— Киев празднует годовщину событий на майдане. Придумано громкое звучное название «Революция гидности». Первые бунты начались после так называемого «звирячего побиття «онижедетей». Вторая массовая волна пошла после «драконовских законов» 16 января. Как готовились и принимались эти законы?
— Можно посмотреть историю моей законопроектной работы на сайте Верховного совета, если там ничего еще не удалили. Каким-то из законопроектов уже два, каким-то три года. В конечном итоге к 2014 году мы всё систематизировали и объединили в один-два закона.
Например, вопросы о борьбе с экстремизмом, о борьбе с футбольными фанатами («ультрас»). Дело в том, что по этому поводу я проводил официальные публичные круглые столы с представителями УЕФА и ФИФА. Мы создали рабочую группу, в нее входили представители всех министерств и ведомств. Мы создали проект закона, там были порядки поведения на стадионах и все, что с этим связано. Данные проекты законов были согласованы, утверждены и поддержаны представителями и УЕФА, и ФИФА.
И законопроект по «ультрас», экстремизму и по футбольным фанатам пять раз был в здании Верховного совета, когда по нему должны были голосовать. И пять раз по команде министра внутренних дел Захарченко его снимали, буквально за 10-15 минут до обсуждения. Я был и у президента. С кем только я не разговаривал по этому поводу. Мы хотели успеть до начала Евро-2012. Но не успели, потому что механизм был сыроватый.
На самом деле этот закон является частичной перепевкой европейских правил и норм поведения на стадионе. Поэтому у меня возник вопрос, а не заинтересованы ли власти в том, чтобы эти «ультрас» вели себя таким образом? А нет ли во власти людей на самом высоком уровне, которым выгодна эта дестабилизация?
Поэтому, когда дело подошло к январю месяцу, я опять собрал это дело, мы упорядочили всё из прошлых законопроектов. Единственное, что появилось новое в этом блоке законов, так называемых «драконовских», это блок о киберпреступности. Здесь мы уже сотрудничали с работниками спецслужб. Это был аналог того, что уже давно сделано в Европе и в мире. Потому что киберпреступность сегодня — самая серьезная система, которая является угрозой государственности и миропорядку.
Вот всё, что было в этих законах. Самое смешное, что за год правления новой украинской власти большая часть этих норм уже давно внедрена, но в извращенном виде. Поэтому смешно говорить, что те законы были «драконовскими» или что они нарушали чьи-то права.
Когда мне недели три назад звонили с телеканала СТБ, это такой канал на Украине, он всё время стебётся над всеми, то по поводу всего этого блока законов мне задали только один вопрос — ну и как вам там, в Севастополе, не страшны автоколонны, когда люди едут на свадьбу по 20 машин? Ну, что людям объяснить? Что нужно уважать всех участников дорожного движения? Да, в законопроекте была норма, по которой в количестве более пяти машин в колонне ездить нельзя. Так ведь в правилах дорожного движения указано, что движение колоннами возможно только при разрешении ГАИ. Это вещь очевидная, просто не было нормы наказания, административного взыскания. Да, это совпало с событиями, когда «Автомайдан» начинал блокировать дороги. Но ведь на дорогах есть и участники движения, которым плевать на политические убеждения — движение в колоннах нарушает безопасность, создает пробки.
А что касается так называемого «народного возмущения», так его же на самом деле и не было. Потому что я знаю, как развивалась ситуация, когда был принят закон об основах языковой государственной политики: это ведь тоже не народные массы, через два-три дня начались голодовки, митинги, демонстрации. Точно так же и с законами от 16 января. Реакция на них пошла уже буквально через две недели, когда смогли раскачать ситуацию, когда нашли хоть какой-то способ хоть за что-то зацепиться. Потому что законы от 16 января ничьи права никоим образом не нарушали. Они обеспечивали порядок и безопасность в стране.
Эта так называемая «народная волна гнева» обвалилась буквально через две недели, к началу работы сессии. Проблема была придумана, искусственно натянута, чтобы появился хоть какой-то повод.
— В кулуарах Верховной рады Вы, естественно, встречались с трибунами майдана. Что вообще в эти дни происходило в кулуарах?
— В эти дни в самом Верховном совете всё было как всегда, ничего нового не происходило. Могу сказать, что в это время я и наши ребята вели переговоры с представителями майдана, это был очень разношерстный паноптикум. Я вёл переговоры с несколькими «сотнями». Поскольку я был фигурой одиозной, экстремисты не могли со мной общаться напрямую. Так что это были очень тяжелые переговоры, через посредников. Точно могу сказать, что они проходили у нас в центральной части города, в 1,5 километрах от майдана. Я добирался туда скрытно, и люди тоже собирались там скрытно.
Тогда все понимали, что из этого майдана нужно выходить. Ну, те, кто там был адекватен. Там действительно были искренние патриоты, которые хотели улучшений в стране, и они видели, что та работа, которая ведется на майдане, приведет к катастрофическим последствиям. Они по наивности еще полагали, что если мы объединимся, примем какие-то решения, то это может остановить ту центробежную силу, которая в итоге развалила Украину.
А в самом парламенте были, конечно, ощущение потерянности, нежелание работать, непонимание того, что происходит. Для всех была очевидна абсурдность майдана. Всем было понятно, что это надо прекращать. Действия власти были направлены на то, чтобы нейтрализовать ситуацию и двигаться дальше. Поэтому в самом здании парламента не было той агрессии, которая появилась с 20 февраля и наблюдается по сегодня, с этими мордобоями, стычками, скандалами.
