Об этом он сказал в интервью изданию Украина.ру.
- Василий, Россия поставляет около 20% мирового зерна. С его поставками произошли сбои, проблемы, в том числе из-за санкций в порту Новороссийска, который поставляет на экспорт выше 50% зерна. Приведет ли это к тому, что Ближний Восток и Африка останутся голодными?
— Ближневосточные государства, с которыми у России хорошие отношения, смогут приобрести российское зерно, или получить уже приобретенное зерно, здесь проблем не должно быть. Что касается недружественных государств, то им придется не только покупать за рубли российское зерно, но и придется скорее всего приобретать его в недостаточных объемах. Это касается российской кормовой пшеницы, которую Европейский союз потребляет, тем более, никакого достатка продовольствия из Украины они не получат.
Понятно, что они уже получили то, что касается прошлого урожая, это касается не только зерна, но и подсолнечного масла, или семян подсолнечника в качестве сырья для производства растительного масла. Это касается рапса.
Но впереди 2022 год, он еще только начался, и, с точки зрения цен на продовольствие, это будет год очень интересный, потому что цены на продовольствие вырастут. Сейчас уже и продавцы, и покупатели знают, что текущие цены на продовольствие, как бы они ни поднимались в этом году, они недостаточны. То есть осенью цены будут, скорее всего, выше. Причем по опыту прошлого года мы знаем примерно, как цены могут подниматься на продовольствие, и, с поправкой на новую ситуацию, можно предполагать, что новый скачок цен будет в мае-июне.
Дальше, в момент сбора урожая цены едва ли понизятся. В прошлом году было некоторое понижение цен, а потом они опять пошли в рост. Скорее наоборот, мы можем ожидать рост цен на стремлении запастись, приобрести наперед больше зерна, и после того, как основная масса этого зерна будет распродана, цены еще подрастут. Это то, что было в прошлом году.
Казалось бы, что вот — он, рынок, получил необходимое количество продовольственных товаров, но нет, цены вырастут еще, на ожидании, что этого будет недостаточно. Потому что, скорее всего, в 2022 году этого будет недостаточно. Я не уверен, что все страны смогут приобрести зерно в достаточном объеме. Просто потому, что ситуация здесь меняется.
Россия должна будет потратить значительное количество урожая на Украину. Там, где Зеленский под контролем американцев, — они не заботятся о посевной, они пытаются разжечь там настоящую партизанскую войну от голода. Россия должна будет обеспечить поставки продовольствия на Украину, и это означает, что не только украинское зерно не уйдет на мировой рынок, а вообще продукты земледелия большей частью не уйдут на мировой рынок. И значительная часть российского урожая не отправится на мировой рынок, это означает значительное уменьшение предложения. То есть цены могут взлететь.
Одновременно с этим вырастут в цене удобрения. Если очевидно, что ввоз продовольствия, которое раньше не было таким дорогим, недостаточен, значит, вы должны позаботиться о том, чтобы этот возникший дефицит перекрыть хотя бы в следующем году, и для этого вам нужны удобрения. А может быть, этот дефицит будут стараться перекрыть уже сейчас, и, одновременно с этим, получив выгоду от роста цен — это опять повышение спроса на удобрения.
Там, где растут в цене удобрения, там, наверное, и нефть повысится в цене. Сейчас США распечатали свои стратегические резервы и — под скрип республиканской критики — демократы начали распродавать эту нефть, чтобы понизить цены на бензин и успокоить рядовых американцев, доказав им, что страдает Россия, не они.
Дело в том, что эта мера временная. Да, она дала снижение цен на нефть, мы видели уже 120 долларов за баррель, сейчас меньше 100 долларов за баррель нефти марки Brent, но это говорит о том, что мы наблюдаем новую коррекцию. Это вторая коррекция за последние восемь месяцев. Осенью прошлого года американцы тоже продавали нефть из резервов, это тоже породило коррекцию на рынке. А теперь вывод остается неизменным: коррекция пройдет — цена поднимется.
Может быть, сбитая на время цена даст выигрыш времени западным экономикам, прежде всего американским, что не будет такая дорогая нефть. Но рынок все равно сейчас у продавца, и это означает, что цены будут повышаться. То есть, вы представляете себе, как меняется мировая экономика, как выглядит современный подъем рынков — это прежде всего ценовой подъем, рост цен.
