Об этом мы решили поговорить с архитектором Виктором Глебой, который является с нашей точки зрения настоящим защитником Киева.
Глеба не только открыто говорит о незаконных стройках, называет конкретные фамилии, но и проявляет заботу о столичном архитектурном наследии. Прямо накануне беседы рухнул древний жилой домик в Одессе. Это уже не первое обрушение древних одесских домов за последние месяцы.
Градостроитель считает себя националистом, но, поднимая проблему и не вмешивая сюда политику, он заявляет: без четкого определения статуса, охраны и защиты архитектурного наследия и «ватники», и «нацики» будут и дальше громить памятники противников. В итоге пострадают города.
- Виктор, чем сейчас законодательно является «памятник архитектуры»? Есть ли такая проблема, когда «памятником» делают то, что им не является? Если да, то имеет ли место махинация с госреестром и получает ли от этого навар Министерство культуры?
— И в России, и в Украине большие проблемы с терминологией. Памятник культурного наследия и памятник архитектуры — разные вещи. Во-первых, украинское государство, как выяснилось, ничего не охраняет, несмотря на название закона (Закон Украины «Об охране культурного наследия»), в котором записано: те, кто проживает в «пам'ятці архітектури» или культурного наследия, подписывают охранный договор, и там указано, что должны делать проживающие в «пам'ятці» жильцы и как они отвечают за сохранность.
Словом, ответственность за охрану культурного наследия возложена на жильцов исторических домов, и это их беда. Есть государственный реестр памятников, и что, дома можно реестром охранять? Нет. Потому что нет механизмов охраны. Они не прописаны. Жалкие штрафы нарушителям, скорее, стимулируют на разрушение, чем на охрану.
- Собственники исторического жилья в таких исторически ценных домах, как правило, сдают квадратные метры в аренду, а сами часто даже не живут на Украине. Как в таких случаях быть, если известному дому необходима защита и ремонт?
- Приведу трагикомический пример. В Киеве возле Красного корпуса КНУ им. Тараса Шевченко есть дом купца Берла Мороза, или Морозовский дом. Это доходный дом. Там количество посадочных мест в ресторане больше, чем количество жильцов в доме, — и кто за что отвечает, это еще вопрос — 7 из 10 жильцов не знали об охранном договоре, о том, что они живут в памятнике архитектуры и ответственны за то, что происходит.
А что там происходит? Там рестораны посносили несущие стены, углубили фундаменты, разнесли опорные колонны, вырвали закладные металлические детали, вставили вентиляции и полностью изуродовали памятник архитектуры. Кто отвечает за это? Когда я сказал жильцам, которые меня попросили их проконсультировать: «Вы, родные, сами за все и отвечаете», они были в шоке.
- Какой механизм предусмотрен для того, чтобы хозяева квартир следили за состоянием памятника? Стройматериалы за свой счёт закупать?
— Еще хуже. Как говорится в пошлом грузинском анекдоте, никакого механизма, все вручную. Люди должны руками написать обращение в районную администрацию и в органы охраны памятников для того, чтобы те предоставили обратившимся сметную стоимость и оплатили научные изыскания, исследования, выявление предмета охраны, разработку проекта и паспорта на несколько миллионов гривен. Короче говоря, если есть угроза повреждения памятника, граждане должны работать на его охрану.
И это притом что министерство не ведет реестр охранных договоров. Неизвестно, сколько есть договоров, кто подписал их и с кого взимать плату за нарушения условий.
- Сколько, по вашим прикидкам, таких аварийных домов?
— А я вам не скажу.
- Почему?
— А почему я должен вам бесплатно раскрывать эти данные? Тем более что управление культурного наследия Киевгосгорадминистрации (КГГА) полностью провалило паспортизацию объектов культурного наследия, Историко-архитектурный план Киева сделан плохо за 2 млн грн, а я буду показывать данные? Провалило за бюджетное финансирование, не выполнив поручение (мэра столицы) Виталия Кличко. Мы с командой в течение пяти лет наносили эти дома на карту. Наша геоинформационная система (ГИС) работает так, что мы покажем не только фотофиксацию здания на карте, но и весь пакет документов на него.