Но у меня было внутреннее ощущение, что ситуация уже вышла из-под контроля. Особенно это было неприятно, потому что почти всех боевиков мы уже знали и видели ещё за три-четыре года до майдана. У нас были и видеоролики, и их боевые листки и журналы. Мы докладывали об этом и министру, и СБУ, и президенту. Я даже больше скажу. У меня было достаточно большое число людей, несколько тысяч, в Киеве, в Крыму, которые хотели сформировать «спортивные отряды», чтобы при необходимости можно было оказать противодействие. Это в первую очередь были спортсмены, которые занимались единоборствами. Они говорили «нам нужно только понимать, что необходимо сделать, например, 1 января, когда идет марш бандеровцев». Даже рассчитывали, что в начале такого шествия обычно идут бандиты, их не так много — человек 200-300. Если их нейтрализовать, потом всё уже просто — дальше в колонне идет масса людей, которая не понимает, что происходит, её организаторы используют в качестве пушечного мяса.
Поэтому я напрямую обвиняю руководителей страны в том, что произошло. Всё это можно и нужно было нейтрализовать за два-три года до майдана. Можно было даже и в начале 2014 года. Только для этого не было желания. Всё объяснялось очень просто. Организаторы избирательной кампании Януковича почему-то считали, что в 2015 году, когда народ будет думать о том, кого избирать, плохого Януковича или фашистов, то он почему-то изберет плохого Януковича. Хотя уже было понятно, что никакие выборы, даже самые честные, не дали бы победы Януковичу. Её бы уже разорвали эти участники майдана. Они ведь сами не скрывали, с каким трудом это всё поднималось. Это был фальстарт, который потом укрепился благодаря глупым, безумным действиям власти. И американцы хорошо подкрепили это деньгами и специалистами. В итоге в 2014 году осуществилось то, что должно было произойти в 2015-м на выборах президента.
Такие события были уже предопределены. Внутри парламента мы все это понимали. Знали, что противостояние и кровопролитие начнется во время выборов президента, мы этого ожидали.
— В какой из тех февральских дней вы поняли, что Рубикон был пройден, Украина, как государство потеряна?
— Когда начали появляться сообщения о снайперах и шевронах солдат вооруженных сил Российской Федерации на месте лёжки снайперов. Это было настолько технологично! Мы видели, как развивались события по таким же схемам в арабских странах. Уже было ясно, что надо ждать сакральных жертв.
Начиная с первых чисел февраля стало понятно, что ситуация вышла из-под контроля. Я регулярно встречался с нашими ребятами из «Беркута», из патрульно-постовой службы внутренних войск (с севастопольскими формированиями). Можете себе представить — нам приходилось искать способы, как вооружить этих людей. Чуть ли не контрабандой завозили даже те самые газовые гранаты, потому что их не было. Были моменты, когда правоохранители сутками стояли со стволами для обстрела газовыми гранатами, а этих газовых гранат у них не было. Они нам показывали бронежилеты, в которых торчали мелкокалиберные пули. У некоторых ребят были выбиты глаза. Было огромное количество огнестрелов. Но им не выдавали оружие, и обмундирование у них было легкого класса. Ребят валили, они возмущались, но приказ выполняли. Севастопольский «Беркут» стоял как раз на самых последних подступах около Администрации президента. Мы искали способы, как их накормить, обогреть. У них не было даже денег на SIM-карту, они не могли отойти от автобусов — мокрые, грязные, голодные. Это были тяжелейшие условия. Мы передавали им из Севастополя теплую одежду, еду, деньги.
Таким образом, по сути, часть населения Украины сдерживала американскую агрессию и давление на наше государство. Это было печально и обидно. Ребята стояли, смотрели на нас как на представителей власти, ждали, когда мы уже что-то сделаем, они видели, как всё это распадается, как лоскутное одеяло…
А потом, когда уже убили армянина, хотя, как оказалось, убили его не там, его еще волочили… И когда следственная группа пыталась провести следственные мероприятия, их там избили, забрали у них видеоматериалы. Тогда стало понятно, что дальше пойдут трупы за трупами.
И когда начали жечь ребят из «Беркута», стало понятно — это уже нельзя остановить, назад пути нет, Украины уже не будет.
— Как долго может продолжаться гражданская война, которую развязал Киев по заказу своих наставников из Госдепа?
— Я думаю, второй этап этой войны будет еще более жестокий. Потому что такое огромное количество оружия, бандитов и людей, которые «попробовали человеческой крови», на Украине никогда не было. Власть не действует, милиция боится, она деморализована. Многие получили удостоверение участника АТО, самообороны и прочее. Милиция с ними, конечно же, не хочет воевать. Оружия в городе сколько угодно. Это я говорю о Киеве, а что творится в мелких провинциальных городах… У милиции нет возможности расследовать преступления. Сегодня самый главный закон в стране — это автомат. Царят беззаконие, правовой беспредел, безысходность. Также — снижение социальных выплат, рост цен. Горы трупов на востоке страны.
Украина сегодня действительно стала задворками Европы — отхожим местом, мусорной свалкой. Вот здесь теперь страна и будет находиться. Украина имела шанс быть самостоятельным лицом, связующим звеном между Россией и Европой, она могла развиваться, иметь конкретную перспективу. Но сегодня у Украины такой перспективы нет. Никто в Европе с такой Украиной работать не будет.
