Формула «создания» малых наций, изложенная чешским исследователем Мирославом Грохом, гласит, что малой нации, т.е. нации, живущей в подчинённом положении, в условиях многонациональной империи, необходимо пройти три этапа.
Первый этап заключается в появлении интеллектуалов, которые осознают инаковость своего народа. Точками сбора таких интеллектуалов становятся, как правило, кружки по изучению фольклора и народного быта.
Второй этап — историко-филологические кружки превращаются в политические организации, чьи активисты используют полученный опыт для политической борьбы и агитации.
Третий этап — движение становится широким, с чётко поставленными политическими требованиями. По мысли Гроха, далеко не все национальные движения доходят до третьего этапа, но история — дама терпеливая, со своими причудами, к которым относится благоволение дерзающим, поэтому из десяти попыток, как правило, хотя бы одна срабатывает.
Типичным интеллектуалом из первого этапа по Гроху, русским-без-России, поборником прав своего народа был герой сегодняшнего очерка Адольф Иванович Добрянский-Сачуров.
Наш герой родился 19 декабря 1817 года в городе Рудлов Австрийской империи. Род Добрянских принадлежал к польскому дворянскому гербу Сас. Точное происхождение этого герба неизвестно. Согласно автобиографии самого Добрянского, его род вёл начало от православного воеводы Томова Совы, который в Х веке перебрался из Киевской Руси в Венгрию вместе с полулегендарным князем Гёзей — одним из вождей венгерского переселения в долину Дуная.
К роду Добрянских принадлежал воспитатель и советник австрийского императора Иосифа II Антон Ангелович, отличившийся также восстановлением Галицкой греко-католической митрополии и являющийся автором книги «История украинской церкви».
По этим сведениям заметно, что Адольф Добрянский, несмотря на своё греко-католическое вероисповедание и роль своей семьи при габсбургском дворе, не видел для себя иной идентичности, кроме русской, искренне горя желанием найти русские корни своего семейного древа в глубине веков.
Адольф Иванович получил высококлассное образование — философский факультет Королевской академии в Кошице, юридический факультет Эгерского университета и Горно-лесная академия. Кроме родного русского языка Добрянский владел ещё девятью.
Что могло ожидать такого блистательного молодого человека в лоскутной империи Габсбургов? Придворно-чиновная карьера, высокие посты, блеск наград и балов. Но, как это обычно и бывает во всех закарпатско-русинских сюжетах, вмешались венгры.
В 1848 году на волне «весны народов» вспыхнуло национальное восстание в Венгрии, которая решилась встать на путь независимости.
Молодой инженер становится политиком и избирается в революционный венгерский парламент. Венгерские революционеры быстро решили перейти от борьбы за независимость от Австрии к борьбе за мононациональное венгерское государство, в котором все невенгры должны были быть мадьяризированы. Избрание Добрянского было аннулировано, его поместье конфисковано, а самого Добрянского собирались арестовать, однако наш герой успел бежать в подконтрольную Вене Галицию.
Австрийские войска терпели поражение в боях с венгерскими повстанцами, и императору Францу-Иосифу II не оставалось ничего иного, как обратиться за помощью к России, входившей вместе с Пруссией в Священный Союз — один из первых межгосударственных блоков, созданный и утверждённый Александром I после победы над Наполеоном.
Русские войска под командованием героя войны 1812 года генерала Паскевича через Галицию вошли на территорию дунайской монархии. Русские солдаты и русинские крестьяне прекрасно понимали друг друга, говоря на одном языке. Этот поход продемонстрировал русское национальное единство по обе стороны границы. Добрянский, которого Франц-Иосиф назначил своим представителем при 3-м русском корпусе генерала Фёдора Васильевича Ридигера, получил зримое подтверждение своим мыслям — он и его народ такие же русские, как и солдаты Паскевича, а значит, и остальные русские.
Добрянский не был обделён наградами — Орденом Святого Владимира 4-й степени, Орденом Святой Анны 3-й степени, медалью «За усмирение Венгрии и Трансильвании», а также двумя драгоценными пистолетами от графа Паскевича.
После подавления венгерской революции русины надеялись, что их край войдёт в состав России. Николай I считал делом чести придерживаться союзнических обязательств, поэтому не стал требовать с Вены ничего в обмен за помощь. Вена же решила, что для предотвращения последующих венгерских бунтов ей надо ослабить венгров в рамках земель бывшего Венгерского королевства.
Для этой цели официальная Вена назначает Добрянского на должность референта и правителя канцелярии Ужгородского округа. Реальной заслугой Добрянского становится то, что в Ужгороде открывается русскоязычная гимназия, для ранее незамечаемых ни венграми, ни австрийцами русинов появляется возможность учёбы в Ужгороде и Мукачёве на родном русском языке.
Русский язык применяется в управлении краем. Появляются таблички, указатели и периодические издания на русском, причём на литературном русском — на языке, на котором Добрянский общался и со своими сподвижниками, и с простыми крестьянами.
К сожалению, Вена решила пойти на компромисс с Будапештом, следствием чего стало сворачивание русинской автономии и появление декабрьского патента 1867 года, провозгласившего дуалистичность габсбургской монархии. Австрийская империя становилась Австро-Венгрией. Закарпатье становилось частью Венгрии.
Добрянский избирался несколько раз депутатом венгерского парламента, но он был там в меньшинстве. Сторонник русской автономии, считавший главным ориентиром Петербург, а униатскую церковь возможностью перейти от католичества обратно к вселенскому православию, он был не нужен в новых политических условиях.
