- Андрей Николаевич, очевидно, что пандемия меняет глобальное мироустройство. По вашему мнению, какие силы в мире извлекают или извлекут в будущем наибольшую выгоду из происходящего?
— Я не знаю, насколько изменится из-за пандемии мироустройство, не уверен, что в человеческой истории именно эпидемии меняли мир. Они служили толчком для развития каких-то процессов, но говорить о том, что они меняли мир, неправильно. Думаю, даже старик Маркс с этим не согласился бы.
Но то, что этот фактор стал серьезным социально-политически стрессом для всего мира, — это факт. Очевидно, что к его приходу никто не был готов. Коронавирус пришел как снег на голову, в этой внезапности и кроется сила его воздействия, настоящая шоковая терапия для целого мира.
Бенефициаром здесь, конечно, будет Китай. В отношении него свою линию поведения будут пересматривать страны Евросоюза, которые уже сейчас озабочены тем, что значительная часть их экономических кластеров была сосредоточена в Китае. Их зависимость от китайской экономики в ходе пандемии была выявлена, это не устраивает развитые страны, и они будут возвращать, как минимум, часть производств из Китая и стран третьего мира в национальные границы. Думаю, это приведет к существенной перестройке экономик стран Евросоюза и стран, входящих в НАТО.
США тоже, видимо, извлекут из этого серьезную выгоду, по ним пандемия прошлась очень серьезно, но сила пандемического удара не предполагает, что экономический удар будет точно такой же. Конечно, есть серьезные вызовы для американской экономики, но с ее финансовыми возможностями она сможет быстрее других выйти из этого кризиса.
- А что можно сказать о перспективах российской экономики?
— Я пока не очень вижу перспективы для российской экономики, потому что, к сожалению, наша экономика очень специфического плана. Структура экономики близка к Саудовской, но та обслуживает лишь пустынный полуостров, а российская — одну шестую часть суши, огромное пространство Евразии. Масштабы задач, стоящих перед Россией, несопоставимы с уровнем нашего экономического развития.
К сожалению, наша элита только на словах является суверенной и стремится делать финансовые вложения и строить будущее своих кланов за пределами России. С таким качеством элиты рассчитывать на то, что пандемия станет ресурсом для страны, пока не приходится. Чтобы Россия смогла извлечь выгоды из этого проекта, ей надо радикально перестраивать свою экономику.
- Как вы думаете, что может радикально измениться в отношениях между государством и отдельным человеком, учитывая то, что власти некоторых стран вводят достаточно жесткий контроль над соблюдением режима самоизоляции. То есть не станет ли в будущем меньше личных свобод?
— Тут тотального сценария для всех нет. Для стран с демократическими традициями отход от свобод, от европейского образа жизни будет хорошей встряской и заставит европейцев ценить тот образ жизни, который был до пандемии.
Не думаю, что эти страны станут менее свободными и демократичными по итогам этого процесса. Безусловно, будет усилена структура национального здравоохранения, и интеграция в институтах, которые составляют опору европейского образа жизни — Евросоюз и НАТО.
Потому что кризис показал, что в одиночку справиться с такого рода вызовами невозможно. Поэтому, как ни парадоксально, может появиться запрос на более тесную консолидацию на наднациональном уровне. Ни Евросоюз, ни НАТО не выйдут из этого кризиса ослабленными.
Кризис показал, что Европа страдает не от избытка интеграционных инициатив, а от недостатка качественных инициатив. Мало говорить о единстве, надо, чтобы это единство было эффективным. Здесь роль Евросоюза и НАТО будет только возрастать.
- Каких же изменений следует ждать на постсоветском пространстве?
— Россия никаких интеграционных инициатив в разгар пандемии не предпринимает. Наоборот, усиливается фрагментация постсоветского пространства не только на уровне бывших республик, которые отделены карантинными барьерами, но и внутри самой России произошло невольное психологическое обособление регионов друг от друга.
Более того, усиливаются и антимосковские настроения. Во многих регионах людей, приехавших из Москвы и Московской области, сажают на двухнедельный карантин, то есть выделяется определенная каста людей, которые когда-то были успешными, а сегодня москвич — это угроза.
Эти антимосковские настроения тоже вызов, и не факт, что они быстро растают, а если растают, не останутся ли после них фантомные боли?
