Разговоры о первой конституции в Европе, древних традициях украинской государственности и стремлении влиться в европейскую семью народов всегда приятны и оказывают бодрящее действие на организм. Опять же, в латиноязычном документе, который хранится в Швеции, есть слово «Украина», которое всегда в фокусе внимания самобытных любителей истории.
Учитывая важную психологическую составляющую мероприятия, совершенно понятно, почему документ никто не хочет читать, — бодрость немедленно переплавляется в уныние с такой же скоростью, как перемога в зраду.
Процесс начинается уже тогда, когда кто-то намекает, что шведы привезут по сути третий экземпляр «Договоров и вольностей войсковых».
Оригинал на русском языке (его еще стыдливо называют «староукраинским») хранится в Российском государственном архиве древних актов и вроде бы никуда не собирается. Ну и, как следует из названия, конституцией он не является, а определяет права местного населения в будущем шведском протекторате. Так никогда и не состоявшемся.
Кстати, слова Зеленского о том, что «за 311 лет эта конституция никогда не была на родине», тоже провоцируют грусть, только у молдаван и жителей непризнанной ПМР, поскольку «Договора» родились в городе Бендеры.
Что и следует из подписи «Дѣялося въ Бεндεрѣ, року αψί, апрѣля ε дня» или в латинском переводе: Actum Benderae, anno Domini 1710, Aprilis 5-ta d.
Почему президент Украины называет несправедливостью такую долгую жизнь исторического документа на чужбине, а везут его в Киев, понять решительно невозможно.
Как невозможно понять и то, что почувствует Владимир Александрович, когда узнает, что «конституция» предполагает, что «иноверцем сожития на Украине, а наибарзей зловерию ж-довскому, не позволяти». Наверное, его тоже берегут и стараются держать в рамках всеобщей радости, не погружая в текст.
А текст между тем дает полное представление о политической географии Украины далекого прошлого, и даже переводчики короля Карла XII демонстрировали понимание, до которого нынешним-то людишкам еще расти и расти.
Начнем с того, что в документе четко разграничивается Русь, Малая Русь, «наша отчизна» (patriam nostram Rossiacam, Parva Rossia) и Украина. «Украина» — это некая территория внутри Руси, где Киев — ее столица, но входит в перечень «городов украинских» (Metropolis Urbs Rossiae, Kiiovia, caeteraeque Ucrainae civitates).
Когда речь идет о границах всего протектората, используется строго термин «Малая Русь».
Вот Орлик просит обеспечить нерушимость нажитого не им: «Яко всякое Панство цѣлостію границъ ненарушимою состоится и үтвержается, так и Малая Россія, отчизна наша, жебы в своих границях, пактами от Рѣчи Посполитой Полской, от Наяснѣйшой Порты и от Государства Московского стверженных, наибарзѣй в тих, которые по рѣку Случь…»
Когда авторы оригинального текста используют слово «Украина», шведы иногда переводят буквально — например, войска Карла вступили в Украину, географически это совершенно правильно и привязано к карте. Или когда запрещается иноверцам жить на Украине, тоже все понятно, южнее и восточнее жить им было просто негде.
Иногда вместо «Украина» используется слово Roxolana, где имеется в виду более широкий контекст, допущенный в оригинале, а не конкретная область, и переводчики избегают двусмысленности.
Например, «же посполитымъ людемъ прежде сего на Українѣ наезды и подводы, а козакамъ проводничества найболшъ приносили тяжести, черезъ которые люде до крайнего в худобах своих приходили знищеня». Тут на всякий случай перевели как «Cosaci in Roxolana patria nostra». Точно так же в конце переводится «отчизна Малороссийская» — Roxolonae patriae, Matris Nostrae.
Но если речь про весь народ, он строго малороссийский (gentemque liberam Rosiacam) или русский (genteque Rossiaca), и только в одном месте — omnibus incolis Roxolanis, «все обыватели малороссийские».