Но, к сожалению, в этой стране никому не нужны специалисты, компетентные лица, документы, карты, модели, схемы, системы. Сейчас это государство турборежима. Те, кто не умеет читать и писать, прямо из «Риксоса» попали в Верховную Раду и пишут там законы (имеется в виду депутатский корпус правящей партии «Слуга народа», который в дорогостоящем гостиничном комплексе «Rixos» проходил ускоренный курс подготовки к парламентской работе. — Ред.).
- Назовите хотя бы примерное количество.
— Скорее, дам подсказку: откройте реестр памятников по городу Киеву и умножьте те цифры на два. Вот тогда мы поговорим.
- Угроза обрушения была у одесского 4-этажного старинного дома с мансардой на 30 квартир на улице Торговой, 20, который на днях таки обвалился. К аварии привел снос вплотную стоящей старинной бани, который длился чуть ли не год, а именно — выломка её фундамента. Это верно?
— Жители этого дома, который был возведен в 1890 году, с сентября 2019 года обращались во все органы и инстанции Одессы с призывом прийти и проинспектировать обстановку: рядом копали котлован, а их дом рушился, по нему пошли трещины и перекосы. Так что жители сделали все возможное, чтобы предотвратить катастрофу. Мэрия и исполком не отреагировали. Вопрос в студию: а кто виноват? Оказывается, никто. Вернее, экскаваторщик, который выкопал котлован здания.
А касательно бани, я заявляю: дом по Торговой, 20 упал по вине реформаторов-грантоедов, идиотов и негодяев прошлого правительства, которые автоматически разрешили — без проверок и анализа документов и проекта — строить по документам реконструкции бани многофункциональный центр и регистрировать этот объект автоматически в едином государственном реестре ГАСИ в 2019 году. А уже в 2020 году дом упал.
- Зачем тогда нужен Минкульт и его отделения в областных центрах по охране культурного наследия?
— Увы, но пиши не пиши, ходи не ходи, департамент охраны памятников Министерства культуры возникает на горизонте только тогда, когда собственники или пользователи памятника архитектуры обращаются с небольшим заявлением в стиле «мы хотим сделать мансарду/ремонт/застеклить балкон». И тут появляется толпа чиновников, которая толкает собственников или пользователей памятников на взятки и заставляет через органы охраны культурного наследия доставать разрешительные документы.
Министерство не должно выдавать разрешения на строительства, но, тем не менее, балалаечники, баянисты, учителя пения в Минкульте занимаются именно этим.
- Выдачей историко-градостроительных обоснований на проведение ремонтных работ за деньги когда-то ведал в Минкульте Андрей Винграновский. В 2016-м в управе по охране недвижимого культурного наследия и заповедников появился в прошлом регистратор Александр Епифанов. В прессе говорят, что он — наместник Винграновского и еще был в должности, по крайней мере, на август прошлого года.
— Винграновский, говорят, сейчас смотрящий за этой отраслью. Непосредственно с ним связывают скандал, когда бывший замминистра по оккупированным территориям Донбасса (и, чтобы он нам не ответил репликой, как сейчас заведено, я не буду называть его фамилию) и его подельники, которые за деньги застройщиков решали с управлением по культурному наследию вопросы землеотводов под стройку, были пойманы на взятке в полмиллиона долларов. Но все отмазались. И Винграновский отвечал за вопросы отмазывания. Хотя это так говорят.
Епифанов в том момент был действительно начальником управления по культурному наследию. При всем при этом вопрос охраны культурного наследия на повестке дня не стоит. А стоит вопрос обилечивания заказчиков, которые что-то пытаются сделать с памятниками культурного наследия.
- Но сейчас должность начальника управы по культнаследию вроде бы вакантна?
— Министра нет. В связи с вывешенным на сайте законопроектом полной узурпации власти Минкультом по вопросам строительства в исторических городах (ареалах) царит хаос. Но это тема отдельного интервью…
- Вы обеспокоены тем, что Минкульт горит желанием создать еще одну управу, подобную Государственной архитектурно-строительно инспекции (ГАСИ), которую мы в прошлый раз подробно обсудили.
