Светлана Фабрикант — одна из самых известных и популярных одесских политиков. Сегодня она находится в оппозиции к действующей власти.
Однако ее публичная активность началась не с политики, а с участия во второй половине 80-х в КВН, когда она была членом команды «Одесские джентльмены».
В 90-х и нулевых она делает карьеру в одесских СМИ.
В политику ее привел бывший вице-премьер-министр Украины Сергей Тигипко — в 2009 году с его подачи Светлана стала руководителем одесского отделения его партии «Сильная Украина». В 2012 г. Тигипко распускает партию, а ее члены переходят к регионалам Виктора Януковича.
В том же году Фабрикант становится депутатом Верховной Рады, войдя во фракцию Партии регионов.
После победы Евромайдана Тигипко объявляет о возрождении «Сильной Украины», по списку которой она баллотируется в украинский парламент на досрочных выборах в сентябре 2014 года. Однако «сильные украинцы» не преодолевают проходной барьер.
В настоящий момент Светлана Фабрикант живет в Одессе, занимаясь как политической деятельностью в качестве председателя Национального бюро «Сильной Украины», так и общественной, являясь главой правозащитной организации «Совет Одессы», председателем наблюдательного совета благотворительного фонда «Ассоль» и руководителем профсоюза трудовых мигрантов «Святая София».
— Накануне второй годовщины трагедии 2 мая, как бы вы могли охарактеризовать политическую и моральную обстановку в Одессе? Сильно ли одесситы разобщены?
— Я не могу сказать, что Одесса сильно раскололась, но в городе, конечно же, явно присутствуют два настроения.
Первое — радикальное, националистическое, ура-патриотическое. Оно, правда, присуще небольшой группе одесситов, но из-за своей активности эта группа постоянно на слуху и на виду. Поэтому тем, кто в Одессе не живет, кажется, что именно эти настроения сейчас являются мейнстримом в городе, но это не так.
Второе настроение — антинационалистическое — разделяет большая часть одесситов, но эти люди чувствуют себя более зажатыми, чем националисты и радикалы, они ведут себя более осторожно и боязливо, и не очень публично.
Они не изменили своего прежнего отношения к истории, например, к Великой Отечественной войне, и к трагедии 2 мая. Они просто испугались.
Эти одесситы не желают участвовать в уличных акциях, потому что боятся, что эти мероприятия могут закончиться провокациями. Они не воспринимают многие вещи, которые происходят в городе, но в то же время они не готовы об этом говорить вслух, а тем более свои принципы публично отстаивать. Это состояние панического страха, но в то же время и ожидания того, что все вернется на круги своя.
Мы проводили для нашей общественной организации «Совет Одессы» социологическое исследование, чтобы понять настроения одесситов. Могу сказать, что люди сегодня находятся в стрессовой ситуации, в их настроениях доминирует испуг, боязнь и нежелание говорить о политике вообще.
Одесситы говорят: не трогайте нас, дайте нам спокойно жить. При этом они категорически не принимают войну в Донбассе. Это точно, это показывают все фокус-группы.
Однако 2 мая, как и год назад, несмотря на все угрозы и запугивания, одесситы все равно придут на Куликово поле, чтобы почтить память погибших. Причем, невзирая на возможные провокации.
Если правоохранительные органы будут наблюдать за происходящим со стороны, то провокации будут наверняка. Доказательством тому было 10 апреля этого года, когда люди пришли отметить один из самых главных одесских праздников — день освобождения города от фашистов. Люди пришли на свою родную Аллею Славы. Принесли цветы. Люди пришли, потому что за освобождение этой земли погибли их отцы, деды и прадеды.
Да, на самой Алее Славы ничего не произошло, потому что силовиками была обеспечена безопасность, но за углом этих людей ждали радикальные молодчики, которым нужно было доказать, что власть сегодня в Одессе находится в их руках.
Мне бы очень хотелось, чтобы силовики сделали все возможное, чтобы те одесситы, которые бы хотели попасть на Куликово поле 2 мая, смогли бы это сделать.
Учитывая, что к этому дню будет приковано внимание всех СМИ, включая зарубежные, и в Одессу в этот день к тому же приедут европейские депутаты разного уровня, на самом Куликовом поле никаких столкновений не должно быть. Но опять же, за пределами Куликового поля может быть все, что угодно.
