Бессарабская область к тому моменту была частью России всего 11 лет. И дела в Кишинёве для российских властей на тот момент складывались неблестяще. Из-за Днестра не прекращался поток жалоб на притеснения местными чиновниками, в то же время молдавские бояре интриговали против царских наместников, нарастали противоречия между мелкопоместным дворянством и аристократией, процветало казнокрадство.
С этим ворохом проблем предстояло разобраться чиновнику, лишь недавно оставившему действительную военную службу.
Своеобразный управленческий тупик, с которым столкнулся Воронцов в Пруто-Днестровье, являлся следствием того, что две модели развития региона с 1812 г. не оправдали себя.
Первая из них была заложена российским наместником Чичаговым и петербургским куратором Бессарабии Каподистрией. Согласно их планам Бессарабии предстояло стать витриной Российской Империи на Дунае. Здесь должна была сохраниться административно-правовая система Молдавского княжества. Расчёт, видимо делался на то, чтобы в обозримом будущем «дожать» Турцию, отторгнуть у неё центральные регионы Молдавского княжества, воссоединить их с Пруто-Днестровьем и установить протекторат над объединённой Молдавией. По такой траектории осуществлялось развитие региона в 1812 — 1816 годах.
Вторая модель стала создаваться в условиях, когда император Александр I в условиях создания антиреволюционного Священного союза с другими монархами Европы отказался от экспансионистских планов в отношении османских владений.
После окончания Наполеоновских войн было образовано автономное от Петербурга Царство Польское, получившее беспрецедентное по российским меркам самоуправление и широчайшие политические права для местных элит. Под руководством царского наместника Бахметева в Бессарабии попробовали внедрить польскую модель управления: выборность региональных и местных органов власти, административная и судебная автономия.
Однако эти преобразования упёрлись в низкий уровень политико-правовой культуры бессарабских дворян и их малочисленность. К примеру, на съезде дворян Бессарабии 1825 г. необходимо было избрать 81 должностное лицо, а явилось на это мероприятие 100 делегатов. Общая же численность дворян, обладавших избирательными правами, в том году составляла лишь 200 человек. Очевидно, что о кропотливом отборе кандидатов на важные должности говорить не приходилось.
Таким образом и «польская модель» не подошла. В этих условиях возобладал новороссийский вектор развития Бессарабии, в связке с другими регионами Северного Причерноморья. Логика данного шага объяснялась тем, что южные уезды Пруто-Днестровья по своим ландшафтам (степи, приморье) и структуре населения (зарубежные колонисты, государственные крестьяне из внутренних регионов России) были идентичны соседней Херсонской губернии. Здесь требовались те же управленческие подходы, что и в Новороссийском генерал-губернаторстве, которые мог обеспечить молодой и энергичный наместник Воронцов.
К моменту назначения на юго-западную окраину империи Воронцов был известен как представитель весьма либеральных взглядов. Поэтому весть о его прибытии в качестве генерал-губернатора была чуть ли не с восторгом воспринята бессарабскими боярскими кругами. Однако, уже скоро они воочию увидели, что политический либерализм может сочетаться с централизацией системы управления и высокой требовательностью нового руководителя.
В Кишинёве Воронцов прибыл уже через несколько дней после приезда из Петербурга в административный центр наместничества (Одессу). 160 вёрст до столицы Бессарабии он преодолел за 13 часов. И сразу же приступил к ознакомлению с положением дел не только в областном центре, но и в Измаиле, Килие и Аккермане — городах южной части региона.
По словам очевидцев, бесчисленные жалобы и прошения, поданные тогда генерал-губернатору, буквально заполнили его кишинёвскую квартиру. Сам же Воронцов так сформулировал впечатления об этом подвластном регионе: «Не могу вам описать всех тех мерзостей и беспорядков, которые мы нашли по всем частям. Законы в бездействии; финансы в запустении и без отчетности; народ в угнетении; полиция же «деспотствует»; варварство на каждом шагу».
К моменту своего возвращения в Одессу наместник сменил всю полицию Кишинёва. Полицмейстером был назначен армейский полковник Ридич. В дальнейшем Воронцов активно опирался на отставных военных при формировании правоохранительных органов.
Вскоре в регионе начались судебные процессы над коррупционерами. Самым громким из них стал суд над бывшим вице-губернатором Бессарабской области Матвеем Крупенским. За растранжиренные казённые займы и казнокрадство он был лишён своих наследственных вотчин. Однако добиться выполнения данного судебного вердикта наместник не смог. Судебная система Молдавии ещё и 200 лет назад знала способы, как заблокировать решения даже первых лиц региона.