— В новом законопроекте, который можно проанализировать на сайте ведомства, оно хочет сделать еще и орган контроля. Мало того, что чиновники Минкульта разрешения выдают за деньги, они хотят создать орган, который проверяет, куплен ли билет на стройку или не куплен?
- Даже если куплен, это не мешает им его по второму-третьему разу перепродать.
— Конечно. Может быть, талончик уже пробит, и нужно заставить купить проездной. Ведь ГАСИ в марте почила в бозе в результате реформы. Вместо нее создано три органа: Центральная сервисная служба (регистрация строительных объектов), Госагентство техрегулирования (проверка объектов на соответствие госстройнормам (ГСН), параметрам, и еврокодам), Госинспекция градостроительства (надзор и контроль).
И тут все шароварщики и балалаечники из Минкульта выбежали на улицу и возопили: «А почему нам нельзя заниматься тем же, чем занимаются сейчас строители? Мы тоже хотим создать несколько органов обилечивания и контроля за тем, как строят обилеченные».
Есть такая Тамара Мазур (с 2014 по 2019 год — замминистра культуры. — Ред.), и если она увидит это интервью и прочитает о себе, я с удовольствием подискутирую с ней о том, сколько разрешений она дала на застройку исторического центра города Киева и других исторических мест.
- О каких исторических местах речь?
— Я до сих пор не могу понять, что это такое — «историческое место». Есть, скажем, место для сидения. Есть место в строю. Но что такое «историческое место»? Топос? Нет определения. Вот это именно так герменевтика, о которой мы говорили, должна определять смыслы. Потому что за последние 30 лет никто не занимался охраной культурного наследия. Последствия вы видите, прогуливаясь по столице. Посмотрите на эти облезлые фасады, на те дома, которые выключили из общегосударственного реестра охраны памятников или не включили их туда.
- Вот, например, тот «уставший» дом из Одессы на Торговой, 20, он «чей»?
— Дом 1890 года постройки, доходный дом, но почему-то не внесен в реестр местного значения. На национальный реестр он не тянет по определенным показателям, но все равно дом вообще никак не охранялся. Местный департамент культурного наследия говорит так: «Какие к нам претензии? Ну, стояла собачья будка, а мы тут при чем? Это же не памятник».
А вот когда нужно обилетить застройщика в каком-то историческом районе, чиновники Минкульта находят, что в том месте, где строится новый дом, когда-то ступала нога, вернее, копыто княжего коня. Поэтому все здесь надо согласовывать с органом охраны. Когда же упал дом, все отморозились, сказав: «Нет, тут ничего не стояло, и нас рядом не было». Вот в чем проблема: охрана культурного наследия отсутствует как таковая.
- По каким лекалам нужно создать охрану недвижимого исторического наследия? Как делается если не во всем, как многие любят говорить, цивилизованном мире, то хотя бы в соседней Польше, с которой Украина берет достаточно примеров.
— Везде этот орган создается по-разному. Я не хочу рассказывать про мировой опыт, потому что больно и обидно. Если говорить о Польше, то я был в Варшаве в 1991 году и приятно был удивлен состоянием центра города. И когда я вернулся в него через несколько десятков лет, я увидел, что стало еще лучше: даже новые постройки гармонично введены в старый город.
Кстати, возле Гостиного Двора на Подоле располагается посольство Нидерландов, и я вам рекомендую пойти и посмотреть, как вписано в историческую среду абсолютно новое модернистское здание. Вот так надо работать, на этом стоит вся Европа.
Но не так надо работать, как на Андреевском спуске, где Порошенко поставил свой сундук — театр «Рошен». Хотя, увидев те руины, которые окаймляют театр, я сам себя убеждаю: да пусть они лучше кубов наставят, чем мы будем смотреть на эти руины и, извините, на эти обоссанные дворы.