Это довольно просто понять при желании, поскольку «Украина» во времена оны имела четкие границы — по обеим сторонам Днепра от Черкасс до Киева, такой же регион, как «Волынь», «Подолье» или «Запорожье». «Войско Запорожское низовое» в документе рассматривается именно как область, к которой относятся определенные города и земли. В представлениях XVII-XVIII веков какой-то отдельной национальности «украинцы» не существовало, поскольку был всем понятный русский народ.
Религиозная и национальная принадлежность людей, живущих в современной Украине, определялись как «руская», причем как всеми соседями, так и ими самими. Это отмечено, например, в привилегиях польских королей: народ руский, войско руское, гетман руский, вера руская. Автор «Истории Русовъ» Георгий Конинский отмечает, что во время похорон знаменитого гетмана Богдана Хмельницкого был выставлен его портрет со следующей подписью:
«Сей образъ начертанъ Козацкаго Героя, подобна грекамъ тѣмъ, отъ коихъ пала Троя! Помпей и Цесарь, что были у Рими, у Руссовъ значилъ то Хмельницкий дѣлами своими».
При жизни же сам Богдан называет своих соотечественников в письме царю Алексею Михайловичу от 21 марта 1654 году «народом православным российским». В речи Хмельницкого перед польскими комиссарами в феврале 1648 г. он признается, что «я человекъ малый и плохій, но Богъ дал мне, что я стал едновласникомъ и самодержавцемъ Русскимъ… Я вырву из лядской неволи Русскій народъ».
При этом русский равно православный. И наоборот — если православный, значит русский. Для того времени это вообще стандартный канцелярский оборот церковных православных кругов, ведь «Россия» — по-гречески Русь.
Родовое имя для населения четко показывают летописи Самийла Величко и Самовидца — главные источники об истории войны Богдана Хмельницкого. Были другие названия: черкасы, литвины, украинные люди, беларусцы, малоросы или малороссияне, наконец.
Сплошь про руское говорит Гадячский договор гетмана Ивана Выговского с Польшей, а Карл XII, при котором гетман Иван Мазепа в современной трактовке боролся за независимость Украины, называл «землю сию Козацкой или Рускую». Да и сам герой борьбы в своих обращениях к «народу малорускому» отмечал, что «прежде были мы то, что теперь московцы: правительство, первенство и самое название Руси отъ насъ къ нимъ перешли».
Первоначальная Русь — родовая основа всей Большой Руси, это территория в среднем течении Днепра. Оукраиной, украиной, окраиной после разрушительного монгольского нашествия она стала по отношению к государственным центрам — дикое поле, в котором скакали татары, а турки строили крепости по берегу неблизкого моря.
И в какой-то момент после разрушительной войны Войско Запорожское перешло из-под руки польского короля в распоряжение московского царя вместе с некой территорией, разумеется. Устраивало это не всех, и случись все иначе, то же войско, но с другим командиром перешло бы в собственность короля шведского.
То есть из «конституции Орлика» мы получаем в сухом остатке такое знание: территория, выпавшая из Речи Посполитой, — Малая Русь со столицей в Киеве, известная также как Роксолания. На ней живет малороссийский народ, или роксоланы. Внутри нее есть основная заселенная область Украина, граничащая с областью Низа, Низового войска. А военно-политическое образование, ведущее переговоры с будущим хозяином, — Войско Запорожское, а не какое-то государство, придуманное в наши дни.
Но только попробуйте объяснить все это увлеченным людям в интернете — и будете немедленно объявлены врагом.
«Востокротне люде үбогіе воплятъ и үскаржаются» говорится в финальном разделе «конституции». И в этой энергичной фразе как будто квинтэссенция того, что представляют собой исторические дискуссии современной Украины. Хотя сам Орлик, конечно же, вряд ли мог себе такое представить. В его времена чернь голоса не имела.