И одним из «документов эпохи» является пространное, на 47 страниц, письмо епископа Питирима (Свиридова) на имя председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Георгия Карпова о состоянии церковной жизни на Волыни во время и после немецкой оккупации.
Епископ Питирим
О самом авторе письма, епископе Питириме, нужно сказать несколько слов, поскольку отзывы современников о нем весьма противоречивы. И не все из них комплементарны этому архипастырю Русской Церкви.
В 1938 году Питирим, будучи священником в селе Большое Томылово (на тот момент Куйбышевская, в н. в. Самарская обл. — ред.), примкнул к «обновленцам», выйдя из подчинения Патриаршей Церкви. Однако при этом у него был очень интересный церковный приход. Сам Питирим называл его «смешанным», поскольку помимо него там служили как обновленцы, так и сторонники «тихоновской», то есть канонической Церкви.
Впрочем, «обновленчество» Питирима продлилось недолго, и уже в 1939 году он вернулся назад. А в декабре 1941 года стал первым за пять лет рукоположенным епископом. У этой хиротонии, впрочем, нашлись противники. К примеру, архиепископ Куйбышевский Андрей (Комаров), открыто высказывался о Питириме, как о человеке, «вредном для Церкви».
Уполномоченный Совета по делам РПЦ говорил о Питириме, как о человеке «податливом в вопросах управления церковью, у которого отсутствует интерес к развитию проповеди».
Но, с другой стороны, известен случай, когда Питирим, ставший епископом Калужским в 1942 году, с духовенством осуществлял «шефство» над военным госпиталем. Верующие миряне и клир собрали тогда на нужды раненых 50 тысяч рублей, ухаживали за ними и устраивали концерты.
Это шефство было настолько доброжелательно встречено солдатами и военным командованием, что вызвало пристальное внимание со стороны НКГБ. В итоге по сообщению заместителя комиссара комитета госбезопасности Богдана Кобулова, «НКГБ СССР приняты меры к недопустимости впредь попыток среди церковников входить в непосредственные сношения с командованием госпиталей и ранеными под видом шефства».
Так или иначе, но письмо епископа Питирима после того, как он был направлен инспектировать состояние церковных дел на освобожденной от немцев Волыни, заслуживает отдельного внимания. Это весьма подробное сообщение с большим количеством показаний простых священников, переживших оккупацию, которые рассказывали епископу и о немцах, и о действиях украинских националистов. Часто на собственных примерах, или на примере лично увиденных ими зверств.
Православие на Волыни во времена Второй Речи Посполитой
Говоря о первопричинах состояния дел на Волыни, Питирим указывает на деятельность митрополита Дионисия (Валединского) еще в довоенные времена. Дионисий сначала неканоническим путем стал главой Польской Православной Церкви, столь же неканоническим путем, от вселенских патриархов, «через голову» Москвы, получившей автокефальный статус. В силу этих действий часть православных епархий Западной Украины отошла в ведение Польской Церкви. И через некоторое время Дионисий (Валединский) встал у истоков украинского церковного раскола, дав добро на создание неканонической украинской автокефальной церкви.
Но и до этого методы его церковного управления вызывали множество вопросов.
Епископ Питирим пишет об этом так: «то, что произошло на Волыни (имея в виду раскол — прим. автора), десятилетиями подготавливалось и поляками, и немцами при помощи продажных украинских послов (т. е. депутатов — ред.) Сейма и митрополита Дионисия. Митрополит Дионисий не только не пользовался никакой популярностью, но был у всех в большом презрении. Митрополит Дионисий был большой карьерист, никакой честности, и весьма стяжателен.
Ради сохранения своей карьеры он весь отдался на служение польскому государству, и не только не защищал интересы православных церквей, но сам способствовал их полонизации. А своими нечестными действиями за счет духовенства и приходов нажил себе такое богатство, что считался одним из крупнейших польских магнатов».
Говоря о политических целях поляков на территории Волыни, Питирим отмечает: «Польскому правительству, незаконно завладевшему искони русскими землями с украинским населением, в частности, Волынь, было выгодно натравить украинский народ на родной ему русский народ, родной по крови и по вере».
В качестве еще одного «творца» раскола и смуты Питирим указывает на главу польской администрации в регионе, волынского воеводу Генрика Юзевского, который стал активно руководить национальной и религиозной политикой Волынских земель. Питирим пишет про это следующим образом:
«особенно активно стала проводится украинизация церкви с 1932 года, когда волынское воеводство возглавил Юзевский, ярый враг России. Он открыто стал потворствовать украинским националистам. Последние исхлопотали себе украинских епископов Алексея Громдского (который впоследствии возглавит Украинскую Автономную Церковь, не разорвавшую связь с Московской патриархией — прим. авт.), и Поликарпа Сикорского, фанатика-петлюровца…». Сикорский, кстати, станет потом главой «автокефальной» церкви на Украине, то есть, главным раскольником.
