В далеком декабре 1962 года в столице ныне не существующей УССР на художественном совете Киевской киностудии имени Довженко был утвержден сценарий фильма по произведению украинского классика — Михаила Коцюбинского. Через два года Советская Украина отмечала столетие писателя, а потому идея съемки фильм по повести Коцюбинского «Тени забытых предков» ни у кого возражений не вызвала, как и сценарий, написанный режиссером киностудии Сергеем Параджановым и известным тогда собирателем украинских сказок Иваном Чендеем.
Казалось бы, проходное решение сыграло важную роль не только в жизни Параджанова, но и в истории украинской культуры, в первую очередь — кино. Съемки фильма велись с 30 марта 1963 года по 15 октября 1964 года. Однако одни из самых пронзительных сцен были сняты зимой-весной 1964 года.
Создатели будущего шедевра эпатировали население Карпат, преображали природу и даже пытались породниться с гуцулами. А потребовавшиеся для записи звука в фильме трембиты — музыкальный инструмент гуцулов длиной до четырех метров — Параджанов за свой счет вез в Киев самолетом.
Синие Карпаты, красный зонт и пистолетная дуэль на берегах Черемоша
В 1997 году в Москве выходит книга мемуаров кинорежиссера-документалиста Василия Катаняна «Прикосновение к идолам». В ней, среди прочего, он рассказывает о чуде, увиденном им в украинских Карпатах.
«В 1966 году под Косовом, что на Украине, я увидел скалы, словно выкрашенные синькой. Осенью, среди золотой листвы, это выглядело необыкновенно. Почему вдруг синие? Никто не знал», — писал Катанян.
Тайна синих гор раскрылась довольно быстро, и в этом помог знакомый Катаняна — тоже армянин и уроженец Тифлиса, как и сам документалист, его одногодок — режиссер Сергей Параджанов.
«Сережа воскликнул: «Да это же я их выкрасил для «Теней»! Неужели до сих пор не облезли?» Не облезли. И таким образом Сережа преобразил ландшафт на долгие годы», — описывал Катанян радость своего друга.
Однако покраска гор — не единственное, чем режиссер из Киева шокировал местное население Верховинского района Ивано-Франковской области, где в селе Жабье и в окрестностях села Криворовня и проходили съемки. Несмотря на то что Параджанов очень трепетно относился к гуцульским традициям: посещал свадьбы и похороны, музей народного костюма, а в доме, где он жил, подчас было не протолкнуться от гуцулов, игравших в фильме эпизодические роли, — он все же допускал при съемках вольности и «редактировал» гуцульские обряды для художественных нужд.
Так, местному населению очень не понравилась идея надеть жениху и невесте на шею во время свадьбы ярмо. Это, по мнению Параджанова, должно было символизировать несвободу, оковы, которые налагал на себя главный герой — Иван, роль которого исполнил Иван Миколайчук. Эта сцена является одной из сильнейших в фильме, хоть гуцулам она пришлась и не по нраву.
Но были и забавные эпизоды. В 2014 году в журнале «Країна» вышла статья Елены Шарговской, которая съездила в Криворовню и опросила местных жителей, участвовавших в съемках. Те рассказали ей, как Параджанов доставал реквизит для съемок и ухаживал за местными красавицами.
В одной из сцен нелюбимая невеста Ивана — Палагна — приезжает к тому с красным зонтом. Дала режиссеру зонт хозяйка дома, в котором он жил, Евдокия Сорюкив.
«Параджанов говорит: «Вот у вас там при Австрии такие гоноровые молодицы, любившие гульнуть, с чем ходили?» Баба побежала в кладовую. Выходит и выносит такой большой красный зонт, который я раньше не видел. Говорит: «Под этим зонтом ходили австрийские курвы, пусть теперь московская ходит», — вспоминал внук Сорюкив Василий Химчак.
Он же рассказал, как Параджанов пытался купить у старого гуцула раритетную деревянную икону.
«Параджанов пришел к нему, хотел купить. Говорит: «Хорошо заплачу». А тот: «Как продать? Я не понимаю, как продать. Я Бога не продаю». Так Параджанов за то, что тот так сказал, а это было зимой, снял с себя кожух, дал ему 300 рублей и пошел», — рассказывал Химчак.
В Верховине режиссер влюбился в молодую гуцулку Анну Чебанюк — участницу местного танцевального ансамбля. Параджанов снял ее в роли гуцульской невесты в одном из эпизодов, звал к себе в Киев. Но у Чебанюк уже был парень, и все три раза, когда Парджанов к ней засылал сватов, она отвечала отказом.
Однако помимо комичных случаев были на съемках и конфликты. Так, оператор Параджанова, будущий режиссер и корифей украинского кино Юрий Ильенко, который в независимой Украине станет видным членом ВО «Свобода», а его младший сын Андрей — депутатом в Раде, из-за расхождений во взглядах на съемку чуть было не стал стрелять в Параджанова. Для дуэли местный житель принес режиссеру и оператору старые гуцульские пистолеты.