В условиях дефицита местных дворянских кадров для органов управления прагматичный Воронцов, по сути, санкционировал нарушение запрета на приём на чиновничьи должности людей «неблагородного» происхождения, да ещё и из других губерний. В
ажную роль при этом играли выходцы из украинских регионов. Так, например, в областном правительстве Бессарабии служили четверо мещан из Чернигова. В региональной почтовой конторе работал бывший малороссийский казак и брацлавский мещанин. Некоторые из них получали даже руководящие должности. К примеру, черкасский мещанин Дмитрий Клименко дослужился до столоначальника (руководителя отдела) в областном правительстве.
Практически сразу после знакомства с положением дел в Бессарабии Воронцов стал критиковать действовавший Устав области от 1818 г. Он выступал против соединения в рамках центрального учреждения области — Верховного Совета административно-хозяйственных функций и законодательных полномочий.
Предметом недовольства являлось также то, что имевшие большинство в Совете выборные представители местного дворянства зачастую блокировали инициативы центральных властей.
Новый Устав Бессарабской области был утверждён императором Николаем I в 1828 г. и получил официальное название «Учреждение для управления Бессарабской областью». Областной совет по нему теперь лишь выносил рекомендации по раскладкам земских повинностей, согласовывал сметы расходов. Однако в его арсенале появился такой важный инструмент как распределение местного 10-процентного капитала за счёт казённых доходов. Средства из этого фонда могли тратиться на строительные и другие капитальные нужды.
Текущее же административно-хозяйственное управление Бессарабией сосредотачивалось в Областном правлении, в составе которого функционировали казенная палата, почтовое, карантинное, таможенное управления, а также управление соляных озер. Делопроизводство в целях облегчения контроля теперь полностью велось на русском языке, на область распространялось общероссийское законодательство. Высшей судебной инстанцией для Бессарабии, как и для других провинций империи становился Сенат. Выборность областных чиновников отменялась, также как и избрание дворянами уездных исправников, земских судей и полицейских.
Тем не менее, не следует рассматривать период правления Бессарабией Воронцова как время, когда выборное начало только сокращалось. Ведь в 1823 г. в структуре дворянской корпорации были учреждены выборные должности уездных предводителей дворянства. Первоначально на их плечи легла опека над дворянскими вдовами и сиротами. В дальнейшем же обязанности этих должностных лиц неуклонно расширялись.
Избирательное право было распространено на дворян, не имевших чинов по Табели о рангах. К управлению привлекалось и сельское население. Летом 1826 г. было утверждено положение, которым в казенных селениях Бессарабской области учреждались волостные правления. На должности голов и заседателей этих правлений должны были избираться местные жители, которые не были под судом и следствием и имели собственное хозяйство.
В целом же Воронцов уделял большое внимание развитию корпоративного самоуправления привилегированного сословия Бессарабии. В 30 — 40-е годы XIX в. ушли в прошлое кровопролития на дворянских выборах, власти способствовали налаживанию субординации между дворянскими обществами различных уровней. В дальнейшем же, когда опыт работы в выборных дворянских учреждениях был накоплен, встал вопрос о расширении регионального самоуправления.
Правда, это произошло уже при новом императоре (Александр II) и при преемнике Воронцова — генерал-губернаторе Александре Строганове. Александр II удовлетворил ходатайства областного предводителя дворян о введении выборности председателей уголовного и гражданского судов, восстановлении выборности полицейских чинов и членов земских судов.
Успокоив политическую ситуацию в регионе, Воронцов приступил к его социально-экономической модернизации. Сложно найти какую-то хозяйственную отрасль Бессарабии, к которой не приложил свою руку этот наместник.
Воронцова можно считать зачинателем местного садоводства. Ещё вступая в генерал-губернаторство н отмечал, что Российская империя тратит сотни миллионов рублей на ввоз фруктов и вин из-за границы, в то время как соответствующие продукты из южных регионов страны «доходят до главных пунктов потребления в России в весьма малых количествах…»
В 1823 году был разрешен беспошлинный вывоз сливы из Бессарабии через днестровские таможни, что многократно расширило торговлю этим товаром. Самыми крупными покупателями сельхозпродукции на Дмитриевской ярмарке в Кишиневе (по данным в 1831 году) являлись купцы Московской, Херсонской, Курской и Орловской губерний.
В 1826 г. в Пруто-Днестровье стартовала программа раздачи казенных земель в «вечное потомственное владение» при условии, что на площади не менее полудесятины новые собственники будут возделывать сад. Владельцы садов к тому же освобождались от уплаты податей.
