https://ukraina.ru/20240113/1052661360.html
"Не Украина и не Россия – серая зона". Что происходит в Харьковской области
"Не Украина и не Россия – серая зона". Что происходит в Харьковской области - 13.01.2024 Украина.ру
"Не Украина и не Россия – серая зона". Что происходит в Харьковской области
Осенью 2022-го года, в результате голосования на референдуме, четыре новых региона присоединились к России. Тем не менее, в зоне СВО осталась территория, контролируемая ВС РФ, но так и не ставшая Россией
2024-01-13T05:23
2024-01-13T05:23
2024-01-13T05:23
эксклюзив
харьковская область
украина
россия
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e8/01/0c/1052663543_0:0:1205:677_1920x0_80_0_0_2bb70317cf4c4266058153c56f50c092.jpg
Новенькая медицинская "Буханка", подпрыгивая на дорожных ямах, медленно катится по видавшей виды и уже долго не видавшей ремонта дороге. В окно видно, как мимо нас проплывает большая бетонная стела. На ней уже оплывшими буквами написано "Харкiвска область". Сверху покосившиеся железные буквы поменьше, надпись "Дворiчансь…ий район". Буква "к" неведомо где утеряна.Вместе с медицинской бригадой мы въезжаем в Харьковскую область, и встречает она нас ни радостно, ни злобно – встречает она нас оглушительной тишиной. Лишь лязгают рессоры на "Буханке", лишь скрипит снег под колесами – а вокруг одна лишь тишина.В окно виден мост через маленькую речку-ручеек, что снова потечет здесь весной, когда снег сойдет. Мост сложился, не выдержав прямого попадания артиллерийского снаряда.В окно видно столбы, по которым когда-то тянулись высоковольтные провода. Теперь некоторые столбы повалены, а провода лежат на земле – и к этим проводам можно подойти без боязни, электричества в них точно нет.В окно видны дома – мы проезжаем мимо села Пески. И в этих домах нет следов жизни, из труб не курится дымок, и не орудуют лопатами перед воротами хозяева, расчищая заваливший их снег. Зато следов прилетов украинских снарядов – сколько хочешь, а сами дома слепо смотрят на проезжающую "Буханку" глазницами выбитых окон.Едешь – и даже не верится, что здесь, среди этой разрухи могут жить люди. И как только обретаешь абсолютную уверенность в этом – сразу же первый признак жизни. Домик ничем не примечательный, однако из трубы на крыше валит дым, и дорога перед воротами расчищена от снега.Люди здесь есть!Да, здесь, на небольшом клочке Харьковской области, который контролируется армией России, до сих пор живут люди. Однако условия, их окружающие, свидетельствуют не о жизни – о выживании! Как же так получилось?В 2022-м году в ходе стремительного продвижения армии России удалось освободить значительные территории Слобожанщины – до 20% Харьковской области. Под контроль России перешли города Купянск, Волчанск, Балаклея и Изюм.Прошло время – и мирная жизнь в городах и селах, на время прерванная боевыми действиями, стала налаживаться. Была создана военно-гражданская администрация региона, пенсионеры стали получать российские пенсии, предприятия снова заработали, открылись снова учебные заведения. Регион готовился к вхождению в состав России… но этого не произошло.Осенью 2022-го года ВС РФ были вынуждены отступить, отойти за реку Оскол. Несколько десятков тысяч жителей области эвакуировались в Россию. Украинские войска, разукрасившие свою технику нацистскими крестами, переправились через Оскол и рвались к Троицкому, Сватово, Кременной – но здесь их остановили русские солдаты. Остановили – а затем с тяжелыми боями начали выдавливать обратно.Так за спиной у российских войск оказался клочок Харьковской области. Тридцать пять сел, почти четыре тысячи человек – и все они оказались заложниками ситуации.Всего в двадцати километрах – Луганская Народная Республика. Всего лишь двадцать километров расстояние – а разница между территориями колоссальная.В ЛНР ударными темпами идут работы по восстановлению. Строители из России ремонтируют школы и больницы, реконструируют мосты, кладут невиданного в этих краях качества дороги, работает сотовая связь и интернет, в домах есть газ и тепло. Здесь – работают два магазина на тридцать пять сел, в домах нет электричества, практически отсутствует связь, а сама территория медленно приходит в запустение.Все потому, что ЛНР – уже Россия, а эта территория – еще нет.Мы въезжаем на территорию поселка Тополи – в нем, можно сказать, кипит жизнь. Из четырех тысяч жителей территории десятая часть живет именно здесь, в бывшем поселке железнодорожников, и в прилегающем к нему селе Николаевка. В Тополях есть магазин, работает местная администрация. Мимо нас проезжает трактор, расчищающий от снега дороги.