Его бескомпромиссная деятельность привела к появлению у Добрянского врагов в кругах венгерской аристократии. В 1881 году на его коляску напали неизвестные. Сам Добрянский не пострадал, но его сын был тяжело ранен. Созданное Добрянским русское культурно-просветительское Общество Святого Василия подвергалось гонениям.
В 1882 году Добрянский оказался на скамье подсудимых. Адольф Иванович, писавший, что «трехмиллионный народ наш русский, под скипетром австрийским живущий, является одною только частью одного и того же народа русского, мало-, бело- и великорусского», имевший репутацию «москаля» в венгерском парламенте, был обвинён в государственной измене.
Добрянский был арестован во Львове — столице Австрийской Галиции. Если в Венгерском Закарпатье венгры полагались на грубую силу в вопросе мадьяризации карпаторуссов, то в австрийских Галиции и Лодомерии местные польские власти при поддержке Вены заменяли русинскую идентичность украинской, активно поддерживая украинские культурно-языковые проекты в крае.
Естественно, что непримиримый русофил Добрянский был опасен и Вене, и Львову, и Будапешту. В процессе над ним имперские власти на всех уровнях видели возможность осудить и обезглавить русинское движение.
В заключительной речи суда Добрянский был обвинён в том, что он является русофилом. Адольф Иванович принял это «обвинение» совершенно спокойно. «Это название я принимаю без протеста, — сказал Адольф Иванович в судебном заседании. — Каждый поляк, в свою очередь, полонофил… Странно, каким образом нас могут обвинять в русофильстве: это ведь дело чувства, а за чувства нельзя привлекать к ответственности».
Обвинение рассыпалось, после полугода следствия и содержания в тюрьме Добрянский был оправдан и отпущен на свободу. Габсбургские власти заставили его уехать в Вену, где он и жил последние годы своей жизни, активно занимаясь публицистикой. Книги Добрянского с трудом проходили цензуру в Австро-Венгрии, но встречали своего читателя в России, который знал и верил, что где-то в далёком Закарпатье есть соотечественники, ждущие своего часа.
Пожалуй, не стоит забывать и того, что Добрянский был радикальным противником украинского национального движения, которое использовалось Веной для ликвидации русской идентичности в габсбургской монархии. Попытка заменить русский язык украинским вызывала у него ярость.
Адольф Иванович считал, что в проведении этой политики более всего заинтересованы, после немцев, поляки: «Все польские чиновники, профессора, учителя, даже ксендзы стали заниматься по преимуществу филологией, не мазурской и польской, нет, но исключительно нашей, русской, чтобы при содействии русских изменников создать новый русско-польский язык».
Сама история русских в Галиции представала для Добрянского историей борьбы «с вековыми своими врагами — поляками и их орудием, так называемыми украинцами», а в Закарпатье — таких же боёв за язык и историю «с мадьярами, этими самыми свирепыми гонителями всего русского, стремящимися к искоренению русского языка».
В этих своих боях сразу с несколькими противниками Добрянский прожил остаток жизни.
Он умер в 1901 году в австрийском Инсбруке на отдыхе. Уже после краха Австро-Венгрии Добрянскому как великому карпаторусскому и общерусскому деятелю и будителю были поставлены два памятника — в Ужгороде и Михаловцах. В 1939 году оба памятника были уничтожены: в Ужгороде венграми, а в Михаловцах словаками.
Двухсотлетний юбилей Добрянского в декабре прошлого года прошёл незамеченным. Как долгое время не замечался сам русинский народ, так же и незамечен оказался один из самых выдающихся его сынов.
Почему Добрянский считал себя русским, не желая быть украинцем или поляком в многонациональной габсбургской монархии?
Ответ на этот вопрос дать непросто. Возможно лишь предполагать, каков был тот скелет, на который нарастала русская плоть идентичности Добрянского.
Если в начале очерка приводился краткий пересказ чешского исследователя национализмов Мирослава Гроха, то здесь будет уместно вспомнить его более известного британского коллегу. В своём ключевом труде «Воображаемые сообщества» Бенедикт Андерсон выдвинул гипотезу «креольского пионера». Согласно ей, некто, рождённый на окраине «своей» империи и не принадлежащий к титульному этносу, при столкновении с коренной метрополией неизбежно осознавал бы свою инаковость, что влекло бы за собой попытку конструирования для себя новой идентичности.
Учитывая то, что Добрянский родился в краю, бывшем традиционно под властью венгерского дворянства, в стране, где правили немцы, его самосознание «креольского пионера» должно было бы быть особо обострено.
Выбор же русской идентичности можно объяснить тем, что в первой половине XIX века Россия после победы над Наполеоном была одной из двух сверхдержав мира с блистательной культурой и сильным государством, что и предопределяло, надо полагать, выбор Добрянского.
Адольф Иванович Добрянский родился в тот год, когда по улицам Вены ездили извозчики, Будапешт был рядовым городом империи, а Ужгород являл собою пасторально-окраинную провинцию. Умер же он в тот год, когда в Будапеште действовал метрополитен, Вену освещали электрические фонари, а телеграф связывал Ужгород с Владивостоком.
Летящая в космосе планета Земля стремительно модернизировалась, старое исчезало без следа, уступая место новому, но было и нечто постоянное. К такому историческому постоянству, которое не менялось со временем, но меняло время, относились и идеи Добрянского. Эти идеи постулировали русскость русинов, их право и стремление жить в России, а не под властью Вены или Будапешта.
Забавным образом, здесь биография Добрянского перекликается с биографией его неявного, но главного оппонента — Австрийского императора и Венгерского короля Франца-Иосифа II, который родился в 1830 году, а умер в 1916-м.
