Одним из последних витков напряженности в российско-американских отношениях стала публикация так называемого кремлевского доклада в Вашингтоне. Заместитель министра иностранных дел России Сергей Рябков в интервью «Известиям» рассказал о том, каким ему видится выход из сложившейся ситуации, о своих контактах с замгоссекретаря Томасом Шенноном, взаимодействии РФ и США по Украине, Сирии, Ирану и КНДР, а также отметил, что без возвращения на родину Константина Ярошенко, Виктора Бута и других россиян выстроить нормальные двусторонние отношения не удастся.
- Президент США Дональд Трамп уже год заявляет о желании «поладить с Москвой». Тем не менее мы наблюдаем продолжение санкционной политики — недавно, например, был опубликован нашумевший «кремлевский доклад». У вас есть личный рецепт для вывода отношений Москвы и Вашингтона из тупика?
— Конечно, перспективы для нормализации, а затем и улучшения отношений между нашими странами существуют. Оценивать, насколько они могут быть воплощены на практике, сложно, потому что продолжаются попытки оказать на нас давление. В том числе путем публикации того самого списка, который, как мы понимаем, сопровождается еще и закрытыми приложениями. Мы обратили внимание на сигналы высокопоставленных представителей вашингтонской администрации, что после появления этих списков возможно введение дополнительных санкций. То есть, с одной стороны, американцы декларируют стремление нормализовать отношения. С другой — продолжают усиливать нажим. Видимо, убедили себя в том, что этот нажим приведет к нужным для них изменениям в нашей внешней политике. Здесь есть глубинное внутреннее противоречие, на которое мы обращаем внимание американской стороны.
Россия была и остается приверженной нормальному, спокойному урегулированию проблем в конструктивном ключе, а дальше — выведению отношений с США на траекторию устойчивого роста. Пока не получилось. А где я вижу возможности — могу сказать, что мы на протяжении всего года пребывания у власти нынешней администрации США неоднократно делали конкретные предложения как по разрешению острых вопросов-«раздражителей», так и по формированию новой конструктивной повестки дня. Эта повестка, по нашему убеждению, включает вопросы поддержания и обеспечения стратегической стабильности. Нельзя скатываться к конфронтации. Это касается и работы по региональным кризисам, которых немало, и экономического взаимодействия, к чему мы тоже готовы. Дело в том, что бизнес целого ряда стран, включая США, очень заинтересован в преодолении нынешней проблемной полосы в отношениях. Предприниматели хотят больше предсказуемости. То есть нужны нормальные условия для взаимовыгодной работы. Такой настрой соответствует нашему подходу. Но для этого нужно не нагнетать обстановку, а спокойно заниматься текущими делами. И во взаимоуважительном ключе отрабатывать сюжеты, по которым есть потребность углублять диалог и находить решения. Вот очень простой «рецепт», который я могу предложить.
- Часть экспертного сообщества считает, что нет смысла отвечать на каждый санкционный выпад американцев. Допустим, США составили «кремлевский список». Мы можем составить, образно говоря, «вашингтонский список». Есть какой-то предел у этой санкционной истории?
— Никакого сигнала, который что-то добавлял бы в наше восприятие американской санкционной политики как неоправданной, нелегитимной и контрпродуктивной, мы не видим и относимся к этому списку спокойно. Но надо оценить последствия с точки зрения его применения. Мы говорили и продолжаем говорить, что политический смысл происходящего может быть только один — это стремление Вашингтона «нажать» на Россию. Соответственно мы не гонимся в этой ситуации за строгой зеркальностью и во вред себе действовать не будем. Есть эффект общественно-политической консолидации и экономического сосредоточения от непрекращающихся попыток США использовать санкции в геополитической борьбе с современной Россией. Отвечать будем, когда и если наш президент, наше руководство, оценив совокупность факторов, придет к выводу, что этот момент настал. Мы неоднократно отвечали американцам — как в плане расширения наших собственных списков, в которые включены наиболее антироссийски настроенные политические, общественные и иные деятели в США, так и с точки зрения конкретных мер разного свойства. Вы помните решение о введении ограничения на численность американского персонала, работающего в дипучреждениях США в России. Это произошло сразу после того, как конгресс проголосовал по тому самому закону «О противодействии противникам США посредством санкций», в рамках исполнения которого сейчас мы видим эти списки и все эти шаги.