Поэтому на уровне нашей страны и постсоветского пространства я вижу только стремление к обособлению и дезинтеграции на уровне пока только эмоциональных вещей.
Второй момент, большинство населения страны, которое испытывает серьезный прессинг в связи с развалом бизнеса, с отсутствием убедительной господдержки начинает паниковать, возникает ощущение одиночества, озлобленности. Мы видим рост агрессивности, уличной преступности, растет количество нападений на женщин, стариков, отнимают не только деньги, но и еду. То есть происходят признаки очевидной деградация социума.
Полиции тем временем расширили полномочия. Боюсь, возникнет ситуация, когда по итогам карантина жесткие правоохранительные практики будут сохранены. Неэффективная экономика и некачественная элита не в состоянии предложить альтернативы переживающему кризис российскому обществу, поэтому изберет авторитарные методы контроля над ним.
Китай, думаю, не изменится в этом смысле. Он и так был достаточно авторитарным государством, демократии там точно не прибавится по итогам карантина. Но Китай смог создать эффективную авторитарную систему модернизации экономики.
Она не имеет аналогов и не может сравниться ни с западной, ни с российской. Это совершенно уникальное экономическое явление, повторить которое невозможно. Никто не имеет такого внутреннего рынка в миллиард человек, который бы позволил такую экономику создать и поддерживать ее эффективность, а с другой стороны, делать это с помощью авторитарных практик.
Но единственное, в чем я уверен, — это то, что все страны будут очень серьезно озабочены укреплением роли медицины и повышением статуса врачей.
Второе — это то, что во всех странах будут вестись работы по созданию противоядия от бактериологического оружия. Коронавирус показал эффективность вирусных атак, и люди, которые планируют войны и военные конфликты, не оставят это без внимания. С этой проблемой еще предстоит столкнуться.
- Сейчас идут жаркие споры по поводу происхождения самого вируса — создан ли он лабораторно или возник естественным путем. Как вы оцениваете такие теории?
— Эти споры завершатся одним: окончательно оформятся две партии, два полюса в общественном мнении. Партия заговора и партия природного происхождения этого вируса. Мы никогда не узнаем правды об этом явлении. Правдой будет то, во что будут верить люди.
- Какова роль Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) в этой ситуации? Действительно ли она выполняет свою функцию и борется с пандемией или стала инструментом в чьих-то руках?
— ВОЗ испытала такой же стресс, как и другие наднациональные структуры, так же была не готова. Прогнозы, которые были, явно не формировали повестку дня. Из той же оперы, Сталина предупреждали о том, что Гитлер нападет на СССР, но в 41-м, зарывшись в донесения разведки никто не мог понять, где здесь правда, а где ложь.
Примерно та же история сейчас с коронавирусом в отношении к этой болезни со стороны чиновников, экспертов и ВОЗ.
ВОЗ сейчас выполняет больше психологическую роль. Это институт, к которому все привыкли, организация не особенно эффективна, но люди не готовы с ней расстаться.
Другое дело, что, повторюсь, пандемия показала необходимость в наднациональной консолидации усилий в условиях острого кризиса. И ВОЗ придется меняться в соответствии с этим вопросом.
Думаю, такая модернизация будет произведена. Никто не готов распрощаться с этой структурой. ООН ведь тоже оказалась неэффективной против пандемии. Заметьте, все критикуют Евросоюз, НАТО, но никто не критикует ООН. Например, почему не появились антипандемические голубые каски и ли какие-то ооновские проекты.
По большому счету, из наднациональных структур эффективнее всего сработало НАТО, военно-политическая организация, хотя, казалось бы, не ее функционал заниматься пандемиями.
Очевидно, что на уровне постсоветского пространства, на уровне республик СНГ, которые еще дорожат ценностями интеграции, потребность в структуре, которая будет реагировать на чрезвычайные ситуации, таком постсоветском МЧС, на мой взгляд, есть.
То есть сегодня нужен не столько ЕАЭС, не ОДКБ, не Таможенный союз в чистом виде, а союз координации действий в чрезвычайной ситуации. Именно НАТО на той стороне полюса, в европейском мире, оказалось очень эффективным — была налажена логистика, переброска грузов, людей.
В России, к сожалению, такой конструкции не было, значит, такую конструкцию создать надо, изучив опыт и ошибки тех же натовцев.
