— Я думаю, что одна из интриг этих выборов — продолжение мирной электоральной революции, которая в Украине началась с президентских выборов, когда люди были готовы выбирать, может, и малоизвестных людей, которые не были конвенциональными политиками, но кто ассоциировался с [президентом Владимиром] Зеленским и с перезагрузкой системы в целом. Отсюда же интрига, считают ли люди «Слугу народа» все еще той партией, которая ассоциируется с антиистеблишментом, или они будут искать новые партии, которые они свяжут с перезагрузкой.
Вторая тема — это борьба общегосударственных и местных проектов. Потому что уже сейчас формируются различные проекты местного самоуправления, у которых, я так понимаю, будет попытка дать конкуренцию центральным партиям. Например, партия местного самоуправления «Пропозиция», куда около 25 мэров вступили, или «Победа Пальчевского».
Интересно, как будет развиваться ситуация с уличной политикой — тоже одна из интриг. Потому что до этого мы видели нападения на активистов партии Анатолия Шария и в Киеве, и в Житомире, и в Харькове. Вопрос, будет ли этот уличный фактор одним из ключевых на местных выборах. Смогут ли все партии, вне зависимости от того, провластные они или оппозиционные, нормально вести избирательную кампанию? Потому что складывается впечатление, что, если посмотреть на ту же «Европейскую солидарность», ей выгодна радикализация, на теме с языком, например.
Плюс эти местные выборы из-за смены законодательства пройдут при высоком уровне партизации. Вчера было принято изменение, я думаю, Зеленский его подпишет, согласно которому для того, чтобы участвовать в выборах от 10 тысяч [населения в] населенных пунктах (это почти все), нудно быть членом партии. Грубо говоря, получается, что популярные и местные проекты, и общегосударственные привязывают кандидатов к себе. Поэтому партизация — тоже одна из тенденций этих выборов.
Ну и плюс, конечно, борьба за города-миллионники, прежде всего, за Киев, но это касается и Днепра, и Харькова, и Одессы. С одной стороны, в этих городах есть мэры, которые имеют некое электоральное ядро, а с другой, есть вопросы к их деятельности за это время. Поэтому вопрос, смогут ли новые игроки оспорить это.
- Как по-вашему, у кого больше шансов на победу: у местных элит или парламентских?
— Это интересный вопрос, потому что, с одной стороны, как я уже сказал, есть тенденция к партизации, а с другой стороны, есть партийные бренды, которые популярны в отдельных регионах. И между ними тоже будет борьба. Общегосударственный рейтинг всегда коррелируется с конкретным регионом, тем, что именно эта партия является там наиболее популярной. Бывают просто популярные региональные проекты, которые не имеют парламентского представительства.
- Можно ли по-прежнему говорить о монобольшинстве «Слуги народа»?
— Если говорить о парламенте, формально у «Слуги народа» есть 248 голосов. Если смотреть по голосованиям, то, например, последние кадровые голосования давали 226 голосов — необходимое большинство. То есть мне кажется, что более или менее работающее большинство у «Слуги народа» пока есть. Тем более что на подстраховке всегда есть еще депутатская группа «Довiра» и «За будущее».
Но с каждый разом все сложнее становится договариваться с разными группами влияния внутри «Слуги народа», потому что 248 человек — не во всех европейских странах есть парламенты подобного размера. И с 1991 года в Украине первый раз такая огромная фракция одной партии.
Поэтому я не исключаю — тут и Зеленский озвучивал такой тезис — что если депутаты не смогут голосовать по ключевым линиям, которые хочет Офис президента, то после 21 июля у Зеленского могут зайти речь по поводу возможного досрочного роспуска Верховной Рады. По конституции у него такая возможность появится.
— Тут противоречивая история. С одной стороны, да, действительно они указали это в постановлении Верховной Рады, с другой стороны, мы можем вспомнить встречу в «нормандском формате» при участии президента Зеленского и парижское коммюнике, в котором прописали, что Украина берет на себя обязательства, в том числе полное выполнение «Минска» и внедрение в украинское законодательство «формулы Штайнмайера».
