Западу эта идея подавалась как создание «санитарного кордона», который отделит «цивилизованные страны» от «варварской России». Поляки, совсем как сейчас украинцы, собирались «держать щит меж двух враждебных рас».
Но это только версия для Запада. На деле у Польши всегда было два главных врага — Россия и Германия. Причём большую часть времени существования различных польских государств каждый из этих врагов в отдельности, не говоря уже об обоих вместе, был сильнее Польши. Впрочем, это никогда не уменьшало ни польского гонора, ни амбиций, и Речи Посполитые (во всех своих изданиях) активно провоцировали конфликты, в результате которых неоднократно оказывались «камнем в ботинке» для всех соседей, которые в конечном итоге приходили к выводу, что проще Польшу разделить и как-то управлять поляками, чем дальше терпеть их «суверенные» выходки.
Многократное повторение одной и той же ситуации, когда ближайшие соседи Польшу делят, а далёкие «союзники» «не успевают» спасти, подвигло польскую политическую элиту предпринять некоторые интеллектуальные усилия для того, чтобы поискать выход из данного тупика. Нашли его в идее межморья. Конечно, адекватные руководители адекватного государства просто постарались бы жить в мире с соседями, учитывая их естественные интересы, но польский гонор не позволял идти на такой компромисс.
Идея межморья делала Польшу не просто лидером, но сюзереном Восточной Европы. Для всего пространства от Чехии до Хорватии и от Прибалтики до Украины Польша должна была стать тем же, чем современная Германия является для ЕС, и даже больше. Германия лишь экономический локомотив Евросоюза, Польша же должна была быть одновременно экономическим, политическим и военным лидером межморья. Причём в эпоху Пилсудского поляки открыто претендовали на включение в состав своего государства Литвы, Белоруссии и Украины для начала, а в перспективе дополнительно всей Прибалтики и части чехословацких земель. На Восточную Пруссию и Силезию тоже засматривалась Польша в 20-е годы ХХ века, но даже ослабленная поражением в Первой мировой войне и жесточайшим экономическим кризисом Германия оказалась ей не по зубам.
Сейчас, в силу новых исторических обстоятельств, территориальные амбиции Польши поскромнее (хоть идея ограниченного расширения на Восток бередит некоторые впечатлительные польские умы), но концепция создания в Восточной Европе зоны польского доминирования в качестве гарантии безопасности Польши и обеспечения её веса в европейских делах остаётся важным фактором формирования польской внешней политики.
До сих пор идею межморья реализовать было невозможно. В Европейском Союзе и так были недовольны польской амбициозностью, регулярными попытками Варшавы, опираясь на американскую поддержку, оппонировать «Старой Европе». Лидеры ЕС самостоятельно справлялись с управлением своим обширным хозяйством и вовсе не планировали усиливать Варшаву в ущерб себе. Тем более, что с той же Россией «Старая Европа» боролась не как с врагом, а как с экономическим конкурентом. Лидеры ЕС стремились ослабить Москву, сделать её более сговорчивой в ходе переговоров, более уступчивой, но им вовсе не улыбалось своими руками создать между собой и своим торговым партнёром «железный занавес» на радость американцам (тоже экономические конкуренты ЕС) и восточноевропейским лимитрофам, планировавшим зарабатывать на этом конфликте.
Но всё меняется. Восточная Европа отличается от Украины, Белоруссии, Молдавии и Прибалтики только тем, что последние формально получили независимость в декабре 1991 года, а большинство восточноевропейцев после Первой мировой войны (меньшинство незадолго до неё). В целом же это государства достаточно слабые в экономическом и политическом плане, чтобы самостоятельно успешно конкурировать хоть с Западом, хоть с Востоком. Собственно этим и была вызвана миграция восточноевропейцев из СЭВ в ЕС. Им постоянно была нужна военно-политическая крыша и финансово-экономическая подпитка. Пока необходимые ресурсы предоставлял СССР, их в целом устраивал социалистический лагерь. Как только СССР начал испытывать дефицит ресурсов, Восточная Европа начала быстрый дрейф на Запад. Теперь её военно-политическим ресурсом становилась НАТО, а финансово-экономическое обеспечение брал на себя ЕС.