Про Генирика Юзевского, пожалуй, тоже стоит сказать несколько слов.
Поскольку это была феерическая фигура, которую ненавидели, наверное, все. Как следует из открытых источников: «в 1932 году его пытались убить советские агенты, в 1934 году — украинские националисты, в 1942 году — польские националисты, в 1943 году — польские коммунисты, в 1944 году — гестапо». Отчасти потому, что он крайне своеобразно представлял себе польскую национальную политику, а принцип «разделяй и властвуй», особенно на Волыни, возвел в абсолютную величину.
Хотя еще ранее, в начале тридцатых, также были довольно громкие и провокационные выступления националистов по отношению к каноническим православным. Так, в письме епископа говорится про сующий случай:
«…в день Усекновения Главы Иоанна Предтечи, 29 августа 1932 года. В Почаевскую Лавру на богомолье собралось 20 тысяч человек. Депутат Скрипник (речь идет о будущем главе УАПЦ Мстиславе Скрипнике, националисте и племяннике Симона Петлюры) со своей компанией устроил свою подлую демонстрацию: вывесил на колокольне украинский флаг длиной 10 метров, а подкупленные им хулиганы носили множество плакатов с антицерковными воззваниями».
Кстати, упоминает Питирим и еще один любопытный факт. Когда Скрипника рукоположили в епископы, Дионисий (Валединский) преподнес ему панагию, на которой был изображен еще и «украинский тризуб».
Крест и тризуб
Обрядовой стороне деятельности УАПЦ Епископ Питирим уделяет особое внимание. И это понятно. Мягко говоря, она была весьма причудлива. Говоря прямо, неканонична и периодически попросту чудовищна.
Причина, по мнению Питирима, была в том, что с приходом немцев «украинская (автокефальная — прим. автора) церковь окончательно превращается в политический клуб. Возглавитель ее, епископ Поликарп, из служителя Христа делается политически деятелем, ревностно выполняя все директивы своей партии (имеются в виду националисты — прим. автора)». При этом Питирим подчеркивает, что «одновременно Поликарп и верный слуга Адольфа Гитлера, которого он превозносит до третьего неба и чтит выше всякого Бога».
Но вернемся к обрядовым моментам. Украинские националисты по городам и весям устраивают символические «могилы освободителей Украины» с установкой на них крестов с тризубами. Автокефальные священники эти могилы «освящают» в обязательном порядке. Фигурируют эти курганы и в других документах той поры.
В самих церквях рушники, покровы для аналоев делаются в желто-голубых цветах, равно как облачение священников обшивается желто-голубыми лентами. Также во многих храмах вывешиваются на алтарном иконостасе «списки героев Украины», то есть погибших националистов, которых священники обязаны были поминать на каждой службе.
После литургии вводится обязательное песнопение «Боже Великий, единый, нам Украину храни», который в националистических кругах до сих пор считается «духовным гимном» этой страны.
Появляется и своя иконография, где, например, Георгий Победоносец изображен в виде усатого казака. А Богородица облачена в желто-голубой плат.
«Духовенство УПА»*
С приходом нацистов на Волыни сложилась крайне нездоровая обстановка «войны всех со всеми». Питирим описывает ситуацию следующим образом:
«немцы… натравили украинцев один на другого. И тех и других на поляков и русских. Трудно представить себе более бессмысленной и в то же время более ужасающей борьбы. Непосвященному человеку трудно даже определить, кто же кого истребляет. Но истребление шло и идет до сих пор, причем самое зверское. Гибло духовенство, гибли прихожане, гибли сотнями, тысячами».
Далее Питирим указывает на то, что в силу этой «войны всех со всеми» на Волыни «автокефальная церковь фактически стала проявлять себя с первых дней прихода немцев на Волынь».
При этом «автокефальную церковь» очень плотно и систематически контролировал представители ОУН. По словам Поликарпа, «в городах и селах были организованы так называемые церковные рады, которые состояли исключительно из украинских националистов. В руках этих рад оказалась пресса, почта, телеграф, милиция, администрация на местах. Начальники городов, районов, сел были всецело на услугах церковных рад».
И одной из функций как этих рад, так и украинских националистов в принципе, была насильственная украинизация духовенства и мирян, которые придерживались традиционных воззрений и были в составе «автономной» Украинской Церкви, сохранявшей единство с Московским патриархатом. Методы эти Поликарп называет «террористическими» и пишет про них следующее:
«автокефальные епископы ездили по селам, выгоняли оттуда славянских батюшек (имеются в виду священники, которые служили не на украинском, а на церковно-славянском языке). Священник должен быть чистой украинской крови. Все русское изгонялось из церкви.
Все священники, отказавшиеся признать над собой власть Поликарпа, подвергались репрессиям. Если кто из священников отказывался признать над собой юрисдикцию автокефальной церкви, в ту же ночь или вскоре после этого к нему ночью в дом врывались вооруженные бандеровцы и предлагали признать Поликарпа и совершить службу на украинском языке.