Запад, атакуя Россию своими санкциями, Евросоюз прежде всего, на растущих рынках, таким образом создает для себя невыгодную ситуацию. Они не могут ее переломить, потому что этот рост цен был подготовлен их собственной денежно-кредитной политикой на протяжении многих лет — более десяти лет, начиная с 2008 года.
- Поговорим на тему госрегулирования цен на товары. С таким предложением выступил депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга Павел Крупник. Будет ли работать такой механизм, если его все-таки примут в трех чтениях? Почему этим не занималась антимонопольная служба?
— Антимонопольная служба занималась. Если смотреть работу российских структур по защите прав потребителей и антимонопольной службы, то дел у них было в 2020 году много. Я не уверен, что они разгребли все эти завалы проблем, однако существует две стратегии регулирования цен. Первая стратегия у нас уже была, насколько я понимаю, запущена — это наценка в 5%. То есть у нас уже наценка предлагалась, и суть этого предложения, не помню, приняла это Дума или нет, что наценка не должна превышать 5%.
Это означает, что если у вас есть десять компаний-прокладок и вы хотите поднять цену на 50%, то вы ее поднимаете, просто каждая компания из этих прокладок на бумаге перепродаст другой товар, и все наценят на 5%, и потребитель заплатит больше.
Поэтому вторая стратегия с наценками предполагает предельную наценку, она должна составлять 10-15%. Принятие закона, когда у нас будет именно предельная наценка, уменьшит эти искусственные движения товаров, все эти махинации уберет. Будет невозможно взять и законно поднять цену на любую высоту. Нужно будет продавать по таким ценам.
Ну и, наконец, понятно, что если не будет изобилия товаров, продуктов, прежде всего, это касается продовольственных товаров на нашем внутреннем рынке, то цены все равно будет очень сложно сдерживать, даже если вы предельно наценку установите, просто потому, что будет существовать нехватка этих товаров. Мне кажется, что в России этого удается избежать. На Западе хотели бы, чтобы у нас были такого рода проблемы, чтобы у нас была паника на потребительском рынке.
Атака на рубль ради этого и была проведена Западом, и сейчас она проводится — через нефтяной рынок, через хаос в транспорте европейском, когда Евросоюз запрещает российским фурам доставлять значительное количество грузов, кроме определенного перечня — медицинские товары, продовольственные. И то же самое с морскими судами. Энергоресурсы также из России допускаются.
Предполагается, что это должно вызвать проблемы с ценами, нехватку товаров, ажиотаж и давление на рубль. Российская торговля с ЕС оказывается в результате под давлением. Здесь больше проблем получит сам Европейский союз, поскольку они в худшем положении. Потому что Россия необходимые ресурсы имеет у себя, и продовольственные, и энергетические. А Евросоюз имеет? Он не имеет. И, лишая нас возможности приобретать товары, в которых мы действительно нуждаемся, взять детали автомобилей, комплектующие для оборудования, различной техники, промышленного оборудования, станков — они нам создают проблему, естественно, посредством параллельного импорта, закон о котором по предложению правительства у нас скоро начнет работать.
Это все будет ввозиться, но это будет стоить зачастую дороже, если мы говорим о европейских продуктах, и без того недешевых промышленных — то это будет стоить дороже. Аналоги, наверное, будут стоить дешевле, тем более мы теперь не оглядываемся, как прежде, на их привилегии, на интеллектуальную собственность, патенты. И работать можно более спокойно в России российским предпринимателям.
Если это раньше считалось контрафактом, потому что — как же это, подделка бренда, какая-то деталь — то сейчас это неважно будет, потому что важна сама эта деталь. И можно ставить производство, копировать самим.
Вот такие изменения происходят, и они очень серьезные, крупные. Они надолго происходят. Но мы находимся в процессе этих изменений, и это некомфортная ситуация, потому что комфортно будет потом или комфортно относительно было до. Знаете, как санкции против европейских продуктов — были замечательные французские сыры, но, прежде чем появились аналогичные российские, был период дискомфорта.