Кстати, потому-то Восточная Европа и отказалась от созданной при помощи СССР промышленности так же радостно, как её создавала. В СЭВ условием получения ресурса было наличие промышленности, и восточноевропейцы (при помощи СССР) её создавали. В ЕС условием получения ресурса (миллиардов из фондов ЕС) было уничтожение промышленности (без этого в ЕС не брали и денег не давали). Значит, промышленность надо было срочно уничтожить.
Украина подзадержалась в деле ликвидации собственной экономики и в ЕС не успела в принципе, а Белоруссия только сейчас начинает неуверенно шантажировать Россию разворотом на Запад, когда разворачиваться уже поздно. Сейчас надо пользоваться удачным стечением обстоятельств (наличием договора о создании единого государства) и первой занимать очередь на вступление в Россию на любых условиях.
Хорошее не продолжается вечно. Банкет лимитрофов, начатый с распадом СССР, тоже завершился. Хоть Россию и обвиняют в том, что она вечно опаздывает по сравнению с предприимчивым и динамичным Западом, но в данном случае Москва раньше просчитала будущие риски и довольно давно нежно, но решительно стала снимать с довольствия и переводить на самообеспечение страны, воспринимавшие постсоветскую интеграцию как обязанность России оплачивать все их потребности в обмен на формальные заверения в дружбе.
Россия предложила концепцию ЕАЭС, в которой никого не интересует, какой у вас установился политический режим, но для всех открыт единый рынок, с едиными для всех правилами. Жалобы маленьких союзников посыпались сразу же. Причина понятна — российская экономика, как самая крупная, выигрывает больше всех и правила пишутся под неё. Но деваться им было особо некуда. Украина и Грузия убедительно продемонстрировали всем, что если ты отказываешься от российского рынка, ты в принципе отказываешься от национальной экономики, ничего не получая взамен от Запада, кроме кредитов, которых очень быстро начинает не хватать даже на покрытие старых долгов.
ЕС долго не решался отказаться от финансирования восточноевропейских лимитрофов в рамках региональной политики выравнивания. Но в текущем году кризис, отполированный пандемией коронавируса, ударил слишком сильно, и «экономная четвёрка» во главе с Германией проигнорировала все вопли и стоны как восточноевропейских, так и западноевропейских банкротов. Как в своё время у СССР, у лидера ЕС не хватает ресурсов на содержание прожорливой своры союзников.
В ЕС его самые нищие члены сразу заговорили о распаде. Вот, мол, только дождёмся конца пандемии, и сразу как давай распадаться. Не думаю, что кто-то решится реализовать эту угрозу. Но попытки шантажа могут закончиться тем, что Германия (уже давно ведущая переговоры с создании «разноскоростного ЕС», в котором она с наиболее мощными экономически странами составит элитное ядро, принимающее решение, выдавив остальных на периферию формального членства) скажет: «Ну раз вы так хотите, то прощайте».
Ну повоют восточноевропейцы, что немцы (французы, бельгийцы и т.д.) их «бросили, не спасли, презрели европейскую солидарность». Россия такой «союзнический» вой слышит последние двадцать лет и ничего, процветает. Немцы же слишком долго ждали изменения экономической конъюнктуры и не только не снимали нахлебников с довольствия полностью, но даже предварительных шагов в этом направлении не делали, только обсуждали различные возможные варианты европейского будущего. Им теперь надо действовать быстрее и жёстче. Они бы, может, и постеснялись слишком лихо предложить свой вариант «реформированного» ЕС, отправив несогласных на выход, но если несогласные сами уйдут, то задерживать их точно никто не будет.
