- Галина, расскажите, как вам пришла идея организовать вот такую акцию?
— Да поругалась я тут с одной сумасшедшей теткой. Вот человек, который прожил всю жизнь здесь, в русскоязычном городе, разговаривает на русском языке, пришла к нам, говорила-говорила по-русски, потом зашла речь о законе, и открылся портал в бездну. Оказывается, что недостаточно [давления], нужно жестче, нужно всех ломать, нужно всех заставлять…
Я говорю: подождите, вы что? Вы со мной на каком языке говорите? А она отвечает: а это потому, что меня в детстве переучили, я в детстве жила в селе, и, когда переехала, меня все дразнили колхозницей за мой украинский язык.
Ну, я думаю, там дело было не только в языке… Я говорю: так подождите, вы что теперь решили мстить всем русскоязычным? Я говорю: я в детстве ходила в очках, меня тоже дразнили в детском саду, мне что теперь всех зрячих ненавидеть? Таким к психиатру надо.
Там потом началось уже за [президента РФ Владимира] Путина, за СССР… И она все время возвращалась к этому закону. Я говорю: ну, любой закон можно обойти.
И я решила, если ко мне будут такие приходить… У нас есть украиноязычные посетители — их немного, но они есть. И никаких проблем мы с ними не испытываем. Есть, например, одна милая женщина, она у нас так и записана в телефоне «Оксана Україномовна». Есть еще один мужичок — он не прирожденный [украиноязычный]. То есть если Оксана, видимо, отродясь [говорит по-украински], или она учитель — у нее такая красивая, певучая речь, то мужчина, наверное, по идейным соображениям. И мы тоже стараемся идти навстречу.
Но если придет такая чумная, будет провоцировать, у меня для таких будет сразу тариф в два раза больше. Она говорит: ты не имеешь права! Я говорю: я тогда просто для русскоязычных сделаю в два раза меньше. А кто будет выделываться — будет так платить.
- Не боитесь растерять украиноязычных клиентов из-за таких избирательных скидок?
— Я думаю, они вообще с такой ерунды не будут заморачиваться. Во-первых, мы прекрасно друг с другом общаемся, мы знаем, что мы все нормальные люди, и они сами особо не приветствуют вот такое [поведение]. А во-вторых, отток или приток клиентов все равно везде существует. Человек может к вам 10 лет ходить, а на 11-й год обидеться на что-то и уйти. Или пойти к другому специалисту, и ему там понравится больше. Об этом я вообще не переживаю.
Есть люди, есть животные, всегда будет кто-то, кто только завел животное. Понятно, если у вас висят отзывы, что вы кошкодавка на районе и 100% животных после вас погибают, [то притока не будет]. Но когда мы качественно выполняем свою работу в условиях такого тотального дефицита ветеринарных врачей в том числе, мы не боимся остаться без посетителей.
- Вы сказали, что «любой закон можно обойти». Ваша акция — это попытка обойти языковой закон или это такая вариация протеста?
— Это гражданский протест, да. Это же не противоречит закону, правильно? В моем посте указано: тем, кто попросит об обслуживании на русском языке. Я же не написала, что будет отказано в обслуживании украиноязычным или что я выступаю против закона.
Ну, приняли такой закон, да, он идиотский, может, отменят, а может, дальше будут идиотские принимать. Каждый день новое веселье: открываешь новости, узнаешь, что скоро будут за конденсат с кондиционеров штрафовать. Видать, народному депутату вместе с конденсатом кондиционер на голову рухнул, что он такие законопроекты регистрирует.
- Как думаете, почему ваша такая очень локальная акция привлекла столько внимания? Что произошло, когда ваш пост увидели представители ультраправых групп?
— В первый день я была правда в шоке, я не ожидала такого количества ненормальных. У меня есть подруга, которая занимается IT: она покопалась, посмотрела и сказала, что в этих комментариях ненависти ненормальных — процентов 30, а 70% — это боты. Я дала ей доступ к страничке, и она в течение часа забанила 90 с чем-то ботов: она переходила на профиль, вычисляла, что он только час назад создан, и банила.
И она сказала: Галь, я не знаю, кто это проплатил, какие политические силы, но это нереальная активность для обычного человека, который не является ни звездой, ни медийной личностью, ни политиком, чтобы одновременно заходили по 50-60 человек в минуту и оставляли комментарии при таком количестве репостов. Например, 1,5 тысячи комментариев и 23 репоста — такого не бывает. И она сказала, что ботофермы бесплатно не работают. Это однозначно чей-то заказ.
