Почти 3,5 года страдающий тяжелой формой сахарного диабета Андрей без медицинской помощи находится в СИЗО 11 Вольнянского района Запорожской области. Его обвиняют в содействии терроризму за передачу гуманитарной помощи детской больнице в ЛНР. Однако осенью-зимой этого года Европейский суд по правам человека чуть ли не впервые за историю постмайданной Украины обратил внимание на страдания одного из тех, кого украинские власти и СМИ стигматизировали и выбросили из общества, поставив на них клеймо «террориста» и «сепаратиста».
«Зачем допрашивать свидетеля, вы и так все знаете»
— Я прошу, — начинает, как обычно, адвокат Владимир Ляпин, — установить у представителей конвоя, получил ли Татаринцев сегодня лекарства и диетическое питание, которые ему были назначены.
— Суд не назначает питание, — замечает председательствующий судья Малеванный, будто данный вопрос поднимается впервые.
— Вы вынесли постановление об обеспечении надлежащим лечением и питанием. Согласно постановлению, СИЗО должно было передать суду видеозаписи выдачи препаратов, но на сегодняшний день Татаринцев уже 2 месяца не получает ничего, и видеозапись суду не предоставлена. Поэтому я и хочу опросить конвой.
— С какой целью?
— Во-первых, с целью обеспечения его прав. Татаринцев болеет сахарным диабетом…
— Вы что, не имели возможности выяснить у конвоя эти обстоятельства до суда?
— Ваша честь, я не могу брать на себя полномочия суда. Есть такое понятие, как судебный контроль.
— Суд рассматривает дело, суд не осуществляет…
— То есть пусть он сдохнет?
— Нет, если это… я не понимаю… У вас есть в связи с этим ходатайство?
— В зависимости от ответа конвоя я подам ходатайство.
— Если вы и так знаете, что ему ничего не выдавалось, заявляйте сразу ваше ходатайство.
— Вы почему-то доверяете медчасти СИЗО, которая сообщает, что он все получает. Я хочу в очередной раз показать под запись в зале суда, что это не так. Можно это сделать?
Коллегия на минуту задумалась.
— Ладно, прокурор, ваше мнение.
— Я протестую, — прокурор Алексей Козакевич, который ради такого опасного преступника, как Татаринцев, ездит во время эпидемии в маленький ПГТ Запорожской области аж из Киева, всегда против всего. — Я считаю, что этот вопрос направлен исключительно на затягивание судебного рассмотрения.
Судьи обсуждают.
— Коллегия, посовещавшись на месте, приняла решение отказать в удовлетворении ходатайства, потому что этот вопрос не относится к делу…
— Как не относится, Ваша честь?! — Татаринцев вскакивает со скамьи в стеклянном «аквариуме», где его держат во время суда. — Вы издеваетесь?! Я три года в СИЗО, и ни единого медицинского препарата. Я каждый день выхожу в санчасть под видеозапись, и мне не выдают лекарства. Мне сегодня дали пакетик с той же едой, которую мне нельзя, — хлеб, масло, печенье, арахис. И это на целый день. Вам отдать его? Ни лекарств, ни маски не дали. В тюрьме подтвержденный ковид. Из семи сдавших тесты пять подтвержденные. Что вы тут начинаете, Ваша честь?
— Вы болели ковидом?— судья Малеванный пропускает мимо ушей всю информацию, которая его не устраивает.
— Ему не проводят анализы. Врача не пускают в СИЗО, — вмешивается было адвокат Ляпин, но затем отмахивается обреченным жестом, как бы показывая, что общение с судьей на эту тему бесцельно. — Ну ладно, мы вашу позицию поняли.
— Тогда дальше что у вас?— спрашивает судья, довольный, что острая тема закрыта.
— Да вы издеваетесь! — не дает ему проскочить возмущенный Андрей. — Вы суд или клоуны, которые управляются прокуратурой и СБУ, я не могу понять? Вы куда меня отправляете каждое продление?
— На кладбище, Андрюха, — вздыхает защитник, — на кладбище.
— Мы отправляем вас туда, куда предусмотрено законодательством.
— Вы позорите судейскую мантию, вы клоуны, а не суд!
