25 марта 2018 года украинские пограничники задержали в Азовском море рыболовецкое судно «Норд» под флагом России. На борту было 10 членов экипажа. Семь из них 30 октября были обменяны на семерых украинских моряков. Обмен происходил на границе Крыма и Украины, в пункте перехода Армянск. Капитан крымского судна по-прежнему остается на Украине. Двое моряков с «Норда» сумели вернуться в Крым через Белоруссию ранее. Капитан судна обвиняется прокуратурой Украины в совершении уголовных преступлений по статьям «Незаконное занятие рыбным, звериным или другим водным добывающим промыслом» и «Нарушение порядка въезда на временно оккупированную территорию Украины и выезда из нее с целью причинения вреда интересам государства». В свою очередь, Управление ФСБ Крыма возбудило дело по статье 211 УК РФ «Угон судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава».
- Скажите, Павел, у вас есть ощущение, что вы, моряки «Норда», герои нашего времени?
— Ну, мы так не считаем… Мы делали свою работу, криминального ничего не совершали. Веру в Крым, в Россию мы несли с 14-го года, поэтому я не считаю, что мы сделали что-то героическое.
— Но ведь вам предлагали отказаться от российского паспорта в пользу украинского и получить за это свободу. Почему вы отказались?
— Потому что Россия у нас внутри. Вопрос такой даже не стоял, чтобы взять украинские паспорта или прийти в миграционную службу. Нам ведь много раз предлагали: «Давайте мы вам сделаем за день паспорт». Мы отказывались. За Россию мы готовы сидеть и год, и два, и три, и пять. Не знаю, это внутреннее. Я считаю, у каждого человека есть внутренняя ментальность. Каждый себе дает отчет, кто он и что он.
— То есть с идентификацией у вас проблем не было?
— Вообще никаких. Нам люди некоторые предлагали: «Может, проще? Ребята, идите в ФМС, делайте паспорта да едьте домой». Нет, никто из нас на это не пошел. У нас в экипаже были и старики, и молодые, у нас разношерстная команда. Никто не согласился. Никто никого ни к чему не принуждал, это было решение каждого отдельно взятого члена экипажа.
— А как все происходило? Границу не нарушали?
— Нет, конечно. От нас до ближайшей точки украинского берега было 18 миль. По всем международным законам 12 миль является государственной зоной. Это в больших морях. В Азове — и того меньше, береговая зона Украины 5 миль. То есть мы даже по международным законам, не то что по договоренностям между Россией и Украиной, были в 6 милях от места, где заканчивается граница украинского государства.
- Как вы поняли, что привычный ход вещей для вас уже нарушен?
— Да там было сразу видно. Подошел пограничный катер, расчехлены крупнокалиберные пулеметы на баке, на корме, стоят автоматчики уже наготове. Они стоят конкретно нацеленные. Мы как раз в этот момент занимались на корме тралом. Раньше, когда для проверок поднимались на борт погранслужба или рыбинспектора, никто автоматы не держал наготове, никто так не заходил. Когда паспорта открыли, сказали только: «О, Крым!» И все, больше ничего не говорили.
Взяли капитана, пошли в салон для проверки документов. Проверяли-проверяли, мы под автоматами сидим. Передвижение ограничено, хотя людей, которые ничего не сделали, никто не должен удерживать силой, да еще под автоматами. Пришел капитан с главным пограничником и говорит: «Нас просят проследовать в порт Бердянск». А просьба эта заключалась в том, что нас закрыли в носовом кубрике всех под автоматы. Оставили только капитана, старшего механика и старшего помощника капитана, чтобы судно могло следовать дальше. Начали конвоировать. С нами были автоматчики, они молчали. Телефоны не отбирали, а то ходят мифы. Все равно связи не было — какая связь в открытом море?! Связь появилась, только когда мы легли в дрейф под Бердянском. Я набрал жену, сказал, чтобы звонила директору, потому что нас захватили. И связь обрубилась — закончились деньги. С этого момента и началась наша эпопея.
- А пограничники не наглели? По-свински не вели себя?
— Изначально никто нас не унижал, не оскорблял. Они сказали, что у нас не в порядке паспорта, не в порядке судовые документы. А что значит «не в порядке», никто не объяснил. Нас конвоировали под предлогом проверки документов, а оказалось — как оказалось. Ой! Аж не верится, что все это было семь месяцев назад. Такое чувство, что жизнь прошла.
- Получается, у вас теперь жизнь делится на «до» и «после»?
— Да, но жизнь «до» еще продолжается. Пока не вернется капитан. Как он придет, будет у нас новый отсчет времени, будет праздник новой жизни. Капитан вернется — семья воссоединится, потому что все наши семьи очень сдружились, друг друга поддерживали. Стали одной большой семьей.
- Почему так? Люди подобрались такие?