- Есть какие-то догадки на этот счет?
— Это непонятно. Но я точно ни с кем в сговоры не вступала, Путин свой дворец мне не отписывал, миллионы не присылал. Короче, сижу, как дура, без миллионов!
- Вы сами сказали уже, что Мариуполь — преимущественно русскоязычный город. Насколько в нем сильна националистическая прослойка?
— Вы знаете, мне тяжело оценивать, потому что в основном люди вокруг себя собирают людей с одинаковыми взглядами. Хотя я вот гуляю с собаками на площадке собачьей, и у нас там постоянных гуляющих — 16 человек. Но либо там вообще нет представителей агрессивной проукраинской направленности, либо они боятся говорить об этом, потому что все утверждения, которые у нас озвучиваются, это что [надоели националисты].
Но есть и достаточное количество ненормальных активистов, которые не видят в упор ничего и кричат, что [Петр] Порошенко был самым лучшим президентом. У моей подруги был бывший парень, у которого родители живут в [микрорайоне Мариуполя] Восточном, и, когда его разбомбили, она ему звонит и спрашивает: ты родителям звонил? Все в порядке? А он отвечает (это притом что у него не было конфликта с родителями, он любимый сын): они ж за Россию, они ж хотели Русский мир, вот пусть там и сидят, я звонить никуда не буду. Я не знаю, что не так с этими людьми.
- Вы писали, что после акта вандализма в отношении вашей клиники вы обращались в полицию. Какие действия сейчас предпринимаются правоохранителями? Ведется расследование?
— Первые полицейские, которые к нам приехали, — это были полицейские патрульной службы, и риторика у них была такая: вот ту женщину изнасиловали, потому что она была женщина и потому что вышла из дома. [Говорит:] «А что вы хотели, вы вот такое пишите!» Я говорю: ну, пишу. Я нарушаю закон? Нет. Пусть мне напишут, я не буду иметь претензий, я разберусь с написанным. «Нет, ну вы ж такое написали!»
Я говорю: молодой человек, вы не понимаете? Все пишут что хотят. «Нет, ну вы сейчас начинаете… Мне, когда останавливаю со штрафами, тоже говорят, почему ты тех пропускаешь, а меня штрафуешь? Я говорю: подождите, вы не понимаете аналогии? Вы сейчас рассказываете о нарушителях, вы меня сравниваете с нарушителем, а я не нарушитель. А он опять свое.
Но в этот момент приехал следователь, выгнал их на улицу, извинился, взял показания, все адекватно.
- Вас держат в курсе дела, как продвигается расследование?
— Пишет, что ищут [напавших]. При этом я спрашивала, дадут ли мне какой-то корешок, мне сказали, что меня вызовут в участок, потом дадут регистрацию — какой-то номер в ЕРДР (Единый реестр досудебных расследований Украины. — Ред.). Никто из полиции со мной официально не связывался. Следователь, который дал мне свой личный телефон, списывается со мной в Viber.
- Вам предлагали помощь какие-то правозащитные организации?
— Приезжала миссия ООН по правам человека сегодня, выразила свою глубокую обеспокоенность. Потратили полтора часа моего времени, очень внимательно конспектировали в две руки. Спросили, не против ли я, если они включат мою ситуацию в отчет. Сказали, если у кого еще будет нечто подобное происходить, сигнализируйте нам. С важным видом оставили визитки.
[Правозащитник, журналист] Оксана Челышева связалась со мной самая первая, когда только первые комментарии под моим постом появились, и я еще серьезно к этому не отнеслась. Она сразу написала, что будет помогать, пишет в какие-то международные организации.
И представители [украинского блогера, политика] Анатолия Шария были у меня буквально через час, и вечером уже был ролик.
- Какой у вас сейчас план действий? Скидка еще действует? Не планируете ее отменять?
— Вы знаете, изначально вся эта ситуация началась с двух суток непрерывного хейта, звонков ежесекундных, у меня обваливался телефон, он просто зависал, я не могла в полицию позвонить, у меня была паника, а что, если ворвутся…
А потом мне стали поступать звонки от людей, которые меня поддерживают. Одна бабулечка прям до слез растрогала: говорила, что, знаете, я уж думала, что умру и не услышу ни одного слова в защиту русского языка, у меня кошечка здоровая, она не болеет, но я приду, заплачу и не буду просить скидку. Люди звонят и говорят: не надо нам скидки! Но от скидки я ни в коем случае не откажусь. Слово дал — надо держать. Кто попросит — тот получит.