Потому, что сейчас ресурсов никому не хватает. Все стремятся сэкономить, чтобы пережить кризис, продолжительность которого никому не известна, как неизвестна и глубина падения экономики. «Независимая» Восточная Европа, со всякими там Украинами и Прибалтиками всегда возникала в эпохи кризисов, когда у великих держав недоставало ресурсов для установления контроля над этим пёстрым, бедным и ужасно нестабильным регионом.
Если лимитрофы таки рискнут вырваться из ЕС (о чём в Европе никто плакать не будет), то они начнут быстрый дрейф к России. Им, как сейчас украинским олигархам, не знающим, как договориться с Москвой, чтобы сохранить свою власть над Украиной и получить российские деньги и выход на российские рынки, понадобится новый донор. Но ситуация сегодня коренным образом отличается от той, что была в начале 90-х. Тогда крысам надо было всего лишь сменить корабль, перепрыгнув из разваливавшегося социалистического содружества и СССР в ЕС. Сейчас Россия не расположена брать на баланс весь восточноевропейский политический хлам. Москва, конечно, может встроить его в структуры ЕАЭС, но только на своих условиях, которые, как было сказано выше, не предполагают ресурсной поддержки «за красивые глаза».
В полном соответствии с разрекламированной либерально-глобалистскими режимами восточноевропейских стран «теорией удочки», Россия предлагает союзникам не рыбу, а орудие её ловли. А это восточноевропейцев совсем не устраивает. Свою промышленность они уничтожили. Те сектора экономики, которые они развивали, в рамках ЕС прекращают работать за ненадобностью. Россия не СССР. Она не собирается строить им заводы, чтобы покупать продукцию этих предприятий вместо своих собственных. Им, как и полностью уничтожившим свою экономику украинцам, просто не с чем выходить на российский рынок.
Пока свой шанс не потеряла только Белоруссия. Но если она и дальше будет саботировать интеграционные процессы, её поезд тоже уйдёт.
США тоже не в состоянии больше финансировать лимитрофов. Они и раньше пытались переложить значительную часть этой почётной обязанности на ЕС и Россию, а сейчас у них и возможностей-то таких нет, своя экономика рушится, под «благостным» дождём триллионных вливаний. Ничего не помогает.
Что остаётся брошенным и обиженным? Правильно, создать сообщество брошенных и обиженных, чтобы успешнее гадить бросившим и обидевшим. И вот тут-то Польша получает шанс. В отличие от всех остальных у неё есть и концепция межморья, и идея (пусть и завиральная) экономики этого объединения — сесть на торговые пути между Россией и Германией (как некогда Хазарский каганат оседлал волжский торговый путь) и тем кормиться.
Эта идея даже могла бы работать, если бы не традиционные для лимитрофов жадность и обиженность. Эти два чувства подталкивают их к тому, чтобы максимально завысить поборы с чужой торговли, не создавая при этом даже минимально благоприятных условий для неё. Между тем, если ты хочешь, чтобы твоя территория служила транзитным мостом для крупной международной торговли, за это право надо бороться, выгрызая его в жёсткой конкурентной борьбе или завоёвывая его силой. Силы у лимитрофов нет, бороться за клиента они не хотят. Их территория перестала быть безальтернативным путём. Практика и опыт показывают, что обойти можно всех и вся. Россия это уже практически успешно сделала. Так что даже завоёвывать и делить эту территорию больше нет необходимости. Это даже вредно — издержки значительно превысят доходы.
Пока ни Запад, ни Россия, ни даже Китай (у которого сейчас тоже наступают далеко не лучшие времена) не способны установить жёсткий политический контроль над восточноевропейской лимитрофной зоной, польская идея межморья может оказаться даже востребованной на уровне великих держав. В конце концов, нищая и бесперспективная восточноевропейская лимитрофная зона под общим управлением далеко не сентиментальной Польши — лучше, чем та же зона вообще без всякого осмысленного управления. Да и для самой Польши не впервой, думая, что она реализует свою внешнеполитическую программу, таскать каштаны из огня для других.