Вот только и здесь жизнь – не сахар. Большинство жителей – люди если и не пожилого, то близкого к пожилому возраста. Вместо больницы или поликлиники – фельдшерский пункт, в который дважды в неделю приезжает бригада медиков от военно-гражданской администрации региона. Сегодня медики приехали – именно на их "Буханке" мы добирались сюда.Вместо школы – редкие и нерегулярные занятия по старым учебникам, которые проводят для оставшихся детей сотрудники администрации поселка в свободное время. Часть учебников – еще украинского образца.От всего, что мы видим, по коже пробирает мороз. Не тот, что от холода – хотя снаружи и правда довольно холодно. В голове настойчиво бьется мысль "Ну так же быть не должно!"– Ну а что вы хотели? – усмехается Николай Николаевич (имя изменено), крепкий седой дядька лет пятидесяти. – Здесь не Украина, не Россия. Здесь серая зона, мертвая земля!"Серая зона" - термин военный. Так обозначается "ничейная территория" между позициями двух сторон. Именно на ней и происходят обычно боестолкновения. Россия де-юре начинается на территории ЛНР. Украина – за Осколом. А между ними – контролируемая российскими войсками часть Харьковской области. Серая зона.Николай Николаевич – из местных. Он работает в администрации поселка, и его энергии хватает на десять молодых. На своей старенькой иномарке он ежедневно успевает побывать буквально в каждой точке окрестной территории.Николай Николаевич приглашает нас проехаться с ним. Ездит он быстро, но постоянно останавливается. Причина остановки всегда одна и та же – местные жители, неспешно бредущие по протоптанным тропинкам вдоль дороги, и с каждым из них этой седой дядька должен поговорить, узнать, не нуждается ли он в чем.Николай Николаевич знает в лицо и по имени-отчеству каждого, помнит досконально, о чем говорили в прошлый раз. Становится ясно, что во многом из-за кипучей энергии этого человека здесь, в поселке Тополи и его окрестностях еще теплится жизнь, и еще курится дымок над многими домами.У самого Николая Николаевича дома, к слову, нет. Больше нет – два украинских снаряда пробили крышу, снесли стены в добротной кирпичной хате.– Ну, ведь восстановят же Вам ее потом? – спрашиваю я.Николай Николаевич раздраженно машет рукой.- Поди знай… Будь мы Россия – оно, конечно, да, знаю, что в России восстанавливают. А пока нас не присоединят – будет разруха, никто нам ничем не обязан.Рядом с Тополями и Николаевкой расположился еще один населенный пункт – село Лиман Второй. Оно, расположенное на берегу реки Оскол, пострадало куда сильнее – украинская артиллерия раньше, когда было снарядов в достатке, била по нему каждый день. Людей в нем почти не осталось – но все же есть.Мы останавливаемся возле одного такого домика. В нем живет пара пенсионеров – Сергей Иванович и Анна Петровна (имена изменены). Николай Николаевич передает им несколько батонов свежего хлеба, привезенного утром в очередной партии гумпомощи.– Ну, как вы тут?Старики улыбаются. Не так им важен хлеб, как внимание. Сергей Иванович отвечает сдержанно, мол, все хорошо. Его супруга более словоохотлива:- Ой, цей ночью так собаки гавкалы! Мы вже спугались, что бандеры прийшлы! Хлопцы, вы мальчишкам вийсковим обязательно скажить, щоб не пускали их до нас!Анна Петровна, как и большинство местных жителей, как и Николай Николаевич, говорит на суржике, смеси русского и украинского. И для нее, как оказалось, окружающий кошмар – не самое худшее, что можно представить. Самый большой страх для нее, да и для всех, кто остался на территории области – приход украинских "освободителей", которые совсем рядом, буквально за рекой.Для русского уха украинские слова поддержки русской армии звучат дико – однако так, как эти старики, думают очень многие украинцы.Мы возвращаемся в Тополи, прощаемся с Николаем Николаевичем – он моментально прыгнул в свою машину и снова куда-то умчался, а мы сидим в фельдшерском пункте и пытаемся согреться возле гудящей печки-буржуйки. В соседней комнате продолжают работать медики, принимая местных стариков.Пусть и говорят местные жители не совсем на русском языке, пусть и в карманах носят паспорта синего цвета, пусть и пугаются камер, но все, кто остался на этом клочке земли за спиной у Армии России, – наши люди.Они крестят в спину русских солдат, отправляющихся на задание. Они вздрагивают при мысли о том, что в один момент могут вернуться "бандеры", и тогда их жизнь, и так не сильно простая, может превратиться в настоящий ад.Они ждут, когда они станут Россией не только по духу, но и по букве, и на их земле будет порядок. Они – наши люди.Можно ли оставить их в беде?
