Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
— Я думаю, что те самые категоричные прогнозы о начале первой фазы глобального, либо местного горячего конфликта — это определенная переоценка ситуации.
Я считаю, и не только я, что ситуация похожа на многомерную позицию по достижению американцами нескольких целей.
Во-первых, все это закончится чередой достаточно напряженных переговоров на различном уровне, в том числе, и в рамках Нормандского формата, который венчает итогом встречи двух президентов — Владимира Путина и Джо Байдена, где и будут достигнуты какие-то новые договоренности, новая рамка по ситуации.
И несмотря на то, что в Западной политике на различных уровнях постоянно говорят о том, что мы никогда не будем обсуждать Украину без Украины, увы, для Украины эти договоренности не будут доведены она не будет участвовать в формировании повестки дня по этой проблематике.
Конечно, это все касается и прежних достижений Нормандского формата, и заблокированных уже много лет Минских соглашений — это в том числе попытка сдвинуть эти моменты с мертвой точки.
Но одним из важнейший для американцев, тут одной целью является в том числе и улучшение репутации Байдена, это создание ему образа миротворца, который путем определенных усилий достаточно серьезных, взял и остановил будущий глобальный конфликт.
Мы этот шаблон видели неоднократно, и я напомню, что непродолжительное весьма время назад, Трамп якобы одним звонком остановил конфликт с Ираном. А еще до этого Трамп также угрожал ядерным ударом по Северной Корее, и тоже все закончилось достаточно мирными переговорами с подписанием ничего не значащего исторического документа. Это одна из целей.
Вторая их цель — это, конечно, продолжение санкционного давления и введение санкций по какому-либо поводу, пусть даже и абсурдному, пусть даже не состоявшееся вторжение на Украину, или дислокация войск вокруг России.
Тут много моментов, но еще основной важный фактор для американцев — почему-то его все упускают — это фактически попытка изменить повестку российско-американских встреч, с обсуждения красных линий продвижения НАТО на восток, на сдерживание российского желания вторгнуться на Украину, как бы это абсурдно ни звучало.
Мы видим, что в международной прессе публикуются целые схемы со стрелочками и всерьез обсуждаются самые парадоксальные идеи.
Поэтому я считаю, что конфликта не будет. Более того, даже серьезного обострения, какого-то наступления на линии соприкосновения в Донбассе не будет, в силу ряда объективных причин в том числе.
Но напомню, что каждый год, начиная с февраля и до летних месяцев, обсуждается, что вот-вот начнется какое-то ожесточенное противостояние. Это конечно, кончается рядом провокаций, связанных с обстрелами, с их интенсивностью и с террористическими, диверсионными действиями.
Но сам факт затяжного, тлеющего конфликта в том числе и в том, что периодически по манипулятивным заявлениям или таким действиям украинской стороны, начинает обсуждаться некое обострение. Что-то подобное, с участием американской и мировой прессы, мы наблюдаем и сейчас.
Вызывает еще также возмущение американцев позиция России, именно поэтому они пытаются переверстать повестку с обсуждения красных линий, с обсуждения региональной безопасности, о которой говорил и президент России, и документы были переданы. Ответа до сих пор нет, ждем уже достаточно давно, но вроде на этой неделе ответы обещают.
Теперь о том, что Россия поменяла свою позицию. Если раньше Россия действовала в качестве реакции, то есть, она отвечала на чьи-то действия, то этот запрос на обсуждение и юридическое фиксирование позиции по региональной безопасности, поскольку для нас это важная вещь — это уже позиция проактивная.
Как это выглядит. Существуют какие-то взаимоотношения, они минорные. Есть общие моменты, есть санкционное давление. Но в целом ландшафт достаточно ровный. Был один президент, сейчас другой, и внезапно для американцев мы требуем обсуждения, более того, формулируем новые позиции, в не свойственном для последних тридцати лет российской дипломатии духе.
И эта проактивная позиция в том числе вызвала те невероятные медийные усилия по построению конструкции России, которая вторгнется сейчас везде, в том числе, на Марс и Луну, со стороны Западной коалиции антироссийской, если можем так назвать.
Вкратце я вижу так: статус-кво, никто, конечно, — вторгаться никуда не будет. Провокации возможны, но в случае провокации, как сказал президент Путин, Россия обеспечит безопасность жителей республик Донбасса.
Ну и угрозы стандартные невозможными, невероятными, адскими и еще какими-тот санкциями — это тоже достаточно стандартная фигура. Стоит напомнить, что уже предлагались санкции, рестрикции «Адского колокола», они Трампом были отложены для того, чтобы ввести более мягкие. Я думаю, что-то подобное мы увидим и здесь.
