Александр Каревин киевлянин. Ему 51 год. Он автор книг по истории Украины, украинской культуры и украинского языка, которые изданы в том числе и в России. Среди них «Русь нерусская», «Исторические шахматы Украины» и другие. К одной из них, посвященной созданию украинского языка, написал примечание академик Петр Толочко.
- Что вы думаете о состоянии нынешней российской украинистики? Она на уровне? Говорят, что многие российские исследователи Украины тайные или явные симпатизанты Евромайдана, украинских мифов и концептов. Так ли это?
— Российская украинистика не едина. И никогда не была едина. Поэтому и оценивать её общей уровень невозможно. Есть серьёзные исследователи. Есть те, кто просто решил спекульнуть на горячей теме. Есть откровенные балаболы, лгуны, невежды. К последней категории, кстати, можно отнести большинство симпатизантов украинства (именно украинства, а не Украины — это не одно и то же). Их в России достаточно много.
- Считается, что Польша опережает Россию в вопросе профессионального изучения Украины — созданы специализированные центры, защищаются диссертации, проводятся форумы и конференции. Так ли это?
— Я плохо знаком с польской украинистикой, чтобы давать ей оценку и сравнивать с российской. Но то, что Российская Федерация в вопросе изучения Украины делает недостаточно, — факт несомненный. Безотносительно того, как изучают Украину в Польше, США, ещё где-то. То всё — чужое.
А мы ведь ещё недавно с Российской Федерацией были одной страной! Малорусы (называемые теперь украинцами) и великорусы — исторически один народ. Они ведут своё происхождение из одного корня. Изучая малорусов, великорусы в какой-то (и весьма значительной!) мере изучают и себя. И проблемы во взаимоотношениях между жителями Украины и РФ — это проблемы в отношениях между своими. Что гораздо хуже сложностей в отношении с чужими. Какой ещё аргумент нужен, чтобы обосновать необходимость более внимательного отношения к украинскому вопросу?
- У нас, в России, при Санкт-Петербургском университете есть Институт истории, а в нем Центр по изучению истории Украины, который возглавляет Татьяна Таирова-Яковлева. Ей даже Виктор Ющенко вручил орден княгини Ольги III степени за написанную ею биографию Мазепы.
Мне рассказывали, что вы составили замечания к этой книге чуть ли не на сотню страниц. Так ли это? Какие претензии к этой книге?
— О мазепиане Таировой-Яковлевой (там две книги, а не одна) я написал несколько статей. И для научных изданий, и для газет, и для интернет-сайтов. Если суммировать всё это, то, наверное, да, сотня страниц наберётся. Все статьи опубликованы, желающие могут найти их в сети. Сама Татьяна Геннадьевна в одном из интервью даже жаловалась, что я создал ей на Украине «чёрный пиар». Как по мне, никто не создаёт сей как бы учёной даме «чёрный пиар» тщательнее, чем она сама.
Проблема не в том, что Таирова-Яковлева восхищается гетманом, которого его малороссийские современники называли вторым Иудой. В конце концов, у неё, как и у любого другого автора, есть право на собственное (пускай и довольно своеобразное) мнение. Проблема заключается в том, что в её сочинениях содержится такое количество «ляпов», домыслов, невежества, что называть это наукой просто невозможно. А хуже всего, что, несмотря на такие недостатки, у неё в Российской Федерации в немалом числе находятся союзники, почитатели и покровители.
- У вас есть книга, посвящённая созданию украинского языка. Многие считают, что мова — это смесь из малороссийского наречия и польского языка. Так ли это?
— Скажем так, возникновение самого малорусского наречия обусловлено тем, что Малороссия долгое время находилась под польским господством и местные говоры подвергались влиянию польского языка. Это некая смесь из русского и польского языков с некоторой добавкой слов из татарского.
А мова (украинский язык) была создана как с помощью лексического материала, взятого из малорусского наречия, так и с помощью заимствований из польского, немецкого, латинского, других языков, а также с помощью придуманных слов. Причём эти заимствования и придумывания были сделаны не потому, что в них ощущалась культурная потребность, а сугубо с политической целью — чтобы заменить ими слова русского языка, который как раз и являлся общим культурным языком для всей Руси — Малороссии, Великороссии и Белоруссии.
Политикам определённого направления хотелось расчленить историческую Русь, противопоставить друг другу Малороссию и Великороссию во всех отношениях (в культурном — в том числе), сделать речь малорусов как можно более непохожей на речь великорусов.
Вот, кстати, буквально на днях наткнулся на опубликованную мизерным тиражом переписку давно уже забытого украинского писателя Ивана Сенченко (когда-то считавшегося одним из основоположников украинской советской прозы) и также забытого украинского литературного критика Васыля Пивторадни. Так вот, этот Пивторадни уже в 1960-х годах обращается к Сенченко как к писателю, стоявшему у колыбели «раннего украинского языка». Понимаете? Сенченко вышел на литературную арену в 1920-х годах. Мова тогда была ещё в колыбели. В узком кругу сами украинские деятели это признавали.