— Как, по-вашему, будут ли все-таки расследованы события 2 мая, а виновные наказаны? Почему за два года конца расследованию так и не видно?
— Я не верю в то, что в ближайшее время назовут имена виновников, хотя в принципе каждый их знает. Еще в 2014 году (я была депутатом Верховной Рады и секретарем парламентской комиссии по расследованию трагедии 2 мая) мы пытались в течение нескольких месяцев достучаться до высокопоставленных силовиков, но ощутили, что перед нами стоит стена, и мы не можем получить ответы на свои вопросы. А раз они не отвечают на твои вопросы, если они не говорят правду, значит, они в этом виноваты. Теперь уже понятно, что многие силовики и известные политики имеют отношение к тому, что произошло 2 мая.
— Как вы относитесь к идее дать Одессе статус порто-франко?
— Есть в городе множество инициативных групп и политиков, которые об этом говорят, но радикалы и власть воспринимают подобный статус как возможность отделить Одессу от Украины. В общем, видят в этом сепаратистские проявления.
Стыдно говорить такие вещи. Просто надо знать историю Одессы, любить ее и быть одесситом. Экономический расцвет города, его самые яркие страницы связаны именно с периодом, когда у него был статус порто-франко. И никто тогда не говорил о сепаратистских настроениях.
Порто-франко — это экономический шанс для Одессы в сегодняшней Украине, в сегодняшней страшной и упаднической экономической ситуации, это шанс для Одессы «еще и немножечко шить» и самостоятельно влиять на то, что происходит в городе.
Мне очень бы хотелось, чтобы это получилось без всякой политики. Это нужно Одессе, но все будет зависеть от того, кто в этот момент будет руководить городом и областью. Боюсь, что это вряд ли сегодня сможет произойти.
— Какие плюсы и минусы в работе команды губернатора Саакашвили вы видите?
— Плюсы? Прошел, по сути, год. Саакашвили шикарный пиарщик. Он умеет блестяще говорить. Он в отличие от украинских политиков не только не боится критиковать, но и называть фамилии политиков и чиновников, которые, по его мнению, что-то не так делают, приводит конкретные примеры злоупотреблений. Людям безумно нравится, когда политик называет вещи своими именами.
Но за каждым словом должны быть какие-то действия. А на примере Одессы я могу сказать, что действий у Саакашвили нет никаких. За год ничего из обещанного не выполнено.
Многострадальной дороги Одесса-Рени, о которой говорили, что она является международной стратегической трассой, связывающей Украину с Европой, нет. Поехать по ней невозможно, это и не дорога, и даже не направление, а уже неизвестно что.
В области разрушена вся система управления. Предыдущую систему управления можно было критиковать и за коррупцию, и за клановость, но она хоть была. Сегодня за теми «реформами», которые губернатор запустил в Одесской области, стоит искоренение всего управления обладминистрации и всех специалистов, которые были.
Сегодня в системе управления превалируют активисты. Важно не то, что ты умеешь делать, а важно то, насколько громко ты где-то там кричал. В основном это молодые и энергичные ребята, которые не имеют совершенно никакого управленческого опыта. Вот именно из-за этого разрушена вся система.
Приведу такой пример. Есть в Одессе санаторий «Лермонтовский», которому больше 100 лет, и который остался целым кусочком земли рядом с морем в районе Ланжерона. Согласитесь, 10 га земли — это лакомый кусочек. Санаторий не городского, а всеукраинского подчинения.
За первыми поползновениями забрать эту землю стоит нынешний министр юстиции Павел Петренко. Этот санаторий хотели забрать под министерство юстиции для последующей приватизации. Схема тут накатана, она знающим людям хорошо известна: сначала санаторий переводится в государственную собственность, потом следует его приватизация, а потом появляются новые застройки.
Одесситы этот санаторий стали защищать, пришли ко мне. Мы стали вместе, как я это называю, «висеть на заборе»: не пускать судебных исполнителей и все эти юридические структуры. Короче говоря, год мы уже «висим на заборе». Никто туда не вошел, мы уже часть судов выиграли. Но как только в Одессе появился губернатор Саакашвили, я сказала директору санатория и главному врачу: «Ну, вот есть борец с коррупцией. Пожалуйста, собирайте коллектив. Делайте обращение, идите к нему на встречу. Пусть не на словах, а на деле покажет борьбу с коррупцией в вышестоящих эшелонах власти».