- Были белорусские еще.
— А где брать? Только контрабандный, это было значительно дороже, и он выдавался за белорусский. На нем был петушок в цветах города Парижа. Помню, зашел покупать белорусский сыр… Мне сказали: да он не белорусский, а французский, вы же сами видите. Ничего не поделаешь — был такой период.
Эта ситуация будет постепенно преодолеваться, и мы окажемся в новой реальности экономической, которая обеспечит нам лучшее существование. А самое главное, она обеспечит развитие российской экономики, поскольку нам необходимо уменьшить зависимость от Запада — и технологическую, и интеллектуальную, в плане интеллектуальной собственности и технологий. В правовом плане, в правовом смысле то есть, сделать так, чтобы эти технологии были у нас бесплатно. Если вы что-то скопировали — это должно быть бесплатно и это должно быть законно.
Евросоюз повышает ставки, причем он может их повысить еще больше. Сейчас обсуждается по нефти мера, к ней могут прибегнуть, они могут попытаться ограничить доступ российской нефти, даже запретить ее поставки на время, хотя бы какой-то группе стран — не везде, но хоть частично задеть. Они могут попробовать это сделать, и они понимают, что это ударит по европейской экономике. Но они уже так делали, они ввели уже немало санкций, которые были совершенно неразумны, били по европейской экономике. И европейцы чувствуют, что это по ним бьет, но при этом понятно, что европейские элиты, которые принимали решение — не руководствовались текущими экономическими задачами.
Они шли упрямо к цели, а она состоит в том, чтобы Россия потерпела военную неудачу на Украине в ходе специальной военной операции, чтобы Россия здесь захлебнулась, и пошли политические изменения в нашей стране, которые будут удобны для Запада. Не знаю, как это можно представить, но им представляется, что они смогут посадить в Москве человека, который будет их марионеткой.
Так выглядит их стратегия. Соответственно, они (в таком случае. — Ред.) получат доступ к российским и белорусским ресурсам, и Казахстан тоже прогнется окончательно, и тогда они все свои проблемы разом решат. Они и санкции отменят, не все, может быть, некоторые, касающиеся необходимых им товаров из континентальной Евразии. Но это будет новая ситуация. Это если описывать стратегию Евросоюза.
Это стратегия не самостоятельная, она — в рамках американо-британской стратегии, просто даже американской, но она очень сильно завязана на Украину, потому что они хотели бы, чтобы Россия здесь потерпела поражение. Для Украины ничего хорошего в этом сценарии нет, потому что люди рассматриваются Западом как физический материал, пушечное мясо. Экономика Украины вообще не берется в расчет.
Думаю, что интересы украинских олигархов тоже никого не интересуют на Западе, и этих олигархов могут даже раздавить. С ними были проблемы — их не могли раздавить очень долго. А если вдруг случится, что план Евросоюза окажется удачным, то и Коломойского, и Ахметова раздавят, скажут: «Вы преступники. Мы раньше не замечали, а теперь мы точно видим, что вы преступники. Отдавайте все свое имущество на Украине по распоряжению эффективных западных корпораций».
Но это фантастика уже. Скорее всего, будет совершенно все иначе, потому что Россия на Украине одержит победу и на Донбассе. Это будет означать, что санкционные меры, к которым Европейский союз прибег, легли тяжким бременем на европейского потребителя, который от этого взвыл и изменил свое политическое мышление.
Если брать французов или граждан Германии, то их политическое поведение можно назвать странным. В Германии голосование за христианских демократов на протяжении многих лет, за партию Меркель, было связано с тем, что до Германии не добирается кризис. Он бушует где-то в Испании, Италии, в Греции особенно страшный, Португалии. Даже французы жалуются, что им тяжко, но для граждан Германии ничего страшного не происходит, потому что она получает ресурсы и с востока, и с юга, и за счет этого она живет. Поэтому граждане Германии могли посочувствовать своим собратьям по Евросоюзу, но голосовали они за ту партию, которая выдавливала ресурсы из этих самых собратьев.