Мы еще раньше приостановили действие трех соглашений с США в ядерной сфере и официально уведомили Вашингтон о том, что это было сделано в ответ на недружественную, фактически враждебную политику, которую проводила предыдущая администрация по отношению к России. То есть у нас уже был задействован целый ряд средств и способов материальной — не риторической — реакции на такие шаги. И в нашем арсенале подобного рода меры остаются. Но их возможное применение — предмет отдельного политического решения. Оно если будет приниматься, то по всей совокупности обстоятельств.
- Вскоре Москва подаст иск в американский суд для разрешения спора о российской дипсобственности в США. Как вы оцениваете шансы России на успех?
— Поручение подготовить иск к подаче в американский суд дал президент России. Эта подготовка нами ведется, она в продвинутой стадии. Я не думаю, что наши американские коллеги, в том числе те, кто в свое время позволил себе, переступив через нормы международного права, да и внутреннего американского законодательства, одобрить противозаконное изъятие объектов российской недвижимости, защищенной дипиммунитетом, и сопроводил это абсолютно неприемлемыми с политической и правовой точек зрения аргументами, ждут чего-то другого от нас. Мы хотим использовать возможности американской судебной системы, которая всегда позиционировалась как абсолютно независимая от других ветвей власти, чтобы попробовать доказать очевидное. Если вопреки нашим ожиданиям американский суд в итоге займет иную точку зрения и фактически встанет на сторону исполнительной власти, это добавит нам аргументов для того, чтобы фиксировать фундаментальнейшее отклонение США как субъекта международного права от общепринятых норм поведения. Я не берусь оценивать шансы и не хочу сейчас предварять соответствующие юридические действия, которые неизбежно последуют. Но мы, уверяю вас, подготовились к предстоящему периоду весьма и весьма серьезно.
- Продолжатся ли ваши встречи с заместителем госсекретаря США Томасом Шенноном? Удалось ли достичь каких-то успехов в этом диалоге за прошедший год?
— Исхожу из того, что наши встречи продолжатся. Мы, повстречавшись в Хельсинки, наметили направления для более углубленных дискуссий, которые необходимо продолжать. Это касается особенно так называемой сферы жесткой безопасности. Весьма актуальная тема: не только контроль над вооружениями в его классическом понимании, но и предотвращение инцидентов. Кстати, Россия предлагала и продолжает предлагать США осовременить, усовершенствовать двустороннее соглашение 1972 года о предотвращении инцидентов на море и в воздухе. Здесь есть над чем работать с учетом откровенно провокационного поведения американских сил, размещенных неподалеку от рубежей России. Они постоянно задействуются в разведывательных миссиях, тестируют возможности наших средств противовоздушной обороны, нашего Военно-морского флота. Это всё лежит на поверхности и прекрасно отслеживается. Но есть еще целая серия вопросов, по которым диалог сейчас важен как никогда.
Вы знаете, что в последнее время в США обнародован ряд доктринальных документов. В частности — стратегия национальной безопасности, военная доктрина и обновленная ядерная доктрина. Затем будет, видимо, опубликован обзор политики США в области противоракетной обороны. Все эти темы мы должны отрабатывать профессионально в межведомственном формате с участием специалистов из всех структур, имеющих к этому отношение. И здесь особо подчеркну возрастающую актуальность тематики ПРО. Напомню, в преамбуле действующего Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ) зафиксирована неразрывная связь между СНВ и ПРО. Предметного и конкретного диалога на эту тему с американцами давно не было. Сейчас настал момент, когда его следует возобновить. Помимо этих вопросов, где есть определенные возможности для продвижения вперед, мы со старшим заместителем госсекретаря в прошлом году не раз обсуждали чисто двустороннюю повестку дня. К сожалению, именно в этом сегменте мы наблюдаем не просто отсутствие продвижения вперед, а по ряду направлений даже откат. Всё это тревожно, и этим тоже надо плотно заниматься.