— Не знаю. У нас такой капитан — очень хороший человек.
- Вы таким составом сколько лет вместе?
— Этим составом в принципе недолго. Капитан относительно недавно работает в нашем рыбколхозе. Я буквально 2 января этого года пришел с другого судна. Мы все работали до этого, друг друга знали. Пересекались по два, по три человека, экипажем. Керчь — город маленький, все рыбаки друг друга знают. Каждый знает, кто чего стоит. Вообще хватало трех дней, чтобы можно было считать, что работаем всю жизнь.
- Но этот состав стал судьбоносным?
— Судьбоносным, совершенно верно. Так и получилось. И слава Богу! Я благодарен ребятам, потому что все проявили себя в отсутствие капитана. У нас были переходы границ, у нас были допросы в СБУ, у нас были допросы в прокуратуре так называемой Республики Крым в Херсоне, было посольство России, где мы находились. Тут бывает с семьей ругань, не так посмотрел, не так сказал. А здесь за полгода в посольстве ребята показали себя только с лучшей стороны. Не было ни ссор, ни драк, ни конфликтов, все прошло ровно. Все друг друга поддерживали. Поэтому благодарен им очень сильно.
Очень сильно поддерживал нас Крым, Сергей Валерьевич Аксенов. Я ему очень благодарен. Он оперативно нашел юристов нам на Украине. Юристы — «бомбезные» люди, очень человечные, по любому зову помогали нам. Оплачивал их наш республиканский совет. Мы знали, что мы прикрыты со всех сторон. В посольстве люди работают — честь и совесть. Ни о ком не могу сказать ни одного плохого слова.
- Что вы делали непосредственно в посольстве? Из чего состоял ваш день?
Мне было немного проще. Основное общение с юристами было на мне. Попросил — купили мультиварку. За продуктами ездил, кушать готовил. У меня там жизнь кипела. Остальные помогали. В столовой в посольстве картошку почистить, посуду помыть. Мы стали частью жизни посольства. Плюс телевизор, книги, нас книгами посольские обеспечили от и до. Кота завели.
- А в этот промежуток времени межу тем, как вы были в посольстве и как вас начали заводить в Бердянск, какие ощущения у вас были? Было страшно от неизвестности?
— Страшно было первые пару-тройку дней, потому что ночные допросы — с часу, с двух ночи. Потом, когда неожиданно пропал капитан, у нас был конфликт с автоматчиками. Потом оказалось, что его увезли в Херсон в КПЗ.
Была неизвестность. И мы изначально не думали, что будет так надолго. Питали надежды, что все быстро закончится, потому не так тягостно все переносилось. Сначала вообще сказали, что будет два допроса и нас отпустят. После этого поехали на границу, нас не пропустили. В итоге за первые двадцать дней мы по Украине намотали тысяч пять километров. Пытались проходить границу в разных местах. У нас сначала забрали справки о потере паспортов, выданные консульством, потом забрали загранпаспорта. Абсурдность ситуации зашкаливала. Поэтому мы думали, что ситуация как абсурдно началась, так быстро и разрешится.
- На каком языке с вами говорили?
На украинском, конечно. Принципиально. Понимай как хочешь. Это потом в СБУ, в прокуратуре или в судах можно было выбрать переводчика. С третьего дня были адвокаты, они уже переводили. Принципиально на украинском. Причем такие ярые все. Но Бог им судья. Я им зла не желал, не желаю, не буду желать. Только здоровья и чтобы в их семьях такого не было. Потому что есть такой эффект бумеранга.
- Как вы считаете, для чего все это было и до сих пор длится с капитаном?
Моё личное мнение такое. Я с первого дня думал, что это такая политическая провокация со стороны Украины. А потом я посмотрел — там люди не смотрят на три дня вперед, смотрят только на сегодняшний день. Вот они сделали что-то, а какие последствия за этим последуют? Они сейчас сами стонут от этого. Рыбаки стоят, не могут на рыбалку выйти.
- Судно «Норд» Украина украла и планирует продать. Это большая потеря для вашего рыболовецкого колхоза?
— Ну конечно, это было судно-кормилец. У нас колхоз — один из самых лучших в городе. Современный цех по переработке, современное оборудование, мало у кого в городе есть автоматы шоковой заморозки рыбы. Зарплаты никогда нам не задерживали, все были довольны.
- Последний вопрос. Вы находились там в гуще событий и все видели собственными глазами. Этот абсурд под названием «украинское отношение к русскому Крыму» когда-нибудь закончится?
— Придет такой момент, когда, кроме России, помочь Украине уже никто не сможет. Когда отвернется и Европа, и Америка, а они точно отвернутся. Будет на Украине достойная власть, которая сможет прийти и по-братски попросить прощения. А куда мы денемся? Всегда помогали и будем помогать.