То же и на Воздвиженке, которая превратилась в поселение, что утратило все признаки и предметы охраны. Особенно в связи со строительством «Укрбудом». Или дом-монстр на Нижнем Валу, 27-29. Как они, Воздвиженка, театр-куб и дом-монстр, появились? Как вообще появляются монстры в Киеве? А вот так. При возведении нарушаются практически все нормы: пожарные, санитарные, планировочные. Но это стоит и эксплуатируется. Охранники культурного наследия в министерстве на самом деле — билетеры застройщиков.
Пол-Подола воняет, потому что затоплены фундаменты, а мусор не убирают. Результат после этого налицо: все памятники в более-менее интересных местах доводятся до разрушения. Я придумал, как сказать точнее: доведение памятников до самоубийства. Мы просто вынуждаем здание умереть, уничтожиться. И это делают собственники, балансодержатели, арендаторы, игнорируя все положения, прописанные в охранном договоре.
Да и весь Подол — это вообще памятник становления нашей национальной идентичности, когда некоторые не знали, что туалет может быть в здании, и ходили по нужде на улицу, а потом приехали в Киев и захотели стать богатыми. А богатство в их понимании — арочка, люстры, канделябры, лепнина и так далее. И мы увидели национальную идею жлобов, которые приехали и сделали то, что они считали красивым.
Вот это «красивое» и «очень красивенькое», особенно возле Фуникулера (бизнес-центр и гостиница «Riviera House» в самом начале улицы Петра Сагайдачного. — Ред.), пардон, вызывает у меня рвотный рефлекс. Это уму непостижимо — такое слепить на фасаде! Боже мой, это же позорище! Но некоторые гордятся такой архитектурой и считают ее «по-багатому», офисы там держат. О вкусах не спорят, но должна же быть в конце концов какая-то историческая этапность!
- Вы упомянули Россию. Там тот же законодательный тупик в сфере архитектуры?
— Я когда-то служил в Питере, восторгался Екатерининской и Петровской эпохой и знаю Эрмитаж практически на память. В Петербурге принят закон о регламентах по имущественным правам. Но какое право собственности на исторический памятник, объект культурного наследия — государственное, частное или коммунальное?
Общая проблема и в России, и в Украине заключается в том, что и там, и там памятники выявляют, но не указывают следующее: у кого на балансе памятник, его порядковый номер, паспорт объекта, поэтажный план, описание, историческую справку, поименный список жильцов, какие работы можно и нельзя проводить. Ничего нет.
У нас приняли на уровне законодательства решение: все, что в городах, и все, что управляется муниципалитетом так называемым — у нас их ни одного нет, есть местное самоуправление, — то коммунальное. А все, что не местным самоуправлением, — то государственное. Киев оказался в парадоксальной ситуации, на грани коллапса. Потому что здесь с точностью до наоборот: какое-то министерство находится в здании госсобственности, но памятник находится в реестре местного значения.
Так зачем тогда эти реестры, если написано: памятниками местного значения занимается (мэр Киева Виталий) Кличко. А он не может ими заниматься, потому что если памятник местного значения, но в нем сидит государственное предприятие. В Москве и Питере та же проблема, и там не знают, что с этим делать, — то нужно разграничить по праву собственности, а не по статусу памятника. Тогда можно кого-то наказывать за разрушенную историческую ценность.
Что получается иначе? Государство не может финансировать местные памятники, поскольку оно выделяет деньги на национальные памятники. Но одновременно же с этим бюджетные средства получают ведомства, находящиеся в здании местной архитектурной ценности.
Правда, наш путь — унитарный, и у нас памятник национального значения, а в России — федерального. Значит, здесь — националисты, а там — федералы. Как бы анекдотично это ни звучало, такие отличия заложены в украинском и российском законе об охране культурного наследия.
- Теряется ли смысл украинского понятия «пам'ятка архітектури» при переводе на русский язык?