Во Франции мы наблюдали несколько иную ситуацию, когда французы, как только выбирали президента своего, либо это был Саркози, либо это был Олланд, социалист, либо был Макрон. Они очень быстро начинали президента ненавидеть. Но выбирали они каждый раз персонажа, которого гарантированно должны были начать ненавидеть. Это тоже консервативное поведение, потому что французское общество боится, как бы не стало еще хуже. А хуже становится. По сравнению с временами Олланда, времена Макрона явно значительно хуже. Это касается ситуации для малых и средних предприятий, ситуации на рынке труда для молодежи.
Это касается прежде всего цен. Цены растут, французы очень недовольны. Но в страхе, как бы не стало хуже, они могут еще раз выбрать Макрона. Так срабатывал этот механизм прежде, потому что альтернативы они боялись больше, чем мейнстрима, основного политического течения. Но в какой-то момент этот механизм должен сломаться и в Германии, и во Франции. Это две ключевые страны для Европы. Если там этот механизм сломается, то американское влияние сломается, и сломается американская политика в отношении России и в отношении ресурсов Украины, начнется адаптация европейских стран к новым обстоятельствам. Уже честна адаптация, а не попытка сыграть ва-банк.
Вот почему французские выборы имеют такое значение. Посмотрим, что произойдет на втором этапе выборов. Это не значит, что Марин Ле Пен — прекрасный кандидат, потому что ее позиция последние годы стала гораздо менее комплиментарной в отношении России, и гораздо более комплиментарной в отношении американской Республиканской партии, по сути, трампистской линии. Но это, тем не менее, не то, что хочет текущее руководство Вашингтона, Брюсселя, Лондона. Это другая точка зрения, и, возможно, что эта точка зрения во Франции победит. Хотя Франция — это во многом политическая загадка.
Рост цен будет влиять на ситуацию и во Франции, и в Голландии, и в Германии, и будет влиять на отношение к беженцам с Украины. Там разные группы беженцев, мы знаем, что там есть реальные политические беженцы, которым на скамью подсудимых, не иначе. Они не то, что беженцы, но они бегут, значит — беженцы.
Есть «экономические» беженцы, это те, кто поняли, что они могут занять лучшую нишу на рынке труда, чем прежде. То есть, не быть просто на три месяца работниками, занятыми нелегально, а быть теми, кто работает в Евросоюзе легально. Не только находится легально, но и работает легально. И попасть в Европейски Союз таким образом, не очень понимая, что Европейский Союз не только изменился последние годы, но и изменяется сейчас в худшую сторону.
Есть реальные беженцы, чего греха таить. Но эта доминанта политическая, бандеровская среди беженцев, их крикливость и особенность этого бандеровского фашизма, его второго издания в период незалежности (независимости — Ред.) Украины, она очень сильно повлияет на европейское политическое и экономическое сознание.
В чем здесь секрет? Дело в том, что фашизм всегда нуждается в том, чтобы какую-то материальную выгоду обещать рядовым участникам процесса. Они могут принадлежать к рабочему классу, к мелкобуржуазным слоям, к сельским работникам, но им должна быть гарантирована какая-то выгода. Понятно, что там Кубань и рабовладение в Крыму — это не то… Это можно обещать «азовцам», но для основной массы население выгодный статус — в Европейском Союзе: «Евросоюз нам должен, и он будет нас обеспечивать».
Когда люди с такой претензией обращаются к Европейскому Союзу… Эта политическая шумливость будет раздражать европейского обывателя, потому что он будет видеть, что ресурсная база сокращается, пирог уменьшается, жить становится хуже, а тут появляются люди, которые претендуют на твою часть пирога. Претендуют на твое социальное жилье, они говорят: «нам тоже нужно хорошее жилье, мы не хотим жить в спортзале». И какой-нибудь гражданин Германии, который всю жизнь прожил в социальном жилье, в хорошей муниципальной квартире, говорит: «Ко мне уже приходили чиновники, и говорят, переселяйся в худшее жилье, таково решение». Он не хочет этого, он будет недоволен и будет бороться против этого.
Думаю, во Франции, других странах, в Восточной Европе, в Чехии — всюду реакция на появление в трудных обстоятельствах новых претендентов на кусочек социального пирога, а может быть, и на долю выгодных позиций на рынке труда — она будет рождать конфликт. И в этом конфликте уже будет звучать обвинение: «Вы на самом деле фашисты, у вас есть «Азов», вы за это отвечаете».