Коллектив санатория был у губернатора. И что тот им сказал? Губернатор уделил людям ровно 30 секунд, сказав: «Меня это не интересует». Он ведь мог, если бы приложил усилия, набрать лишние баллы, но этого не произошло. И таких примеров можно приводить очень много. Для кого-то они кажутся мелкими, а для одесситов они показательны, когда говорится много, но ничего не делается.
— Вы как политик находитесь в оппозиции нынешней власти?
— Конечно.
— Как оппозиционный политик вы чувствуете себя в безопасности в Одессе?
— В моих взглядах по сравнению с домайданными временами ничего не поменялось. Считаю, что на каких-то благих лозунгах и обещаниях к власти пришли шарлатаны и воры, еще большие, чем были предыдущие, к тому же они еще и беспредельничают.
Чувствую ли я себя в безопасности? Конечно же, нет. Просто я немножко безбашенная и нездоровая — и в хорошем смысле этого слова, и в плохом.
Одесса — моя родная земля, меня отсюда можно только вынести. Мне много раз говорили: езжай на родину русского языка, о котором ты так печешься. Им не нравится, когда я говорю, кем был основан наш город, о том, почему мне дорога Великая Отечественная война.
Так в Одессе могут говорить только «понаехавшие». Они чувствуют себя в городе хозяевами и убивают одесситов. Но одесситы не считают, что эти люди могут себя так вести. Я уверена, что нас, тех, кто думает по-другому, больше, чем «понаехавших». Поэтому я не хочу отсюда никуда уезжать и не хочу бояться. Хотя понимаю, что произношу сейчас слова, которые очень разозлят тех товарищей. И они скажут: «Вот она опять говорит то, что не надо. Поэтому пойдем ее искать и бить по шапке». А меня нечего искать — я хожу на эфиры, я каждый день в городе.
Давайте говорить. Я предпочитаю аргументы, а не правила кирпича или пули, хотя в нашей стране сегодня возможно всякое.
— Что, по-вашему, надо сделать, чтобы война в Донбассе прекратилась?
— Как минимум прекратить на этом зарабатывать. То, что сегодня происходит на Донбассе, не останавливается только по причине того, что на этой войне зарабатываются колоссальные деньги.
Сейчас в Украине представителями разных политических сил организовано движение «Женщины за мир». Оно вне политики. Я участвовала в его мероприятиях в различных регионах страны. Мы ищем рецепты мира для того, чтобы прийти с ним или в администрацию президента, или на заседание ООН, или на заседание Европарламента и сказать, что у женщин Украины есть свой рецепт мира.
Так вот, когда общаешься с женщинами, то во многих регионах наши мнения перекликаются. Все женщины категорически против войны.
Помню, когда мы забирали из Донбасса деток, то они, когда над автобусом что-то пролетало, падали на пол и, простите за подробности, начинали мочиться. У этих детей травма на всю жизнь.
Сегодня в Украине у нас есть налог, который называется налогом на войну. Женщины, с которыми мы встречались, выступают за его отмену. Нам не денег жалко. Мы готовы платить больше, но за восстановление того, что разрушено. Женщины не хотят отправлять служить своих сыновей в армию.
— Есть ли политическое будущее у Сергея Тигипко? Почему он снова вне политики, как это было после первого Майдана? Когда ждать его возвращения?
— В данной ситуации я не объективный ответчик по отношению к Сергею Леонидовичу. Он очень несправедливо недооцененный политик в Украине. Я считаю, что в Украине таких политиков мало.
Почему его сегодня нет в политике? Потому что он считает, что в Украине ее нет.
Честно скажу, что часто с ним общаюсь, и как человек беспокойный все время говорю: «Сергей Леонидович, надо! Пора! Нельзя быть в стороне — нужно заниматься политикой». Но он отвечает, что любит созидать и что-то делать для страны, а поливать друг друга грязью и перетягивать одеяло ему не интересно — он не радикал. «Я буду ждать другого времени, когда люди, такие как я, будут востребованы», — говорит он. Очень надеюсь, что его время снова настанет, но когда это будет, не знаю.
Беседовал Александр Чаленко