— Памятки или памятники? В этом нам поможет герменевтика — наука о понятиях, терминах. Так вот, «пам'ятка» — это памятный знак, монумент, мемориал, но это не памятник. Скажем, в гастроном я взял написанную дома памятку: какие продукты нужно купить. В Украине «пам'ятка» — это синоним российского понятия «памятник». Мы живем в «монументах»…
А вот россияне живут в зданиях-памятниках архитектуры. А памятник, согласно толковому словарю, — это сооружение. Но по строительному законодательству Российской Федерации в сооружениях жить нельзя, и законно можно проживать только в домах.
В Украине точно такая же история. Можно ли жить в памятнике Тарасу Шевченко или Николаю Щорсу? Нет. Понятие «памятник» содержит в себе совсем другую ассоциацию. Ввиду этого можно жить в доме, в «будівлі», «будинку». Во избежание недоразумений и правовых коллизий возникла дефиниция «пам'ятка» — совокупность объектов культурного наследия.
И, поскольку то мы у россиян, то они у нас копировали законодательство, то в обеих странах практически одинаковый закон об охране культурного наследия, по-украински — «про охорону культурної спадщини». Но и большие проблемы с терминологией в градостроительной сфере остались в обеих странах.
- Как бы там ни было, у вас есть рецепт решения этой юридической сложности?
— Вместе с группой экспертов я предложил очень простой выход из этой ситуации: написать новый законопроект «Об охране и защите культурного наследия». Мне ничего не ответили, письмо выкинули в урну, даже отписки нет. Но и министра нет, не с кем общаться.
Но это не важно, потому что есть идея. А когда она есть, Ассоциация градостроителей Украины, которую я представляю, готова письменно обратиться через средства массовой информации и доказать, что мы не должны копировать российское, белорусское, польское или чье-то другое законодательство.
- Ваш проект есть в открытом доступе для ознакомления?
— Снова же, это пока идея. Мы с Анатолием Карминским, очень известным, скажем так, праотцом всех архитектурных экспертов Украины, подготовили некий набросок и готовы с ним выступить в министерстве. Но нас пока просто не услышали.
- И когда вы думаете черновик оформить в четкий документ, чтобы широкая общественность могла его изучить?
— Обычные граждане его не поймут, так как обычные граждане, как правило, голосуют «по приколу», читают «по приколу». Просто когда я людям из Морозовского дома разъяснил, что они отвечают по охранным договорам, я увидел определенную реакцию… Вы знаете, в политике есть такой принцип, который простыми словами можно описать таким образом: детям нужно говорить, что дети рождаются в капусте или что их приносит аист. Не нужно детям знать, что делают взрослые на кровати под одеялом.
В этом ключе я бы продвигал эту тему. Сначала нужно разработать бумагу с экспертами, эксперты далее будут работать с чиновниками, а те — с должностными лицами. Только после этого все выносится на публичное обсуждение.
Но, к сожалению, тенденция, которую я вижу, показывает: всем начхать на культурное наследие, особенно на памятники, которые обилечивают и продают, а не охраняют.
- Что нам делать с Гостиным двором и Мариинским дворцом, к примеру?
— Пусть меня простит Игорь Луценко, герой Майдана (политик и активист занимается проблемой реставрации Гостиного двора еще со времен гражданской инициативы «Сохрани старый Киев», прекратившей функционировать в 2010 году. — Ред.), но это надо быть идиотом, чтобы определить памятником архитектуры здание, построенное с нуля (в 1982-1990 годах. — Ред.) кирпичами 1958 года выпуска. Какой это памятник? Это новострой, новодел, и никакого духа памятника там нет.
И таких псевдопамятников очень много по Киеву. Вот реставрация Мариинского дворца — тоже новодел, просто советские реставраторы 1941-1952 годов совершили чудо, и некоторые, скажем так, «высококультурные» люди даже тырили картины из Мариинского времен президента Украины Виктора Ющенко. Они думали, что это оригиналы Екатерины и Анны. Реставраторы работали отлично — лепнина и все остальное… Но по сути это абсолютно новое здание.
- Какие вы можете отметить памятники советского периода Киева и что с ними сейчас происходит?