А нам сегодня рассказывают о тысячелетнем (и даже более чем тысячелетнем!) украинском языке. Котляревский, Шевченко и прочие не на мове писали. Они писали на малорусском наречии русского языка. Со второй половины ХІХ века украинофилы очень старались при помощи заимствований и неологизмов превратить это наречие в самостоятельный (отдельный от русского) украинский язык, но особо тут не преуспели. Преуспели большевики, которые навязали данный язык Малороссии в ходе насильственной украинизации.
Собственно, здесь и находится корень сегодняшней языковой проблемы на Украине. Родным (и единственным государственным!) языком коренных жителей страны объявили украинский. А он на деле родным для большинства населения не является! Родным является русский язык.
- Я слышал такие разговоры, что вы, а не Бузина, первым начали ниспровергать в 90-х Тараса Шевченко и даже принесли свою критическую рукопись о Кобзаре в «Киевские ведомости», где тогда работал Олесь Бузина, но её не взяли.
— Не совсем так. О Шевченко мы с Бузиной начали писать практически одновременно. Он — в газете «Киевские ведомости». Я — в газете «Киевские новости». Моя первая статья о Тарасе вышла в январе 1997 года.
И ругать нас за «шевченкофобию» начали вместе. Дело, однако, в том, что в редакции «Киевских ведомостей» Бузине дали возможность продолжить эту тему. А редакция «Киевских новостей» испугалась скандала. Мне продолжить тему не дали. Прямо не отказывали, но постоянно откладывали новую мою публикацию о Шевченко.
Соглашались, что статья хорошая, аргументированная, правильная, но говорили, что надо подождать с опубликованием, выбрать время и так далее. А потом и «Киевские новости» закрылись. Я после этого попытался предложить свой материал в другие издания, в том числе и в «Киевские ведомости», но всюду натыкался на глухую стену. И только Владимир Скачко, главный редактор выходившей тогда газеты «Киевский телеграф», не побоялся напечатать мой материал. Это уже был 2003-й год. С момента первой моей шевченковедческой публикации прошло несколько лет.
- Почему вы тогда взялись за критику Шевченко? Чем он вас не устроил?
— По воле случая. Случайно мне в руки попалась ещё дореволюционная книжечка о Шевченко. Вполне благожелательная к Тарасу Григорьевичу книжечка, авторства, если не ошибаюсь, видной украинофилки Софии Русовой. Но там в примечании было упомянуто, что из крепостной неволи Тараса выкупили на деньги государыни императрицы.
И вот опять же совершенно случайно, просматривая сию книжку, я открыл её на странице с этим примечанием. Я ранее не знал о таком факте. И в советское, и в постсоветское время об этом старались не говорить. Не то чтобы совсем замалчивали (совсем замолчать было невозможно, факт сей упоминался в одном из вариантов шевченковской «автобиографии»), а старались не акцентировать на этом внимания.
Между тем, известно, что Шевченко уже после своего выкупа писал пасквили на императрицу, то есть охаивал женщину, благодаря которой получил свободу. Вот этот момент меня заинтересовал. И данному, прямо скажем, неприглядному факту биографии «великого Кобзаря» была посвящена моя первая статья о нём.
Позднее, когда я пытался продолжить шевченковскую тему, то выявлял всё больше и больше негатива о нём. Выявлял то, что тщательно скрывалось профессиональными шевченковедами. Дело не в том, что меня что-то в Тарасе не устраивало. Я выступал и выступаю не против Тараса Шевченко, а против тарасопоклонничества, против превращения Шевченко в идола, которому считалось обязательным поклоняться. Против приравнивания Тараса к Богу.
- Каковы отличия вашей критики Кобзаря от бузиновской?
— Мы писали об одном и том же персонаже, но по-разному. Я, например, никогда не называл Шевченко вурдалаком или ещё кем-то подобным. Не потому, что стараюсь избегать резких выражений, а потому, что вурдалаком он, на мой взгляд, не являлся. Это был несчастный человек, со множеством недостатков и даже пороков. Но и с определёнными достоинствами, положительными качествами. А неким символом зла, обозначаемым словом «вурдалак», он не был. Называть его так — явный перебор.
Вообще о разных аспектах освещения Бузиной шевченковской темы можно говорить много. И мне есть что сказать. Но я сейчас не хотел бы углубляться в это. Во-первых, потому, что Бузина, к сожалению, уже не может ответить, что-либо возразить, объяснить. А во-вторых… Давайте сначала добьёмся осуждения тех мерзавцев, которые его убили. Давайте добьёмся осуждения самого убийства. Ведь оно по сути не осуждено большей частью украинского общества. И это позор для Украины. А о том, в чём Бузина был не прав или прав, поговорим потом.
- А вам за Шевченко угрожали? Если да, то кто и когда? Вообще за вашу пророссийскую культурную деятельность угрожали?
— Угрожали. Иногда довольно серьёзно. Но разве это новость? На Украине любой человек, в чём-либо не согласный с официальной идеологией, находится под угрозой. И это не с Евромайдана началось. После событий 2014 года такая угроза многократно возросла. Но и до тех печальных событий наша страна вовсе не являлась оазисом свободомыслия.
