- Вячеслав, почему барон Врангель не смог защитить Крым? Каковы причины поражения? Что, так слабо был укреплен Перекоп?
— Начну с ответа на последний вопрос: конечно, Перекоп был укреплен очень слабо, можно сказать — минимально. Все рассказы о том, что там были бетонные доты, колючая проволока с током и минные поля — не более чем фронтовые байки столетней давности, дожившие до наших дней. В реальности Перекоп при Врангеле — это полуобвалившийся Турецкий вал, насыпанный еще пленными запорожскими казаками в XVIII веке, а в двадцати километрах за ним — Юшуньские позиции, то есть полуобвалившиеся от дождей окопы, даже не обшитые досками.
Они были прикрыты колючей проволокой, конечно, без электротока. Обычно ее было по 2-3 линии, максимум — 17 линий. Для сравнения — в Первую мировую немцы ставили перед своими позициями по 30-50 линий, и опыт прорыва таких позиций у русской армии был.
Крым крайне непросто оборонять, и не случайно все его штурмы, которые знает военная история — от древности до Великой Отечественной, — заканчивались победой наступающей стороны.
А против Врангеля была накоплена огромная сила: 140 тысяч красной пехоты против 37 тысяч белой. Только в 51-й стрелковой дивизии под командованием Блюхера было 16 полков по две тысячи штыков в каждом. А во врангелевских дивизиях — по три полка, и хорошо, если в каждом набиралась тысяча штыков. 1000 красных орудий против 213 белых. 17 красных бронепоездов против 6 белых. Относительно равными силы были только в бронеавтомобилях и авиации, но исход боя решали не они.
Красная армия к исходу 1920 года накопила огромный боевой опыт, это были хорошо вооруженные, закаленные боями войска, возглавлявшиеся талантливыми военачальниками и рвавшиеся к победе. А Русская армия Врангеля была измотанной летней кампанией, во многом деморализованной и подавленной. Все понимали, что Крым удержать не удастся, а сознание того, что ты идешь в бой, который заведомо проиграешь, — не лучший помощник в схватке.
И самое главное — Врангель изначально не собирался защищать Крым бесконечно. С самого начала было ясно, что это просто площадка для того, чтобы перевести дух, собрать все возможные силы и, по возможности оттянув развязку, подготовить эвакуацию. Ее план вчерне разработали еще летом 1920-го. Так что в пораженчестве Врангеля никто не упрекал — все понимали, что он выжал из ситуации максимум возможного.
- Насколько соответствуют реальным событиям крымские перипетии пьесы Булгакова «Бег»?
— Скажем так — это фантасмагория по мотивам реальных событий. Конечно, были реальные прототипы у Хлудова, генерала Чарноты, но в целом Булгаков скорее отталкивался от реалий других белых эвакуаций 1920 года — Одесской и Новороссийской. Это были настоящие катастрофы, со штурмом кораблей, с тысячами отчаявшихся людей, оставшихся на пристани.
Крымский исход в корне отличался от них. Схему эвакуации отработали четко, за каждой воинской частью был закреплен свой транспорт, за порядком во время погрузки следили воинские команды (персонажа Высоцкого из фильма «Служили два товарища», который с оружием в руках прокладывал себе путь на корабль, в Крыму бы просто расстреляли тут же, у трапа). Не было и таких сцен, которые мы видим в финале первой серии фильма «Бег», когда белые в панике грузятся на последний корабль, красная кавалерия в это время уже врывается в порт, а по ним в упор бьют пулеметчики.
В реальности передовые части Красной армии сильно отстали от белых и вошли в Севастополь 15 ноября в 14 часов — ровно через сутки после того, как оттуда ушел последний корабль белого флота. А 156 тысяч человек — все желающие — смогли относительно спокойно покинуть Крым. Но такая «мирная» эвакуация, понятно, плохо укладывалась в советскую схему Гражданской войны, поэтому и была придумана, а потом растиражирована в книгах и фильмах «паническая» Крымская эвакуация — калька с Одесской и Новороссийской.
- Как сложилась судьба белогвардейцев, которые вместе с Врангелем уплыли на кораблях из Крыма?
— Опять-таки смотря кого понимать под «белогвардейцами». Строго говоря, это только офицеры, солдаты и военные чиновники Русской армии, участвовавшие в борьбе с противником с оружием в руках. Но ведь белая эмиграция состояла не только из них. Эвакуировалась масса гражданских лиц, женщин, стариков, инвалидов, детей, людей, которые не имели и не могли иметь никакого отношения к вооруженному сопротивлению. Их мотивы, понятно, были самыми разными. И если кто-то уходил в неизвестность с твердым желанием продолжать борьбу, то другие — в полном отчаянии, непонимании того, как жить без Родины, что делать, куда податься.
