Затем, отступая под ударами Красной Армии, нацисты бросили ее руководство как уже ненужное, следует из материалов, рассекреченных ФСБ России в рамках проекта «Без срока давности», с которыми ознакомилось РИА Новости.
Среди этих материалов — протокол допроса Феофила Булдовского (1865-1944) органами государственной безопасности СССР в декабре 1943 года.
В период немецкой оккупации Харькова он был митрополитом Харьковским и всей Левобережной Украины, председателем Харьковского епархиального управления автокефальной Украинской православной церкви.
Булдовский на допросе рассказал, что в 1920 году дважды арестовывался Особым отделом Юго-западного фронта и ЧК по обвинению в активной помощи деникинцам, но был отпущен за недоказанностью.
В 1924 году получил от советской власти «легализацию соборно-епископской автокефальной ориентации». В 1937 году осел в Луганске, а в середине 1939 года прекратил там свою церковную деятельность в связи с закрытием последнего храма «и вообще решил удалиться на покой», переехал в Харьков.
Но когда немцы в октябре 1941 года оккупировали Харьков, к Булдовскому пришел протопресвитер Александр Кривомаз, с которым тот был «тесно связан на протяжении свыше 20 лет».
Кривомаз сообщил Булдовскому, что при Харьковской городской управе создан религиозный отдел, который «с разрешения немцев принимает меры к быстрейшему возрождению автокефальной Украинской православной церкви в Харькове и районах Харьковской области».
«Я решил попытаться занять главенствующее положение в возрождающейся автокефальной церкви, так как, будучи старейшим по хиротонии митрополитом Украины, я мог претендовать на пост митрополита Киевского и всея Украины», — рассказал Булдовский.
По его словам, с первого же дня возвращения к активной церковной деятельности он ориентировался на немецких оккупантов.
«Военные успехи немцев на советско-германском фронте, особенно на Украине, привели меня к убеждению, что война будет выиграна Германией. С другой стороны, немецкие власти разрешили восстановление автокефальной церковной организации. Поэтому я предполагал, что с помощью немцев я сумею добиться главенствующей роли в автокефальной церкви», — говорил Булдовский.
По его словам, во второй половине ноября 1941 года его квартиру посетили немецкий генерал Блум и доктор богословия Вагнер.
Как рассказал Булдовский, он заявил гитлеровцам, что будет придерживаться нескольких принципов, в числе которых «лояльное отношение к немецким оккупационным властям, признание единой автокефальной украинской православной церкви, назначение на приходы только тех священников, которые признают автокефалию и юрисдикцию Булдовского, совершение богослужения на украинском и церковно-славянском языках в зависимости от желания большинства верующих данного прихода».
Гитлеровцы эти тезисы одобрили.
«Таким образом, во второй половине ноября 1941 года мною была выработана и немцами одобрена основная политическая линия — опираясь на поддержку оккупантов, добиваться быстрейшего возрождения автокефалии, попытаться занять в ней главенствующее положение и в дальнейшем ориентировать церковь и духовенство на активную помощь немецким властям», — добавил Булдовский.
Ради достижения своих целей Булдовский и его приближенные постарались укрепить связи с нацистами и, прежде всего, установить контакт с политической полицией Третьего рейха.
«Связь с гестапо установил я сам», — сказал Булдовский.
«Одной из главнейших функций епархиального управления было наблюдение за содержанием проповедей и их политической окраской. Во всех церквах епархии по нашим указаниям читались проповеди профашистского характера, прославлялась германская армия, якобы "вызволившая" Украину, за каждой службой поминались Гитлер и его правительство, всячески очернялась советская власть. Словом, автокефальная церковь, по существу, была поставлена на службу немецкой пропаганде», — отметил Булдовский.
На допросе он также вспомнил, как дал интервью корреспонденту газеты «Краковские вести», в котором заявил, будто бы советская власть жестоко преследовала украинскую православную церковь, «и что 1941 год, то есть год начала немецкой оккупации, является первым годом новой эры в развитии церковной жизни на Украине».
Булдовский также рассказал, как готовился к захвату общеукраинского церковного главенства.
Для этого, по его словам, он совместно с Кривомазом составил декларацию на имя рейхскомиссара Украины Эриха Коха, в котором заверял его в своем желании «служить интересам украинского народа в соответствии с намерениями Германии в отношении Украины».
Эта декларация по своей сути была доносом.
«В конце я указал, что украинские шовинистические круги, настроенные антигермански, мешают мне занять законный пост митрополита всея Украины. Я просил Коха вмешаться в это дело», — вспоминал Булдовский.
По его словам, в борьбе за пост митрополита всея Украины он хотел заручиться поддержкой и зарубежных священников.
Однако все для Булдовского кончилось тем, что он оказался попросту бесполезен гитлеровцам, отступавшим из Харькова в августе 1943 года.
«Видимо, я не был больше нужен немцам, и они не предоставили мне транспортных средств, даже не предлагали эвакуироваться», — сказал он на допросе.
«Приспособляясь к советской действительности, я после избрания митрополита Сергия патриархом Московским и всея Руси немедленно послала на его имя рапорт с просьбой принять меня в его юрисдикцию. Этот рапорт означал мой отказ не только от претензий на главенство в украинской православной церкви, но и от идеи автокефализма вообще», — говорил Булдовский.
«Я думал, что благодаря этому сумею уцелеть и сохранить за собой хотя бы Харьковскую епархию… Я с нетерпением ожидал ответа патриарха, но получить его не успел, так как был арестован органами советской власти за профашистскую деятельность в период немецкой оккупации», — добавил он.
В итоге Булдовский скончался во время следствия.