- А многие ли из таких беженцев будут возвращаться после завершения кризиса на Украине обратно, или больше будет поток возвращающихся из-за того, что их будут выживать оттуда?
— Их будут выживать из Европейского союза. Они столкнутся там с совершенно недружелюбной средой. Они думают сейчас, благодаря пропаганде киевского режима, что если они оказываются в Европейском союзе, то там они получат все. Такое ощущение у них создается, когда они пересекают границу, потому что там волонтеры: «Скорее, куда вас поселить — вот вам вода, еда»… Сейчас даже выдают деньги, несколько сот евро в месяц.
На следующем этапе экономическая ситуация в Евросоюзе будет ухудшаться. Потому что цены будут расти. Разрыв нормальных естественных торговых отношений с Россией тоже будет плохо влиять на экономику Евросоюза. В конечном итоге — потому, что Европейский Центральный банк имеет нулевую ставку ключевую, и он очень много лет буквально заливал финансовую систему, экономику, деньгами. Это должно иметь инфляционные последствия, они будут.
В этой ситуации беженцы с Украины обнаружат, что рабочих мест здесь (в ЕС. — Ред.) становится не больше, а меньше, потому что все равно цена рабочей силы в Европейском союзе очень большая. Хотя на эти деньги невозможно прожить, я понимаю это, как человек, который немало прожил в еврозоне. Но продукты деятельности людей, товары, будут слишком дорогими по мировым меркам, тем более что идет перестройка евразийских торговых цепочек.
Обрубая связи с Россией, Евросоюз что делает? Россия покупает товары у других стран, в континентальной Евразии, и продает им свою продукцию. Просто от Евросоюза эти сделки уходят в другие области. А Евросоюз оказывается вне этого процесса, потому что он сделал максимальные ставки.
С беженцами будет происходить следующее: они убедятся в том, что их принимают совершенно не так, их принимают, прежде всего, на уровне общества. Европейские элиты начнут их с какого-то момента достаточно жестко эксплуатировать, потому что никаких бесплатных денег там, вполне возможно, не будет, они могут быть отменены. Или могут быть заменены, как в Германии зачастую делали, на маленькое пособие, а дальше — трудоустройство.
Работа будет непрестижная, грязная, бесперспективная. И люди будут оценивать, смотреть на то, что происходит на освобожденной Украине — а там будет экономический рост, возрождение экономики. И сельское хозяйство будет восстанавливаться, и промышленность. Будут восстанавливаться технологические цепочки с российскими и белорусскими предприятиями. Все, что Майдан порвал, — все будет восстанавливаться, только еще больше, чем это было в период незалежности девяностых-нулевых годов.
Получится, что на остальной Украине, откуда значительное количество людей уехало, цена рабочей силы будет выше, и комфорт жизни будет больше. Если ты никак не связан с бандеровскими делами, то ничего не помешает вернуться, пройдя систему фильтрации, замены документов, и жить, как ты жил на Украине.
Но для того, чтобы люди это поняли, что это единственный путь для тех, кто оказался уже в Евросоюзе — для этого потребуется время. Они должны будут изрядно помыкаться в Европейском союзе — может быть год или больше, и убедиться в том, что там им ничего не светит… А на освобожденной Украине жизнь постепенно налаживается, и появляется больше рабочих мест, и уровень жизни поднимается, и социальные пакеты все объединены, скорее всего, будет по российскому образцу все это сделано — и материнский капитал, и зарплаты бюджетникам, и пенсии пенсионерам. Все это будет приводиться в некое соответствие с российскими стандартами. Не будем сейчас забегать вперед, как и почему это будет происходить, это слишком тонкие политические вопросы, но это будет так.
Будет выгодно возвращаться (на Украину. — Ред.) и начнется сложный политический спор внутри головы каждого: а что делать, как быть? Потому что выяснится, что этот жовто-блакитный проект просто умер, от него осталась только мафия, которая стремится беженцев эксплуатировать в самом разном смысле. Думаю, что такого рода украинская бандеровская мафия появится в Европе, как мощная сила, и это станет одной из проблем для местных политиков и для общества.