Поэтому судьбы таких людей складывались очень по-разному. Ядро Русской армии Врангель сумел сохранить и преобразовать в Русский Обще-Воинский Союз (РОВС), который никогда не оставлял идею вооруженной борьбы против Советской власти. В течение 1920-х подчиненные РОВСу силы были весомым аргументом во внешней политике Европы, их опасались, на них возлагали надежды.
Судьбы же тех, кто просто бежал от большевиков, в лучшем случае были драматичны, а чаще всего — трагичны. Прозябание в чужих странах, работа за гроши, беспросветное существование, которое согревала одна надежда — вернуться на Родину. Конечно, не пропали те, кто сумел сохранить свои капиталы, те, кто владел прикладными профессиями. Те, у кого было имя, талант, как правило, тоже сумели реализоваться, некоторые внесли огромный вклад в культурную и общественную жизнь стран, где они осели. Русских эмигрантов недаром и сейчас чтят за их заслуги и в Болгарии, и в Парагвае, и в США — по всему миру. Но в целом, повторюсь, это была Трагедия с большой буквы — трагедия искалеченных судеб, рухнувших семей, нереализованных надежд.
- Расскажите о репрессиях, которые устроили Крыму Роза Землячка и Бела Кун.
— Конечно, в ноябре 1920-го Крым покинули далеко не все, кто там находился. Около 200 тысяч человек осталось. Местные, не хотевшие бросать налаженный быт. Те, кто разуверился в белом деле, не решался на отъезд в никуда. Наконец, те, кто верил обещаниям красных дать амнистию и сохранить жизнь, а такие обещания раздавали очень щедро. Судьба этих людей была страшна.
На рубеже 1920-21 годов Крым прошел через страшную «чистку», когда там были казнены десятки тысяч людей — как чинов Русской армии, так и тех, чья вина состояла в том, что они меньше года жили «при Врангеле». Официальная цифра — 52 тысячи расстрелянных, но, думаю, точное число вряд ли будет когда-нибудь названо. Имена Розалии Землячки и Белы Куна, руководивших этими расстрелами, стали нарицательными. Но понятно, что инициатива исходила не от них. Ленин требовал от Фрунзе «беспощадной расправы» над Крымом еще в ноябре 1920-го.
- Можно ли было превратить Крым в остров Тайвань? Насколько реальным было бы его будущее под белыми, как его описал Аксенов в своем знаменитом романе «Остров Крым»?
— Выше я уже говорил о том, что изначально задачи удерживать Крым бесконечно никто не ставил. В нем видели возможность хоть как-то отдышаться, накопить сил, оттянуть момент неизбежного краха. Как говорил сам Врангель, «уйти, но хоть, по крайней мере, с честью». И в целом можно сказать, что это удалось блестяще. Врангель принял власть в крохотном кусочке России, без ресурсов, без запасов воды и продовольствия, с измученными и деморализованными людьми. И за несколько месяцев сумел создать достаточно интересную модель государственного устройства, которая функционировала, конечно, с большими трудностями, но функционировала.
В частности, очень интересным был «Приказ о земле», призванный повысить симпатии крестьянства к белым. Он ограничивал помещичьи землевладения определенным лимитом земли, прочие земли отчуждались и передавались крестьянам в наследственное пользование, за что те должны были 25 лет выплачивать государству пятую часть годового урожая.
В июле 1920-го была начата реформа земств, причем в названии органов крестьянского самоуправления сохранили слово «совет». Интересными были и мысли Врангеля о будущем устройстве России — «в виде целого ряда областей, которым будут предоставлены широкие права», т.е. нечто вроде Белой Российской Федерации. Песня о том, что «белая армия, черный барон снова готовят нам царский трон» не имеет никакого отношения к реальности — призывы к восстановлению монархии в 1920-м для Врангеля были бы равносильны политическому самоубийству. Речь шла о созыве некоего Общероссийского собрания, которое и должно было решить вопрос о форме правления в стране.
Но, повторюсь, все эти успехи были тактическими, а не стратегическими. Устоять крымская модель не могла — ресурсы Врангеля были минимальными. Экономика Крыма была разрушена еще в 1917-м, экспортировать можно было только зерно, шерсть, табак, соль. Но главным фактором был внешний: в существовании белого Крыма не был заинтересован никто из ведущих мировых политических игроков, сильных внешних союзников, готовых воевать за Врангеля, не было.
Соответственно история белого Крыма вся уложилась в тот период, когда РСФСР была скована боями с Польшей. Как только советско-польская война закончилась (предварительный мирный договор подписали 9 ноября 1920-го), все силы Москва бросила на Врангеля, и уже через 5 дней белый Крым прекратил существование.
При ином развитии военно-политической обстановки на фронтах Врангель мог бы продержаться в Крыму еще несколько месяцев, допустим, до января-февраля 1921-го. Но в любом случае вариант «русского Тайваня» был нереальным, и картина, нарисованная Аксёновым, — не более чем грустно-ироническая утопия.