И мне кажется, то, что они указали эту ситуацию с границей, — это, скорее, риторическая фигура, наверное, показатель того, что местные выборы в этом году на территории большой Украины и неподконтрольных территорий вряд ли будут синхронны. Но я не думаю, что это знак того, что Украина официально вышла из «Минска». Я все-таки жду, когда Киев представит наконец официальный закон об особенностях самоуправления отдельных районов Донецкой и Луганской областей, который он готовит.
- В чем тогда причина такого решения?
— Я не исключаю, что это связано с тем, что власти понимают, что в тех регионах у них больших электоральных шансов нет. Потому что на прошлых выборах, президентских, например, Донецкая и Луганская области были регионами, где побеждал Юрий Бойко, «Оппозиционная платформа». На парламентских выборах они там тоже достаточно высокий результат получили.
Поэтому я думаю, что власти оценивали этот момент с той точки зрения, сможет ли правящая партия что-то там получить. Возможно, они опасались, что областные советы Донецкой и Луганской областей будут в первую очередь наполнены представителями оппозиции.
- А как на такое решение отреагируют Германия и Франция?
— В принципе Германия и Франция уже на это реагируют. Были и разговоры [президента РФ Владимира] Путина с представителями Германии недавно. Я так понимаю, они реагируют следующим образом: если официальный Киев не покажет прогресса по парижскому коммюнике, то никакой встречи в «нормандском формате» не будет. Как минимум.
- А как максимум?
— В дальнейшем, я думаю, они будут ставить вопросы, насколько в принципе правительство Зеленского готово брать на себя ответственность и реализовывать взятые обязательства. Потому что все-таки, мне кажется немаловажным факт, что в Париже стороны согласились, что только Минские соглашения здесь являются дорожной картой.
— Я думаю, что уже отчасти определенные политические последствия тут есть. Потому что мы видим, как параллельно с заявлениями Джулиани, на Украине раскручивается дело, связанное с так называемыми «пленками Деркача». Пока это медийно, но бьет достаточно сильно по пятому президенту.
Какие это может иметь последствия? В заявлении Джулиани есть, прежде всего, контекст избирательной президентской кампании в США, и Трамп и республиканцы хотят показать неэффективность демократической администрации, в том числе в рамках внешней политики. И вся эта история с деньгами, выделявшимися через американские фонды и посольство, может стать для американцев показательной. Я думаю, что это может стать одной из подтем трамповской избирательной кампании.
- А что насчет последствий для Украины?
— Расследование в США 100%-но затронет ту часть украинского политикума, которая была выпестована этими американскими программами. Я думаю, что это как минимум может стать частью дискуссии о так называемом внешнем управлении или о зависимом развитии Украины. И в дальнейшем это может вызвать вопросы: раз были такие заявления, то должны быть открыты дела.
В Украине нет прогресса в части открытия дел по подобным резонансным заявлениям. Но даже если в Украине это дело не откроется, то, я думаю, оно может открыться в США. И там могут быть фигуранты уже украинской политики.
- Почему в Украине нет прогресса в этой части?
— Я так понимаю, в Офисе президента опасаются, что если они начнут активно открывать дела сейчас, то их начнут обвинять в подыгрывании одному из кандидатов.
- А если после выборов?
— Я думаю, что после выборов может быть активизация, но тут есть и другой нюанс. Все равно часть из этих дел касается интересов Украины. И я не исключаю, что вообще вся эта тема использования иностранных денег в ближайшем политическом цикле будет одной из топ-тем. И, возможно, небольшая активизация сейчас связана с тем, что в Украине еще много людей, которые были связаны с демократами и которые выполняют блокирующее действие по этим делам.
- Некоторые политологи отметили, что появление «пленок Деркача» и заявления Джулиани произошло синхронно и неслучайно. Что вы думаете по этому поводу?
— Я думаю, что и та, и другая информация полностью укладывается в те события, которые мы знаем. Я не уверен, что тут есть какой-то четкий план, хотя исключать, что есть определенные контакты, я не могу. Но как бы там ни происходило все на самом деле, я думаю, что сама суть событий важнее этого.