В 1844 году неподалеку от Кишинева открылось первое Бессарабское училище садоводства. В нем были созданы обширные питомники саженцев плодовых деревьев и сушильни для фруктов. После обучения воспитанники училища возвращались в родные места, где им для разведения садов выделялась общественная земля.
С 30-х годов XIX в. в Бессарабской области начался настоящий хлебный бум. А ещё через десятилетие регион занял лидирующее положение среди губерний Новороссийского края (Херсонской, Екатеринославской и Таврической) по количеству выращенного зерна. В этот период Пруто-Днестровье превзошло по среднедушевому сбору зерновых бывшую метрополию — Запрутскую Молдавию (38 пудов против 24-х).
Буквально на глазах менялся облик Бессарабской области. Хлебопашество оттесняло на второй план ранее господствовавшее животноводство.
Взрывной рост аграрного производства стимулировался ростом сбыта продукции внутри России и на внешних рынках. Понимая это, Воронцов прикладывал огромные усилия для повышения транспортной доступности региона. Приоритетное внимание он уделял развитию пароходного транспорта.
В 1840 г. первый пароход под символическим названием «Граф Воронцов» связал бессарабский Аккерман с Овидиополем через Днестровский лиман. В августе 1845 года в Одессе на воду был спущен буксирно-пассажирский пароход «Днестр». Он доставлял баржи между Днестровским лиманом и Бендерами. Оба первых парохода были изготовлены по заказу российского правительства в Англии.
Спрос на транспортировку грузов по рекам был столь высок, что к этому виду коммерции стали подключаться частные лица. В 1842 г. по Днестру стал ходить первый частный пароход, опять же английского производства — «Луба». Его маршрут пролегал между Одессой и подольским Ямполем.
Перед Крымской войной Днестровская линия Новороссийской пароходной экспедиции обеспечивала самые крупные в Причерноморье пассажирские перевозки — до 34,6 тыс. человек в год. Быстро рос объём грузоперевозок.
Но ещё большие масштабы имело судоходство по Дунаю. Для его стимулирования в 40-50-х годах осуществлялась программа расширения дунайских портов Бессарабии: в Измаиле, Рени и Килие.
Новый импульс при Воронцове получила переселенческая политика. Были приняты меры по привлечению в край задунайских переселенцев. Наместник добился переселения в Бессарабию 20 тыс. государственных крестьян из внутренних губерний Российской империи.
Облегчалась торговля с остальной Россией. В правление Воронцова было отменено хождение в крае османской монеты, и Бессарабия полностью перешла на российскую денежную систему.
Поистине революционное значение имело упразднение в 1830 г. ранее существовавших на Днестре таможен. Для ускорения экономической интеграции во Всероссийский рынок тогда же городское население региона получило большие торговые льготы. Местные купцы на длительный срок освобождались от гильдейских повинностей.
Это привело активной миграции в Бессарабию предпринимателей из российских губерний и из-за границы. Богатевшее купечество стало главным драйвером развития мануфактурной промышленности в регионе.
Воронцов добился очень льготного режима функционирования текстильных предприятий в Бессарабии. С 1826 г. и на десять лет они получили льготу по уплате казённых податей, право свободного ввоза материалов и инструментов из других стран, а также право беспошлинного вывоза продукции в соседние губернии (пока Днестровская таможенная линия ещё существовала).
Таким образом, именно в правление генерал-губернатора Воронцова произошла полноценная интеграция Бессарабского региона в политическое и экономическое пространство Российской империи.
При этом если успешность его экономических проектов признавалась даже «антибуржуазными» историками советского времени, то политическая реформа в основном критиковалась. Дескать, Воронцов уничтожил Бессарабско-молдавскую автономию.
В оправдание этого чиновника можно сказать, что иного пути экономического успеха коме как унификация административной системы региона с общероссийскими порядками не существовало. Молдавские дворянские элиты оказались не готовы воспользоваться широкими полномочиями, предоставленными им в 1812 и 1818 годах для обустройства своей автономной области.
В условиях экономической депрессии и нарастания политических противоречий Бессарабия рисковала превратиться в «болевую точку» Российской империи. Однако, благодаря реформам Воронцова Россия получила в Пруто-Днестровье один из самых благонадёжных регионов.
Напомним, что Бессарабская губерния сохраняла верность Российской империи даже тогда, когда последняя перестала существовать. Молдавская Демократическая республика была провозглашена (в составе Российской республики) лишь в декабре 1917 г., когда возникла угроза поглощения её объявившей независимость Украинской Народной Республикой.