— Почему в таком случае США никак не даст четкого ответа на предложения России о безопасности. Они сначала говорили, что на одной неделе дадут, потом перенесли на другую неделю. Сейчас мы видим, как очередная неделя идет, а ответа все нет. Что мешает им в первую очередь ответить на предложения России? Противоречия во внутренней или же во внешней политике?
— Я думаю, проблема в том, что очень сложно сформулировать ответ, который не станет финальным.
Американский ответ по их позиции не должен быть окончательным. Это должно быть приглашение к длительной, желательно многолетней дискуссии о новых контурах безопасности, о новой договоренности по конвенциональным вооружениям. То, что назрело в мире.
Отвечая однозначно — да мы не согласны. Или да — мы согласны на часть, но требуем взамен таких-то двух пунктов, означает скорый конец этой переговорной процедуры, в рамках которой можно продолжать Россию все еще в чем-либо подозревать, обвинять, угрожать санкциями, давить на союзников России, вызывать германское руководство к обсуждению «Северного потока-2».
Ведь посмотрите контекст какой — все события будущего обсуждаются в контексте, как будто вторжение некое России уже произошло. «Что вы будете делать с «Северным потоком-2», если… а что вы будете делать с санкциями, если… а как вы будете вести свою международную политику с Россией, если…»
Создается ложный контекст, и в этом контексте подразумевается, что американские задачи во времени продлены, в том числе и для того, чтобы Байдену дать в руки ту самую кнопку «перезагрузка», нажав которую он скажет: «Я остановил мировую войну», и тем самым поднимет свои ставки.
Поэтому нет ответа, и четкого, еще длительное время не будет. Даже ответ, максимально отрицательный, будет содержать различные экивоки, двусмысленности для того, чтобы продолжать это обсуждать.
Потому что американцы понимают — резкий категоричный ответ, это возможный шага в необратимое состояние отношений, а согласия они себе позволить не могут. Если мы посмотрим сегодня на передовицах — «мы не будем выполнять никаких уступок России, Россия тоже должна пойти на какие-то уступки».
Мы наблюдаем характерную активную фазу торга, которую американцы заканчивать не хотят, потому что внутри нее чувствуют себя предельно комфортно.
— Вы упоминали о том, что все заявления Соединенных Штатов и все действия концентрируются почему-то вокруг Украины. Понятно, что различными сценариями внутри самой страны может это все закончится, но как это закончится для суверенитета страны для легитимности ее власти? Не закончится ли все как с Афганистаном?
— Здесь момент еще важный социологический. Мы видим, что можно уже прямо об этом говорить, в преддверии будущих выборов украинских, они уже не так далеко, как кажется.
Тот самый, если можно так выразиться, да простят меня коллеги за такую формулировку — постмайданный консенсус украинского общества, который хоть в какой-то степени существовал, такая воодушевляющая фигура, объединяющая, в том числе для сплочения — его нет.
Мы видим, что цели и задачи различных сфер населения и слоев разные. И только меньшинство фотографируется на кухнях в Киеве с огнестрельным оружием для журнала The Times для того, чтобы показать, что «мы здесь тоже сильны». А большинство планирует свою жизнь вне пределов страны, и им важно, чтобы конфликт не затронул возможность трансграничного перемещения. Они прямо об этом так и пишут.
Либо относятся совершенно иначе, я уж не буду все вариации излагать, но тем не менее, политически нет сейчас ни одной силы, которая четко опирается на народное доверие. И все это понимают, и американцы, как конструкторы украинской политической системы это понимают четко.
Поэтому нужно в обществе в том числе и движение, процесс, который четко консолидирует группы электората по разным лагерям, и будет понятно, какие группы можно ставить, на какую идеологию для того, чтобы избрать следующего президента Украины.
А этот утратил доверие, этот эффект новизны кончился. Даже можно говорить о распаде Зеленского. Стоит почитать украинскую прессу, украинские сессии, мы увидим, что к президенту уважения утрачено, к сожалению, для него.
Это вызов уже следующей избирательной кампании. И несмотря на множество других целей, о которых мы говорим — это и рестрикция, санкционное давление, борьба с «Северным потоком» в том или ином виде, поставки вооружения, мягко говоря, не первой свежести.
Это излишки, избытки, соответственно поставки на Украины, связанные с какими-то обязательствами в будущем. В том числе, есть политические задачи по сохранению режима на Украине в том виде, в котором он есть, просто с очередными новыми лицами, с очередными новыми фигурами, которые еще хоть как-то воспринимаются обществом. Эта задача тоже есть, но люди к текущей ситуации относятся, как мы видим, по-разному.