- Если говорить о региональных кризисах, сейчас активно обсуждается тема миротворцев на Украине. В чем здесь ключевое противоречие Москвы и Вашингтона?
— Президент России, выдвинув это предложение, как я понимаю, исходил из того, что в условиях, когда наблюдатели ОБСЕ испытывали проблемы с обеспечением собственной безопасности, необходимо было принять меры по ограничению возможностей для посягательств на их нормальную деятельность. В этом плане концепция размещения миротворцев ООН для обеспечения безопасности наблюдателей ОБСЕ, включающая их перемещения по мере передвижения наблюдателей по этим территориям, на наш взгляд, сохраняет свою полную работоспособность. Мы привержены этой идее. Другое дело, что в ответ нам предлагают отказаться от смысла этого предложения и под флагом ООН вернуться к теме первоочередного установления контроля за всем периметром границы между Украиной и Россией, включая территории, находящиеся в Донбассе. Это попытка залить старое вино в новые мехи. Это перелицовывание уже многократно обсуждавшейся темы, что за чем должно следовать в рамках Минских соглашений. Упорство, с которым США и, разумеется, Киев настаивают на этом положении, показывает, что нет у них готовности в полном объеме выполнять минский пакет.
Вместо него всё время выдвигаются альтернативные идеи. Я рассчитываю, что продолжающийся весьма интенсивный диалог по каналу Владислав Сурков - Курт Волкер поможет сдвинуться с мертвой точки и будет найдена схема, которая окажется приемлемой как для Киева, так — я подчеркиваю — и для Луганска и Донецка. Потому что именно они должны в прямом диалоге с Киевом определить дальнейший ход событий в рамках минского процесса. Там и амнистия, и особый статус этих территорий. Весь набор хорошо известен. Сказать, что мы близко подошли к какой-то работоспособной схеме, я лично не могу. Но исхожу из того, что контакты продолжатся и в «нормандском формате», и на двусторонней российско-американской основе.
- Другой проблемный регион — Корейский полуостров. Россия не раз предлагала предоставить площадку для прямого диалога между Пхеньяном и Вашингтоном. Есть ли какие-то подвижки в налаживании прямого контакта? Удалось ли отойти от опасной черты?
— Все наши предложения остаются в силе. Мы открыты к двустороннему диалогу с США по этой теме, о чем тоже неоднократно говорилось. Мы, разумеется, работаем с представителями КНДР. Находимся в контакте с нашими коллегами и друзьями в Пекине. Сейчас начинается Олимпиада, и мы видим определенное затишье. Мы приветствовали заявление со стороны США и Республики Корея о том, что их учения на период Олимпиады откладываются. И мы хотели бы, чтобы этот период продлился. Надо, чтобы наши партнеры в рамках этих усилий увидели смысл и полезность идей, связанных с так называемой двойной заморозкой, что лежит в основе известных российско-китайских предложений. Мы призываем всех к сдержанности. Сейчас появилось окно возможностей, которое нельзя не использовать. Было бы непростительно, чтобы произошел новый срыв, очередной виток конфронтации. Поэтому активность наша на этом треке высокая и контакты продолжаются по всем линиям.
- Еще одна горячая тема — иранская сделка, которой Дональд Трамп фактически дал время до мая. Чем опасен сценарий выхода США из соглашения? Есть шансы уговорить американцев остаться? Ведь это может вызвать «эффект домино».
— Я бы хотел отметить здесь два аспекта. Переработать СВПД («иранской сделкой» называют Совместный всеобъемлющий план действий. — «Известия»), усовершенствовать его, дополнить, скорректировать в нынешней ситуации невозможно. Слишком много произошло в последнее время событий, которые усугубили недоверие между Вашингтоном и Тегераном. Предпринимаются шаги, которые не просто ставят под сомнение приверженность США СВПД, но означают, по сути, усиление прессинга на Иран. В этих условиях представить себе перезапуск переговоров я лично не могу. Не говоря уже о том, что ультимативные требования США к Ирану — пойти на дальнейшие уступки — просто не работают. Это неприемлемый жанр, и он не даст результата.