Кто из священников находил в себе мужество не подчиниться бандеровцам, тех в лучшем случае убивали на месте, а в большинстве увозили в лес и там казнили».
И отдельно здесь стоит выделить так называемых, «лесных священников».
Номинально они принадлежали к УАПЦ, но по факту это было «духовенство УПА», которое в первую очередь подчинялось воле именно своего военного командования. Питирим, говоря об их деятельности, характеризует их так: «они жили вместе с повстанцами в лесах, носили вместе с крестом военное оружие, ездили верхом на лошадях. В лесах это духовенство проводит службы, благословляет повстанцев на борьбу с "врагами", а также выполняет чисто военные обязанности. Так, при избиении священников села Новостово, экзекутором был священник Петр Мельник».
Про последнего далее Питирим приводит характеристику одного из священников-автономистов:
«это был священник-поликарповец, дикий зверь в образе человеческом. На пощаду надежды от него было очень мало. Поэтому как только он ушел, я тотчас же оделся и ушел в поле, где в снегу просидел до рассвета. Через два дня ко мне приехал о. Амфилохий и передавал, что вскоре после меня пришли бандеровцы и долго меня искали, чтобы убить».
Кстати, этот самый Мельник, будучи «священником», даже одевался в основном в военную форму УПА. И это был далеко не единичный персонаж подобного рода в украинской националистической среде. Поликарп также сообщает о том, что этими лесными священниками благословлялись ножи, которыми украинские националисты резали «врагов», а потом специальным ритуальным образом стирали с них кровь. К слову, освящение этих ножей, судя по неоднократным упоминаниям в архивных документах было массовым явлением, характерным не только для Волыни и восходит к воспетым Тарасом Шевченко событиям «колиивщины» XVIII века.
«Соединение обеих украинских Церквей в одно целое»
Автокефалисты принуждали автономное духовенство ко вступлению в свои ряды и посредством упоминания немецких оккупационных властей через так называемые «уездные съезды духовенства». Епископ Питирим описывает эти мероприятия так: «на этих съездах предлагалось духовенству признать автокефальную церковь, и те, которые не подпишут акт о признании, будут считаться врагами немецкой власти».
Хотя стоит напомнить, официально и настолько грубо немцы не вмешивались в церковную жизнь и, более того, на каком-то этапе стали весьма негативно относиться к УАПЦ, поскольку ее националистическая верхушка все больше расходилась по политическим мотивам с фашистами.
В силу этих расхождений немцы стали постепенно давить, в том числе и методом физического уничтожения на автокефальную церковь. И тогда автокефалисты в 1942 году созвали Собор, на котором постановили попытаться организовать объединение с Автономной Церковью Украины. И надо сказать, у них почти получилось, поскольку «8 октября 1942 года два представителя епископата автокефальной церкви, Никанор Абрамович и Мстислав Скрипник прибыли в Почаев для переговоров с митрополитом Алексием (предстоятелем автономной Церкви — прим. авт.) о необходимости соединения обеих украинских Церквей в одно целое. В результате переговоров был составлен знаменитый акт 8.10.42, наделавший много шума на всю Европу».
Речь идет об акте воссоединения, который единолично был подписан митрополитом Алексием. Но этот документ возмутил епископат и клир автономистов, которые за эти годы настрадались, как от действий немцев, так и от расправ украинских националистов. Недовольство было столь высоко, что грозило смещением митрополиту Алексию. А потому через некоторое время он объявил, что признать и акт, и процесс объединения «в настоящий момент невозможно».
Впрочем, жизнь владыки Алексия в любом случае закончилась печально. На него было свершено покушение, и он был убит украинскими националистами. Епископ Питирим в своем письме подозревает, что не без участия со стороны немецкой администрации.
Вообще, неясно чем бы в итоге закончилась и история УАПЦ и попытки объединения с автономной Церковью, но в итоге на Украину пришла Красная Армия и установила там советскую власть.
***
Завершает свое повествование Питирим тем, что в полной мере не может доверять ни автономистам, ни автокефалистам, но просит со снисхождением отнестись к клиру и мирянам автономной Церкви, которые вообще ничего не знали о политической деятельн6ости своего предстоятеля. А просто блюли традицию и чистоту Православия, часто за эту верность жертвуя собственной жизнью и жизнью своих семей.
Для нынешнего времени это письмо Питирима важнее всего тем, что очень четко и на примерах показывает, что украинская автокефальная церковь была уже в общем-то и не православной. Там лютый, пещерный шовинизм, который и национализмом-то назвать нельзя, заслонил собой все. И веру во Христа, и элементарную человечность.
И в этом контексте нынешние попытки на Украине создать ровно такую же «незалежную украинскую церковь» выглядят особенно пугающе. Потому, что «дедушки-автокефлисты», конечно, умерли. Но дело их, как показывает практика, вполне себе живет.
* Деятельность организации запрещена в РФ