От фантазий к реальности
— Присаживайтесь, Андрей Николаевич, — успокаивает адвокат своего подзащитного и обращается к суду:
— Ваша честь, я считаю, что данная коллегия судей не может принимать участие в рассмотрении уголовного производства, и заявляю отвод. Коллегия не осуществляет меры по защите прав человека, предусмотренные ст. 206. Если во время судебного заседания лицо заявляет о применении к нему насилия при содержании его под стражей, суд должен принять у обвиняемого такое заявление и обеспечить судебно-медицинское обследование, поручить соответствующему следственному органу исследовать факты, применить необходимые меры для обеспечения безопасности.
Сторона защиты неоднократно поднимала вопрос о необеспечении Татаринцева лекарствами и диетическим питанием в СИЗО. Суд не предпринимает ничего, в связи с чем состояние здоровья обвиняемого постоянно ухудшается. Коллегия ограничивается формальной отправкой запросов о возможности лечения подсудимого в условиях СИЗО и о проверке указанных нами фактов надзорными органами. На большую часть этих поручений ответы так и не получены, и это не вызывает никакой реакции со стороны суда.
Еще 28 сентября я подавал ходатайство о получении из СИЗО ведомостей о возможности лечения Татаринцева в условиях изолятора. Коллегия удовлетворила его и направила письмо начальнику «Центра охраны здоровья» в Запорожской области с требованием предоставить суду видеозапись, на которой зафиксирована передача Татаринцеву медикаментов.
Видеозапись суду не предоставили, но коллегия никак на это не отреагировала и ничего больше не предприняла. 2 декабря состоялось заседание, на котором рассматривался вопрос продления Татаринцеву меры пресечения. Согласно ст. 193 рассмотрение ходатайства о продлении меры пресечения производится при участии прокурора, защитника, обвиняемого. Из-за болезни Татаринцеву стало плохо, поднялся сахар до 22 при норме 5,5, повысились давление и температура. Поэтому конвой не забрал его в суд и была назначена видеоконференция. Но он по состоянию здоровья не смог выйти и на видеоконференцию, что было документально подтверждено сотрудниками медчасти СИЗО. Коллегия проигнорировала этот факт и в нарушение УПК продолжила заседание, сославшись на добровольный отказ обвиняемого от участия в заседании.
По этому поводу территориальное отделение ГБР в г. Мелитополе начало уголовное производство о совершении уголовного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 374 УК Украины (нарушение права на защиту), в котором Татаринцева признали потерпевшим. Указанное обстоятельство вызывает объективные основания сомневаться в непредубежденности судей в отношении моего подзащитного. Кроме того, я и адвокат Кравцов можем быть вызваны в ГБР в качестве свидетелей, мы все будем иметь процессуальный статус в этом производстве, что тоже создаст негативное отношение суда к стороне защиты.
Если бы не маски, у судей, пожалуй, отвалились бы челюсти. Они даже не сразу осознали, что такое возможно.
— У вас есть извлечение из ЕРДР?— осторожно поинтересовался судья.
— Конечно.
— Но к ходатайству вы его не приобщили? Может, это ваши фантазии?
— Ваша честь, мы же не можем разглашать. Но я предоставлю его для ознакомления во время перерыва. Мне же не 15 лет, чтобы выдумывать такое. Я считаю, что вы не можете вынести законное решение, поскольку боитесь либо прокуратуру, или СБУ. Мужчина не может так себя вести — издеваться над другим человеком. Вам же известны все нюансы того, какие условия в СИЗО. Вы прекрасно знаете, что там нет лекарств. Но вы ограничиваетесь отправкой писем. Где видеозаписи, которые вы затребовали в СИЗО?
Тишина.
— Вам сегодня Татаринцев сообщает, что в отношении него применяются пытки. Это заявление о совершении преступления. И это не первый раз. Вы обратились в органы правопорядка с заявлением о преступлении? Нет. Вам сегодня сказали, что Татаринцев не получил лекарства, а вы даже не поинтересовались, может ли он принимать участие в заседании. О чем это говорит? О том, что вы предубеждены и не можете вынести законное решение. Поэтому я заявляю отвод всей коллегии.
— Татаринцев, вы поддерживаете отвод?
— Конечно. Выслушайте меня одну минуту. Я не прошу вас менять меру пресечения, потому что вы бессильны сделать это. Все, что мне нужно, — обеспечить лечение, которое государство обязано обеспечить. Мне важно дойти до приговора, но с вашим подходом к делу и с вашим умышленным затягиванием процесса, выполнением задач, поставленных прокуратурой и СБУ, только не говорите, что этого нет, я до приговора с моими сахарами и без лекарств могу не дожить. У меня к вам доверия абсолютно нет.