— Например, кинотеатр «Киевская Русь» (открыт в 1982 году в честь 1500-летия Киева. — Ред.). Я со студентами разрабатывал проект его реновации. Это была серьезная дипломная работа, выигравшая в конкурсе с отличием. И только сейчас Киевсовет принял решение сделать ремонт кинотеатра, поскольку на реновацию денег не хватило. Жив еще соавтор кинотеатра, который возмутился: «Как?! Вы серую штукатурку, которая является предметом охраны, собираетесь заменить на панели энергоэффективные?!» Перекосы и идиотизм на каждом шагу.
ТРЦ «Ocean Plaza» построен рядом с домом-тарелкой — это советский модерн, но посмотрите, в каком он состоянии. А зачем в прошлом году в ходе реконструкции вандалы снесли входную группу зоопарка? Это шикарный памятник советской модернистской архитектуры, его нужно было отреставрировать и сохранить и наслаждаться им. Вместе с тем нужно было отрубить руки тем архитекторам, которые этот памятник проектировали в 1960-х, так как они же варварским способом снесли не менее ценный памятник конца XIX века, где входная группа в зоопарк была в стиле Мариинского дворца.
Так почему нужно охранять отреставрированный в союзное время Мариинский дворец, а то, что было выполнено в стиле союзной же, но только модернистской архитектуры и конструктивизма, не надо? Это, выходит, баянист в министерстве культуры мне скажет, какой объект и насколько является памятником?
- Как мы знаем, с архитектурного памятника на Крещатике недавно упал прогнивший от ржавчины шпиль.
— Слава богу, он и так стоял с 1950-какого-то года. Но вопрос в том, памятник ли это здание? И если да, то памятник чего? Исторической эпохи? Если это памятник, то зачем дегенераты начали молотками сбивать на нем звезды, нарушая гидроизоляцию фасада, а их никто из «охранников культурного наследия» не остановил? Снимите с дома статус памятника, оббейте молотками все те изразцы, оставьте голый силикатный кирпич, из которого это все построено, и радуйтесь.
Но я за то, чтобы была четкая градация и механизмы определения статуса, охраны и защиты. Пока такого нет, дегенераты и с другой стороны будут ломать памятники истории (например, Степану Бандере или сегодняшним героям АТО). Понять отличие памятки от памятника и культуры от истории — это победить вандализм.
- Из-за молотков упал шпиль?
— Нет, это случилось по другим причинам. Не хочу это обсуждать, так как комиссия, которая работала, будет иметь совсем другие выводы, чем те, которые я вам сейчас рассказал бы.
Мы снова возвращаемся к тому, с чего начинали нашу беседу. В Киеве никто охраной и защитой культурного наследия не занимается. И физическая защита памятников — это инструменты и механизмы. Нужно уйти от всего этого словоблудия и оставить только «объект культурного наследия» (что?) и «субъект охраны/ответственности» (кто делает?). Написано в законе, кто отвечает и регулирует вопрос культнаследия, но не указано, кто отвечает и охраняет/защищает. Есть полномочия, но нет ответственности.
Недвижимый объект культурного наследия имеет целый ряд характеристик, за которые должны отвечать архитекторы, а не балалаечники.
- Считаются ли уже исторической ценностью дома, обрисованные муралами, и те, на которых установлены памятные таблички?
— У нас объекты культурного наследия определены как такие, которые сохранили свой первозданный вид и отображены в такой-то исторической эпохе. Так, если Никонов, первый заместитель главы КГГА, а значит, первый зам Кличко, будучи в должности, разрешил Гео Леросу и компании сделать мурал с портретом своей дочери на одном из зданий Киева, то я считаю, что это здание приобрело прямо-таки особый статус.
А на улице Саксаганского «намуралили» какую-то ересь с какими-то клювами — не хочу обидеть художника, но там я не вижу художественной ценности. И вот теперь на этот мурал нельзя нанести теплоизоляцию, краску, чтобы этот дом утеплить. Ведь там — мурал, создан выдающийся памятник! Хотя все это глупая же глупость, так как никто не регистрирует эти муралы, никому неизвестно, сколько их насчитывается по Киеву. Мы их на карту не наносили.