харьковская область
украина
россия
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2024
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
эксклюзив, харьковская область, украина, россия
"Не Украина и не Россия – серая зона". Что происходит в Харьковской области
Осенью 2022-го года, в результате голосования на референдуме, четыре новых региона присоединились к России. Тем не менее, в зоне СВО осталась территория, контролируемая ВС РФ, но так и не ставшая Россией
Новенькая медицинская "Буханка", подпрыгивая на дорожных ямах, медленно катится по видавшей виды и уже долго не видавшей ремонта дороге.
В окно видно, как мимо нас проплывает большая бетонная стела. На ней уже оплывшими буквами написано "Харкiвска область". Сверху покосившиеся железные буквы поменьше, надпись "Дворiчансь…ий район". Буква "к" неведомо где утеряна.
Вместе с медицинской бригадой мы въезжаем в Харьковскую область, и встречает она нас ни радостно, ни злобно – встречает она нас оглушительной тишиной. Лишь лязгают рессоры на "Буханке", лишь скрипит снег под колесами – а вокруг одна лишь тишина.
В окно виден мост через маленькую речку-ручеек, что снова потечет здесь весной, когда снег сойдет. Мост сложился, не выдержав прямого попадания артиллерийского снаряда.
В окно видно столбы, по которым когда-то тянулись высоковольтные провода. Теперь некоторые столбы повалены, а провода лежат на земле – и к этим проводам можно подойти без боязни, электричества в них точно нет.
В окно видны дома – мы проезжаем мимо села Пески. И в этих домах нет следов жизни, из труб не курится дымок, и не орудуют лопатами перед воротами хозяева, расчищая заваливший их снег. Зато следов прилетов украинских снарядов – сколько хочешь, а сами дома слепо смотрят на проезжающую "Буханку" глазницами выбитых окон.
Едешь – и даже не верится, что здесь, среди этой разрухи могут жить люди. И как только обретаешь абсолютную уверенность в этом – сразу же первый признак жизни. Домик ничем не примечательный, однако из трубы на крыше валит дым, и дорога перед воротами расчищена от снега.
Да, здесь, на небольшом клочке Харьковской области, который контролируется армией России, до сих пор живут люди. Однако условия, их окружающие, свидетельствуют не о жизни – о выживании! Как же так получилось?
В 2022-м году в ходе стремительного продвижения армии России удалось освободить значительные территории Слобожанщины – до 20% Харьковской области. Под контроль России перешли города Купянск, Волчанск, Балаклея и Изюм.
Прошло время – и мирная жизнь в городах и селах, на время прерванная боевыми действиями, стала налаживаться. Была создана военно-гражданская администрация региона, пенсионеры стали получать российские пенсии, предприятия снова заработали, открылись снова учебные заведения.
Регион готовился к вхождению в состав России… но этого не произошло.
Осенью 2022-го года ВС РФ были вынуждены отступить, отойти за реку Оскол. Несколько десятков тысяч жителей области эвакуировались в Россию. Украинские войска, разукрасившие свою технику нацистскими крестами, переправились через Оскол и рвались к Троицкому, Сватово, Кременной – но здесь их остановили русские солдаты.
Остановили – а затем с тяжелыми боями начали выдавливать обратно.
Так за спиной у российских войск оказался клочок Харьковской области. Тридцать пять сел, почти четыре тысячи человек – и все они оказались заложниками ситуации.
Всего в двадцати километрах – Луганская Народная Республика. Всего лишь двадцать километров расстояние – а разница между территориями колоссальная.
В ЛНР ударными темпами идут работы по восстановлению. Строители из России ремонтируют школы и больницы, реконструируют мосты, кладут невиданного в этих краях качества дороги, работает сотовая связь и интернет, в домах есть газ и тепло.
Здесь – работают два магазина на тридцать пять сел, в домах нет электричества, практически отсутствует связь, а сама территория медленно приходит в запустение.
Все потому, что ЛНР – уже Россия, а эта территория – еще нет.
Мы въезжаем на территорию поселка Тополи – в нем, можно сказать, кипит жизнь. Из четырех тысяч жителей территории десятая часть живет именно здесь, в бывшем поселке железнодорожников, и в прилегающем к нему селе Николаевка.
В Тополях есть магазин, работает местная администрация. Мимо нас проезжает трактор, расчищающий от снега дороги.