В то же время есть большое пространство, которое является для вас исторически родным, то есть Украина, куда вы можете вернуться, но там совершенно другая администрация, там совершенно другие люди. Это будет происходить в условиях, когда там будет совершенно другая элита, в том числе культурная, медийная, если говорить о СМИ, об административной сфере. Это будут совершенно другие кадры. Эта вся сепаратистская элита, по отношению к Советскому Союзу или по отношению к России, потому что бандеровская, или украинская националистическая идеология — это вид сепаратизма — она вся будет ликвидирована.
Это я пытаюсь заглянуть достаточно далеко, потому что сейчас мы наблюдаем пока только развертывание сражения на Донбассе, Мариуполь практически взят. Это попытка увидеть перспективу. Может быть, события будут развиваться и несколько иначе.
- Последний вопрос касается транзита российского газа через Украину. Он снизился более чем на 20%, почти 22%, к предыдущему дню. С чем это может быть связано?
— Я думаю, что объем прокачки снижается планово. Дело в том, что у нас есть соглашения с ЕС о том, что «Газпром» должен пропускать 40 миллиардов кубометров природного газа через Украину ежегодно… «Газпром» может большую часть этого транзита выполнить, контракт соблюден, европейские потребители все, что должны были получить, получили, а дальше, сверх этого объема, «Газпром» может и не прокачивать. Или может часть объема оставить на другую часть года, а там — неизвестно, что будет в другой части года, во второй половине 2022 года.
Я, честно говоря, не исключаю, что какие-нибудь бандеровские боевики просто взорвут газопровод. Я оцениваю такую вероятность в районе 90%, потому что в условиях административного хаоса… Да, мы знаем, что американцы сейчас там командуют всеми войсками практически, то есть, они находятся под командованием американских военачальников, а также из Евросоюза. Что, видимо, характерно для так называемой «незалежности», полный внешний контроль. Даже Зеленский находится фактически под стражей.
Тем не менее, есть импульсивный, инициативный элемент, который может в условиях изобилия оружия и взрывчатых средств взять и подорвать газопровод где-нибудь. Ничего сейчас никто ремонтировать не сможет, а Россия просто прекратить прокачку.
Текущее уменьшение прокачки направлено на то, чтобы вразумить Европейский Союз, особенно Германию. Объяснить им, что — сейчас вы рассуждаете по поводу нефти из России, хотите прекратить, пресечь поставки нефти, а также обсуждаете вопрос газа, пытаетесь обсуждать. Но вы должны понять, что вы и так находитесь в ситуации на грани дефицита энергоресурсов.
Если вы эту грань перейдете, вы получите дефицит по полной программе, потому что вы разрушаете естественные торговые отношения. Следствием этой политики является дефицит, который вы получите, соответственно, вы получите взлет цен, обесценивание евро в товарном выражении, и катастрофу для европейских потребителей, которое приведет к изменению политического сознания.
Именно в результате изменения политического сознания они и будут, вместо того чтобы сочувствовать бандеровцам или девочкам, которые у Рейхстага поют песенки про то, как надо резать москалей, они вместо этого будут их ненавидеть. Они будут считать их виновными. Не нужно думать, что европейский обыватель полностью поддастся пропаганде. Он не поддастся официальной пропаганде, он уже хорошо понял.
Они хорошо понимают свою выгоду. И если эта пропаганда ведет их на полный разрыв с их интересами материальными, то они будут выбирать свои материальные интересы. А тех, кто кричит громче всех, что «вы не должны выбирать свои материальные интересы», они будут ненавидеть.
Эта атмосфера ненависти и неприятия будет в отношении беженцев. Я понимаю, что большая часть из них не виновата в этом, но так уж работает общественное сознание, что там вы приезжаете, вас не Шольц встречает с Макроном и обеспечивает вам все, а там вы окружены огромным количеством людей, которые, может быть, Шольца и Макрона ненавидят. И чем дальше, тем больше будут ненавидеть. И то, что вы их клиенты — Шольца и Макрона — то это для вас будет плохо.