«Шел дождь, мы должны были встретиться на мосту через Черемош. Но речка разбушевалась так, что мост снесло, а с тридцати метров между нами на противоположных берегах я никак не мог стрелять. Вечером из Киева пришли первые проявленные пленки. Мы пришли в зал, сели в разные углы. Посмотрели первую коробку, и я понял, что никуда не уеду. Мы обнялись, поцеловались — и снова начали биться», — вспоминал об истории своих разногласий с Параджановым и неудачной дуэли Ильенко.
Необычной была и история записи звука для фильма. Для этого Параджанов за свои деньги пассажирским самолетом направил с Карпат в студию в Киеве десять гуцульских трембит. А композитор фильма, уроженец Западной Украины Мирослав Скорик, использовал народную массовку — тех самых гуцулов, что жили в Жабьем и Криворовне, для записи речи местных жителей.
Фильм, снятый с такой любовью к традициям и с таким напряжением сил, не мог выйти неудачным. Однако пронзительность киноленты, которая, кстати, так и не была дублирована на русский язык, сыграла роковую роль для ее создателя.
Рождение украинского поэтического кино
«Тени забытых предков» вызвали фурор на международных фестивалях. Картина получила премии Венецианского, Римского, Салоникского, Всесоюзного фестивалей и фестиваля в Мар-дель-Плата.
«Сразу было понятно, что это небывалое, это большое событие, новое явление, сдвиг в украинском кино», — описывал свои впечатления от первого просмотра фильма украинский советский критик и литератор Иван Дзюба.
Как и вышедший за два года до этого и повлиявший на Параджанова фильм «Иваново детство» Андрея Тарковского, «Тени» стали образцом «новой советской волны». Однако гуцульская специфика, обращение к народному творчеству сделали фильм еще и первым образцом «украинского поэтического кино». Позже многие украинские режиссеры, к примеру тот же Ильенко, будут заимствовать многие приемы, впервые примененные в «Тенях забытых предков».
Такое обращение к народным традициям позволило фильму завоевать симпатии и среди украинской советской интеллигенции, значительная часть которой на излете хрущевской оттепели была настроена оппозиционно к новой — брежневской — власти.
Неудивительно, что именно на премьере «Теней забытых предков» в кинотеатре «Украина» в Киеве 4 сентября 1965 года литератор Дзюба, а также такие «шестидесятники», как журналист Вячеслав Черновол и поэт Василий Стус, выступили с открытым протестом против политики властей и арестов некоторых представителей украинской интеллигенции.
«У нас большой праздник, но и большое горе. На Украине начались аресты творческой молодежи!» — заявил Дзюба во время обсуждения фильма.
Директор кинотеатра попытался оттолкнуть критика от микрофона, но тот продолжил называть имена арестованных, а Черновол призвал встать всех тех, кто «против тирании». Часть зала поднялась. В кинотеатре включили сирену, чтобы заглушить выступление, но это не помогло.
Параджанов не только не обиделся на Дзюбу, Черновола и Стуса, а с удовольствием поддержал их. Более того, он подписал письмо Дзюбы против «русификации» в УССР, которое тот направил ЦК Компартии Украины. До этого одну из картин Параджанова, в которой тот хотел снять Дзюбу, — «Киевские фрески» — закрыли, обвинив самого режиссера в мистически-субъективном отношении к действительности, а для самого Параджанова начался черный период в его жизни: украинские советские спецслужбы возьмут режиссера «на карандаш» и в конце концов арестуют его в 1973 году. 25 апреля 1974 года суд приговорит его к пяти годам заключения в лагере строгого режима. Режиссера этапируют в Винницкую область — в Ладыжинскую исправительную колонию. Там из-за издевательств заключенных и надсмотрщиков Параджанов попытался покончить с собой. Там же он заболел сахарным диабетом. После освобождения Параджанов навсегда покинет Украину, уехав в родной Тбилиси.
В истории Украины Параджанов навсегда останется одним из отцов «украинского поэтического кино», а «Тени забытых предков» — одним из лучших украинских фильмов. Именно благодаря Параджанову и его фильму будет раскрыт талант молодого актера Ивана Миколайчука, который станет воплощением украинского народного героя разных эпох в советских кинолентах. Позже Миколайчук и оператор «Теней» Ильенко станут одними из видных представителей «украинского поэтического кино». Да и многие другие из тех, кто вместе с Параджановым создавал «Тени забытых предков», станут классиками украинской культуры.
Повторить успех фильма Параджанова и оказать сравнимое влияние на украинский кинематограф до сих пор не смог ни один из снятых на Украине фильмов.
