения России и Украины, его сроков и основных результатов. Это отнюдь не означает, что даже в случае начала военных действий Россия фатально обречена захватывать Львов или даже просто переходить Днепр. Решение о формах, масштабе реакции и дальнейшей судьбе украинских территорий Кремль будет принимать исходя из своего понимания интересов и возможностей России в конкретной геополитической обстановке, которая сложится в конкретный момент времени.