— Скажите, а что вы хотите, чтобы суд сделал в рамках судебного контроля? Давал лекарства?— как бы не обращая внимания на заявление о невыполнении решений суда следственным изолятором, судья пытается перевести разговор в несколько абсурдное русло, делая вид, что не знает, как, согласно УПК, должен осуществляться судебный контроль.
— Вы хоть раз назначили экспертизу?— задает встречный вопрос защитник Ляпин.
— А в УПК есть экспертиза? Там написано: судебно-медицинское обследование.
— Ну, вы хоть раз его назначили?
— М-м.
«Ваша честь, снимите мантию»
— Вот и давайте посмотрим на происходящее. Татаринцев в суде жалуется на состояние здоровья, приезжает скорая помощь, меряет сахар, давление и говорит, что ему плохо. Что делает суд? Соглашается, выносит решение, что в такой ситуации продолжать заседание нельзя, но при этом продолжает заседание, чтобы продлить меру пресечения. Суд устанавливает, что Татаринцев не может принимать участие, оглашает перерыв до следующего заседания, но почему-то рассматривает меру пресечения. Несколько раз медикам позволяли забирать Татаринцева с заседания в больницу Бельмака, но там нет необходимых лекарств, что также документально зафиксировано. Как реагирует суд?
— Что должен сделать суд? Выдать лекарства?— еще раз задает очень странный вопрос судья Малеванный.
— То, что предусмотрено ст. 206, — снова поясняет адвокат, будто имеет дело не с профессиональным юристом, знакомым с содержанием Кодекса, а с кем-то другим, — принять заявление о пытках, обеспечить неотложное проведение судебно-медицинского осмотра, поручить следственному органу (в данном случае это ГБР) исследования фактов, изложенных в заявлении, и провести необходимые меры для обеспечения безопасности лица. Это же не я придумал, это в УПК написано, и это все должен сделать суд. Еще несколько месяцев назад суд видел, что сахар у Татаринцева на уровне примерно 15. А сейчас он достигает 20 и больше. Он в любой момент может впасть в кому. Кто будет отвечать?
— Ваша позиция понятна. Прокурор?
— Я считаю, что суд выполнил все возложенные на него обязанности, а заявление в ГБР — это попытка давления на суд, — утверждает прокурор в ответ на вопрос судьи.
— Ну я понимаю, что прокурора устраивает коллегия, которая удовлетворяет все его ходатайства, в том числе о продлении меры пресечения, даже без предоставления письменных доказательств существования рисков, — не может допустить, чтобы дебаты закончились на этом, адвокат Ляпин. — Но все-таки, когда он говорит, что суд сделал все, что от него зависит, — где ответы на запросы суда? Если у нас есть противоречие — представители больницы Бельмака, врачи-эндокринологи, которые 3 раза обследовали Татаринцева в СИЗО, конвой и сам Татаринцев говорят, что лекарства не предоставляются, а сотрудники СИЗО говорят обратное, давайте посмотрим видеозапись вручения лекарств, и все вопросы отпадут. Но видео нет. О чем это говорит? О том, что прокурор звонит в СИЗО. Я не знаю, звонит ли он в суд, но то, что происходит в СИЗО, мне хорошо известно. Ваша честь, снимите мантию, и давайте сходим к работникам медчасти — они расскажут вам, что там происходит, когда из Киева звонит военная прокуратура.
Суд не просит обвиняемого ничего сказать, но тот знает свои права и начинает говорить сам:
— Каждый день в 7 утра под видеозапись приходит сотрудник медсанчасти. Где записи? Я на них задаю вопрос при свидетелях, корпусных, прапорщиках, которые находятся в коридоре, и сами сотрудники санчасти говорят, что их заставляют ходить каждое утро, мерять сахар и давление, а препараты им не выдают. Почему вы не взяли эти диски? Там сотрудники санчасти говорят, что лекарства не выдаются по причине того, что такую команду дает их руководство из филиала ЦОЗ. Начмед, их уже три за месяц поменялось, плачет и говорит, что не может ничего сделать, потому что на него давит глава филиала ЦОЗ Шульга. А на Шульгу — запорожская прокуратура. Я же видел, кто приехал в СИЗО 2 декабря, когда вы меня продлевали без моего присутствия. Как только назначили видеоконференцию, приехал прокурор по надзору, врач из ЦОЗ. И не надо рассказывать, что прокурор честный, а мы обманываем.