Вот только и здесь жизнь – не сахар. Большинство жителей – люди если и не пожилого, то близкого к пожилому возраста. Вместо больницы или поликлиники – фельдшерский пункт, в который дважды в неделю приезжает бригада медиков от военно-гражданской администрации региона.
Сегодня медики приехали – именно на их "Буханке" мы добирались сюда.
Вместо школы – редкие и нерегулярные занятия по старым учебникам, которые проводят для оставшихся детей сотрудники администрации поселка в свободное время. Часть учебников – еще украинского образца.
От всего, что мы видим, по коже пробирает мороз. Не тот, что от холода – хотя снаружи и правда довольно холодно. В голове настойчиво бьется мысль "Ну так же быть не должно!"
– Ну а что вы хотели? – усмехается Николай Николаевич (имя изменено), крепкий седой дядька лет пятидесяти. – Здесь не Украина, не Россия. Здесь серая зона, мертвая земля!
"Серая зона" - термин военный. Так обозначается "ничейная территория" между позициями двух сторон. Именно на ней и происходят обычно боестолкновения.
Россия де-юре начинается на территории ЛНР. Украина – за Осколом. А между ними – контролируемая российскими войсками часть Харьковской области. Серая зона.
Николай Николаевич – из местных. Он работает в администрации поселка, и его энергии хватает на десять молодых. На своей старенькой иномарке он ежедневно успевает побывать буквально в каждой точке окрестной территории.
Николай Николаевич приглашает нас проехаться с ним. Ездит он быстро, но постоянно останавливается. Причина остановки всегда одна и та же – местные жители, неспешно бредущие по протоптанным тропинкам вдоль дороги, и с каждым из них этой седой дядька должен поговорить, узнать, не нуждается ли он в чем.
Николай Николаевич знает в лицо и по имени-отчеству каждого, помнит досконально, о чем говорили в прошлый раз. Становится ясно, что во многом из-за кипучей энергии этого человека здесь, в поселке Тополи и его окрестностях еще теплится жизнь, и еще курится дымок над многими домами.
У самого Николая Николаевича дома, к слову, нет. Больше нет – два украинских снаряда пробили крышу, снесли стены в добротной кирпичной хате.
– Ну, ведь восстановят же Вам ее потом? – спрашиваю я.
Николай Николаевич раздраженно машет рукой.
- Поди знай… Будь мы Россия – оно, конечно, да, знаю, что в России восстанавливают. А пока нас не присоединят – будет разруха, никто нам ничем не обязан.
Рядом с Тополями и Николаевкой расположился еще один населенный пункт – село Лиман Второй. Оно, расположенное на берегу реки Оскол, пострадало куда сильнее – украинская артиллерия раньше, когда было снарядов в достатке, била по нему каждый день. Людей в нем почти не осталось – но все же есть.
Мы останавливаемся возле одного такого домика. В нем живет пара пенсионеров – Сергей Иванович и Анна Петровна (имена изменены). Николай Николаевич передает им несколько батонов свежего хлеба, привезенного утром в очередной партии гумпомощи.
Старики улыбаются. Не так им важен хлеб, как внимание. Сергей Иванович отвечает сдержанно, мол, все хорошо. Его супруга более словоохотлива:
- Ой, цей ночью так собаки гавкалы! Мы вже спугались, что бандеры прийшлы! Хлопцы, вы мальчишкам вийсковим обязательно скажить, щоб не пускали их до нас!
Анна Петровна, как и большинство местных жителей, как и Николай Николаевич, говорит на суржике, смеси русского и украинского. И для нее, как оказалось, окружающий кошмар – не самое худшее, что можно представить.
Самый большой страх для нее, да и для всех, кто остался на территории области – приход украинских "освободителей", которые совсем рядом, буквально за рекой.
Для русского уха украинские слова поддержки русской армии звучат дико – однако так, как эти старики, думают очень многие украинцы.
Мы возвращаемся в Тополи, прощаемся с Николаем Николаевичем – он моментально прыгнул в свою машину и снова куда-то умчался, а мы сидим в фельдшерском пункте и пытаемся согреться возле гудящей печки-буржуйки. В соседней комнате продолжают работать медики, принимая местных стариков.
Пусть и говорят местные жители не совсем на русском языке, пусть и в карманах носят паспорта синего цвета, пусть и пугаются камер, но все, кто остался на этом клочке земли за спиной у Армии России, – наши люди.
Они крестят в спину русских солдат, отправляющихся на задание. Они вздрагивают при мысли о том, что в один момент могут вернуться "бандеры", и тогда их жизнь, и так не сильно простая, может превратиться в настоящий ад.
Они ждут, когда они станут Россией не только по духу, но и по букве, и на их земле будет порядок. Они – наши люди.
Можно ли оставить их в беде?