- Разве это все ни с кем не согласуется?
— Я вам скажу, что это самохудожество — это еще и самовынос сотен миллионов гривен из местного бюджета. «Мытци», прикормленные горадминистрацией, некисло заработали. Схема была следующая: сами муралы писались бесплатно, но, для того чтобы создать картину, художник при Кличко должен был слетать в Вену выпить кофе, как завещал великий Порошенко. И что вы думаете? Живописец слетал в Вену пять раз чартерным, насладился высшего сорта кофе, но мурал нарисовал бесплатно. Ему просто оплатили зарубежный вояж, который придал ему вдохновение.
- Есть ли спас от этих «муралистов», а также от тех предприимчивых хозяев квартир, которые делают самострои к домам исторического наследия и перепланировки?
— Люди арендуют памятник архитектуры, идут в райгосадминистрацию, покупают разрешение, строят и занимаются бизнесом. Вы что, против программы правительства «повернись лицом к бизнесу»?! Или вы против программы «повернись жопой к памятнику»?! Вы, по-моему, вообще какой-то засланный казачок, просто какой-то разведчик от Гиркина, я себя Гордоном чувствую, общаясь с вами. Повернитесь лицом к бизнесу, и пусть эти памятники уже попадают!
Полицию на таких деятелей вызывать? А толку? Полиция говорит: «Это не наша подследственность». Прокуратура утратила функции надзора и контроля над законодательством. Значит, как говорил великий Высоцкий, «если вы не отзоветесь, мы напишем в «Спортлото». Другого выхода нет. Но и «Спортлото» — это тоже бизнес, нас не осудят. Так что обращаемся лицом к бизнесу.
- У вас есть задумка по переустройству сферы недвижимого культурного наследия, которая нацелена на реальную защиту объектов исторической ценности. Также вы нанесли киевские исторические дома на карту…
— …У нас есть еще полный анализ историко-архитектурного опорного плана города Киева в составе Генерального плана города Киева.
- А реформировать коррумпированную строительную отрасль вместе с вашей командой — такая идея у вас есть?
— Представьте себе 1917 год, Петроград, уже произошла Февральская революция, а мы с вами садимся писать закон о яйцах Фаберже. Станем мы на самом деле это делать, читая историю и зная, что потом будет Белая гвардия и Гражданская война? Нет. Точно так же сейчас я отпустил все попытки написать законопроект о культуре и о строительстве. Я же знаю, что будет завтра. Я знаю и чувствую запах, который идет из будущего.
- И чем пахнет?
— Не скажу. Это некультурно.
- Тогда пару слов о существующем Генплане Киева и проекте нового Генплана.
— Более беспардонной аферы я себе не мог представить. В законе указано, что неотъемлемой частью Генерального плана является историко-архитектурный опорный план, а в департаменте КГГА по охране культурного наследия видим, что Генплан рассматривается не комплексно, а по частям.
Киевские чиновники не просто воруют, а просто пи..ят наши деньги, потому как 1,5 млрд гривен за 2019 год украли только по программе SmartCity: на градостроительную документацию и программу имущественных прав по охране культурного наследия, нанесение на карту и паспортизацию объектов, создание реестра и все такое прочее.
Все это проходило через IT-департамент г-на Юрия Назарова в КГГА. За год он «проел» 1,5 миллиарда гривен, а сам спокойно уволился, чтобы уйти в американскую компанию.
Вот как надо действовать! А когда Виктор Глеба нанес на карту в электронном виде все памятники и площадки вплоть до киосков и рекламы, это никому не нужно. Потому что я не предложил поделить 1,5-1,7 миллиарда. Халява наказуема и неинтересна…
И со мной перестал дружить даже Быструшкин (артист и бывший директор Управления культуры) за то, что я некультурно себя веду на «Фейсбуке». А то, что он и другие интеллигенты просто не хотят замечать и реагировать на аварийное состояние украинских памятников и «памяток», это в порядке вещей. Такое вот наследие…