19 мая Венецианская комиссия (ВК), этот своего рода конституционный суд Совета Европы (только с консультативными полномочиями), раскритиковала предложенные Петром Порошенко изменения украинской конституции в части ликвидации депутатской неприкосновенности (президент предполагает отменить ее полностью). В чем же дело? Ведь подозревать Венецианскую комиссию в заботе о реальной демократии не приходится. Особенно после того, как в тот же день она приняла окончательное заключение по украинскому закону о люстрации. Тому самому, который в конце прошлого года раскритиковала в промежуточном заключении. Киев обещал документ доработать. В итоге в проекте поправок, поданных в Раду, ни одно серьезное замечание Венецианской комиссии не было реализовано, и, тем не менее, выводы оказались несравненно более благоприятными для Киева, чем были раньше.
Но, собственно, чего же этому удивляться? Ведь истинная сущность документов ВК — это облачение европейских политических интересов в юридические формулировки и высокие слова о стандартах демократии, за которыми сами интересы разглядеть непросто.
Но тогда, если Венецианская комиссия соглашается с выдвинутой Майданом идеей люстрации украинских чиновников, в том числе из совсем не политизированных ведомств, а из разных комитетов по лесному и водному хозяйству, то почему она не соглашается с идеей ликвидации неприкосновенности, за которую также стоял Майдан?
Чтобы ответить на этот вопрос, надо понять как различие, так и сходство между Верховным советом СССР (а заодно и УССР) и Верховной Радой Украины.
Так, Верховный Совет СССР собирался дважды в год на сессии, чья общая длительность не превышала 10 дней. Они широко освещались в СМИ, но было заранее понятно, что они решат: придадут вид законов обнародованным в межсессионный период партийным решениям, ибо главные вопросы в стране решали политбюро ЦК КПСС и лично генеральный секретарь. Поэтому законы принимались молниеносно. Пропаганда наставляла относиться к Верховному Совету с должным почтением, но место советского парламента и в пропагандистской картине мира, и в общественном сознании было весьма скромным. Ибо законодательная власть, которой ВС СССР являлся по конституции, казалась в этих картинах мира разделенной на две части: реально законотворящую (политбюро ЦК КПСС) и законооформительную (Верховный Совет). И каким Верховный Совет казался, таким он, в сущности, и был.
А вот Верховный Совет Украины кажется обществу именно тем, чем он записан в конституции — органом реальной власти. И это впечатление усиливается из-за неизменных теле- и радиотрансляций всех его заседаний, которые происходят минимум 10 раз в месяц.
Поэтому давно на Украине сложилась традиция, что если разговор в большой и малой компании переходит на политику, то, как правило, он крутится вокруг депутатов. И два с лишним десятка лет говорится, в принципе, одно и то же: какой позор — эти льготы и эти драки, и их неприкосновенность, и все они принимают протии народа, и попробовали бы они пожить на нашу пенсию и зарплату. В отношении олигархов такие эмоции и пожелания проявляются на порядок реже, и еще реже в отношении министров, другой государственной номенклатуры, и тем более топ-менеджеров государственных и частных компаний. Хотя у последних-то официальная зарплата куда больше депутатской, ну а о доходах представителей списка «Форбс» и говорить нечего.
При этом не приходит в голову, что, во-первых, все упомянутые выше сильные мира сего, которые не имеют депутатского значка, реально никак не более прикосновенны, чем те, у кого значок есть. А во-вторых, почти за четверть века работы независимого украинского парламента есть только один пример того, как Рада отказала Генпрокуратуре в снятии неприкосновенности с депутата. И этот счастливчик — депутат третьего созыва Иван Рудык давно забыт и даже в отличие от большинства коллег статьи в украинской Википедии не удостоился.
Не обращают внимания и на то, что у Верховной Рады в последнее время появилось принципиальное сходство с Верховным Советом СССР в характере работы. Ведь законы обычно принимаются молниеносно, почти без обсуждения и зачастую сразу в первом и во втором чтениях. А почему? Да потому что главные законы, если не пишутся прямо внешними управляющими, то ими в основных чертах продиктовываются по аналогии с постановлениями ЦК КПСС, только в роли генерального секретаря выступают то США, то ЕС, а чаще всего коллективное западное политбюро, каковым является МВФ.
И будет неприкосновенность или не будет, формат «европейского выбора» Украины предполагает, что законы будут приниматься именно так. Но в СССР пропаганде было нужно, чтобы Верховный Совет казался тем, чем он есть на самом деле. А сейчас нужно, чтобы Рада казалась суверенным парламентом, а не исполнителем воли зарубежной администрации государства Украина.
И если неприкосновенность отменят, то окажется, что с ее отменой в стране фактически ничего не изменится. Однако для украинских избирателей исчезнет проблема, которая объективно является фиговым листком, прикрывающим стыдную суть украинского парламентаризма. Конечно это не единственный листок, а украинские избиратели столь наивны, что также заслуживают определения «онижедети». И, тем не менее, если не будет неприкосновенности, уменьшится в их глазах разница между видимостью и сущностью украинского парламентаризма. И тогда даже немалых эстрадно-цирковых талантов Олега Ляшко и его коллег может не хватить для того, чтобы прикрыть сущность депутатов как законооформительских клерков колониальной администрации.
Потому-то Венецианская комиссия и стала на страже депутатской неприкосновенности.