— Адвокат, вы не хотите написать заявление о насилии?
— Ваша честь, мы обращались с письменным заявлением в суд неоднократно. Где последствия? Сегодня снова Татаринцев заявил о насилии. В который раз? В 20-й? Нет, в 50-й, наверное. А воз и ныне там.
На нет, как говорится, и суда нет. Коллегия уходит совещаться, а в зале заседания появляется фельдшер вызванной скорой помощи. Уже никого не удивляет давление 160Х100 и сахар 17,1 — почти в 3,5 раза выше нормы. Лекарств у фельдшера нет, по согласованию с конвоем Татаринцева увозят в местную больницу, где, впрочем, тоже нет необходимых медикаментов.
Суд в Страсбурге рассмотрит то, что отказывается видеть суд в Бельмаке
Тем временем суд возвращается и отклоняет отвод. Как всегда, без объяснений, зачитав лишь резолютивную часть решения. Тогда адвокат Ляпин требует еще раз запросить видеозапись из СИЗО и документы, подтверждающие поступление препаратов в медчасть.
— А зачем нам нужны все эти материалы?— с наигранной наивностью интересуется судья Малеванный, хотя ему-то действительно они ни к чему.
— Чтобы выяснить, кто лжет суду: или Татаринцев, врачи-эндокринологи и конвой, или прокурор и медчасть. Если это прокурор и медчасть, будут приняты меры путем открытия уголовных производств и обращений в Евросуд с новыми жалобами.
— Суд не уполномочен проводить проверки, расследования. Изложите эти факты в заявлении, и мы направим его с поручением в соответствующий следственный орган. Он все и проверит.
— Ваша честь, проверять будет прокуратура Запорожской области. Это же цирк. Поэтому я и прошу суд дать оценку.
— В рамках этого производства мы не можем. Суд не будет подменять собой расследование. Мы, если хотите, дадим поручение прокуратуре, и эти журналы и видеозаписи проверят на месте.
Продолжать нет смысла. Поскольку обвиняемого увезли в больницу, заседание перенесли на конец января, а в феврале назначили 4 непрерывных заседания с утра и до закрытия суда. Надежды на то, что коллегия Куйбышевского районного суда примет законное решение, улетучиваются с каждым заседанием, но надежда как таковая нет. Адвокат Ляпин получил письмо от главы Фильтрационной секции ЕСПЧ Клаудиуша Рингилевича. Жалобе в отношении Татаринцева присвоен приоритет в соответствии с Правилом 41.
«Подтверждаю получение вашей корреспонденции от 4 ноября 2020 года с просьбой к Европейскому суду по правам человека в соответствии с правилом 39 Регламента Суда обеспечить перевод заявителя в специализированную клинику для лечения», — пишет судья Рингилевич.
13 ноября экстренное рассмотрение жалобы, согласно Правилу 39, было приостановлено Евросудом с целью получить комментарии от государства-ответчика, т.е. от Украины.
«Суд счел, что требуется дополнительная информация относительно реакции властей на проблемы со здоровьем заявителя, как и о попытках заявителя добиться судебной защиты своих жалоб и результатах этих попыток».
Суд дал правительству Украины срок до середины января 2021 года, чтобы предоставить следующую информацию:
• имел ли заявитель доступ в течение последних 6 месяцев к консультациям медицинских специалистов, специализирующихся в соответствующих областях, связанных с его заболеваниями, были ли проведены все предписанные медицинские тесты и были ли ему предоставлены все лекарства или другое назначенное лечение;
• копии полной медицинской карты заявителя, включая медицинские документы о его текущем состоянии здоровья и копии документов, выданных врачами-специалистами, которые консультировали его и прописывали лечение;
• подробная информация о еде, предлагаемой заявителю в следственном изоляторе и во время транспортировки между следственным изолятором и зданием суда;
• копии меню, в соответствии с которыми заявителю давали пищу в следственном изоляторе и во время транспортировки между следственным изолятором и зданием суда.
Если правительство не предоставит указанную информацию, ЕСПЧ будет принимать решение на основании того, что имеется, то есть материалов, представленных стороной защиты. Таким образом, возможно, к концу января — началу февраля Европейский суд спасет жизнь политзаключенного Андрея Татаринцева и заставит Украину переместить его из следственного изолятора, где он медленно умирает без оказания медицинской помощи, в специализированную клинику. Вырвут ли Андрея из рук мучителей, вероятнее всего, станет ясно уже к следующему заседанию.