Второй момент. Есть целый ряд не имеющих ни малейшего отношения к содержательной части СВПД вопросов и обстоятельств, которые усиленно вводятся американцами в международную повестку дня. Иран обвиняют во всех грехах и критикуют за действия, которые, на наш взгляд, представляют собой отражение усилий этой страны по обеспечению собственных интересов. Вместо того чтобы вести нормальный диалог, применяются методы шантажа со стороны США. На уступки при таком ведении дел никто не пойдет. Поэтому я не очень вижу, как американская сторона собирается дальше двигаться в этом вопросе. В любом случае мы неоднократно подчеркивали, и вновь подтверждаю, что к пересогласованию СВПД приступать не следует — это прямой путь к подрыву соглашения. Для нас очевидно, что эффект от возможного разрушения СВПД, если до этого дойдет, будет крайне негативным. Как в плане устойчивости международного режима нераспространения ядерного оружия, так и с точки зрения восприятия договороспособности США в целом ряде столиц.
- А какую роль сегодня играет Вашингтон в сирийском урегулировании? У Москвы здесь, судя по всему, серьезные успехи.
— Американцы были приглашены на завершившийся недавно в Сочи конгресс сирийского национального диалога. Они направили в Сочи своего представителя, но даже не в качестве наблюдателя. Это их выбор. Совместно с другими участниками мы добились неплохих результатов. Сейчас вопросы конституционного характера вновь передаются в Женеву. Состав соответствующего комитета в общих чертах определен. Он будет дорабатываться. Нам кажется, всё это вызывает в Вашингтоне определенное раздражение. И то, как американцы действуют, и то, как они свои действия преподносят, не свидетельствует об их готовности работать на позитивный результат. Но мы контакты не прерываем, по Сирии общение с американцами идет весьма интенсивно. Продолжим дальше настойчиво разъяснять им суть того, что происходит. И будем стараться вывести их на более конструктивное взаимодействие в соответствии с базовыми документами. Такими как резолюция СБ ООН 2254, совместное российско-американское заявление по Сирии, которое было принято президентами наших стран в Дананге (на саммите АТЭС во Вьетнаме. — «Известия»).
- К сожалению, этот вопрос стал традиционным, когда речь заходит об отношениях РФ и США. Со сменой власти в Вашингтоне появились какие-то надежды на вызволение российского летчика Константина Ярошенко из американской тюрьмы? Ему недавно вновь ужесточили условия содержания. Да и в целом ситуация с похищениями россиян на территории третьих стран американскими спецслужбами весьма тревожная.
— Вы очень правильно оценили то, как действуют наши американские коллеги. Временами они прибегали к методам прямого захвата российских граждан. Затем по сомнительным обвинениям эти граждане получали громадные сроки. Всё это превратилось в огромную проблему в двусторонних отношениях. Мы не просто отслеживаем ситуацию с Константином Ярошенко, с Виктором Бутом и с другими россиянами, кто по разным причинам в нарушение действующего двустороннего договора о взаимной правовой помощи оказался объектом преследования со стороны соответствующих американских структур. Мы оказываем этим соотечественникам максимальную помощь. Обращаясь в соответствующие американские инстанции, требуя для них изменения режима содержания. Нами отслеживаются вопросы оказания им медицинской помощи. Где-то мы добились определенных результатов, хотя, конечно, недостаточных. Вопросы связи с семьями постоянно в поле нашего зрения. Мы многократно предлагали американцам решить проблему, в частности, с Константином Ярошенко, задействовав механизм передачи для отбывания наказания в России согласно Конвенции Совета Европы 1983 года, стороной которой являются и США.
К сожалению, получали и получаем отрицательные ответы. Но руки не опускаем, будем и дальше подчеркивать, что без решения подобного рода проблем и без отказа от практики незаконного похищения наших граждан — независимо от того, есть к ним реальные претензии правоохранительных органов или нет, — нормального выстраивания двусторонних отношений не будет. Заинтересованы ли американцы в нормальном выстраивании таких отношений? Для нас судьба соотечественников всегда на первом плане. МИД приложит максимум усилий, чтобы в конце концов эти проблемы были решены и наши соотечественники вернулись на родину.
Алексей Забродин