На что могут быть похожи трупы
11.37 Мама пишет: «Нас обстреливают. Это ад. Это хуже, чем было когда-либо».
11.42 Мама пишет: «В районе ОГА что-то горит! У меня дрожат стёкла. И руки…»
11.46 Мама пишет: «Что-то разорвалось сильно в районе бульвара, за оперным театром что-то горит…».
После этого сообщения мама пропадает из «Вайбера» на полчаса. И это самые долгие полчаса в моей жизни.
Потом мама нашлась, она поехала на место событий. «Зачем?» — спрашиваю я. «Не знаю, помочь и увидеть…» — отвечает мама.
Мама плачет: «Аня, там были дети, там точно погибло несколько детей. Я видела своими глазами. Почему об этом не говорят?! Говорят только про взрослых, а я знаю, что там деточки были. За что их? Они же и не жили совсем».
Потому что дети не погибли, мама. Погибли взрослые, но их разорвало так, что тебе показалось, что это дети. Это были не детские трупы, это были куски тел взрослых. Взрослых, стариков и женщин, которые оказались не в тот период времени и не в том месте. Период: восемь лет. Место: Донецк.
Его больше нет
«13 марта я вечером возвращалась из Куприна, — рассказала дончанка Лариса Гальцова, — шла по улице Университетской, и в витрине магазина, где всегда стояли манекены-мужчины, заметила пустоту. А рядом — магазин с женской одеждой. И там манекены на месте. Хотела снять коллаж. Мол, мобилизация — она и здесь. Но руки были заняты, и хотела успеть в пекарню до закрытия. Решила поснимать завтра, сейчас так солнечно днём. В пекарне купила рулет с капустой, хлеб решила завтра взять, горячий.
А потом увидела эти витрины на всех федеральных каналах. Улицы усеяны трупами. И я не знаю, живы ли женщины из пекарни.
Это мой ежедневный маршрут. Каждый кирпич и ямка на тротуаре была знакома. Я возмущалась неудобным крыльцом возле банка. Его нет больше».
Прямо под ноги Кобзарю
«Мой дом находится в самом центре Донецка, — поделился со мною дончанин Дмитрий Г., — так получилось, что он отгорожен от самого опасного, в плане обстрелов, направления более высокими домами. Благодаря этому у нас дома и обстрелы слышны только тогда, когда снаряды рвутся уже на Киевском проспекте, возле площади Шахтёрской. За восемь лет ближе, чем на двести метров, к моему дому ничего не прилетало. И теперь, когда уже, казалось бы, скоро всё должно закончиться, прилетело прямо во двор, прямо перед нашими окнами. Нас спасло дерево, в которое угодил боеприпас. Дерево прикрыло наши окна собой, и основная часть поражающих элементов пошла в окна дома напротив. Жене эти детали я объяснять не стал, чтобы не усугублять испуг от взрыва в тридцати метрах от окна кухни, в которой она находилась.
Людям, которые по сей день считают, что «воïни свiтла» не могут стрелять по жилым кварталам, в мирных людей, хочу указать на тот факт, что у тех «террористов», которые якобы сами обстреливают своих родных и близких, нет в арсенале тактических ракет. Обломки этой ракеты свалились к подножию памятника светочу украинской литературы — Кобзарю (Тарасу Шевченко). Символично, не правда ли?»
Ангелы-хранители
Рядом с местом взрыва — филологический факультет Донецкого национального университета. Вячеслав Теркулов, профессор, заведующий одной из кафедр, считает, что у него есть ангел-хранитель. «Я был возле взрыва, — говорит Теркулов, — собирался домой, уже выходил, но решил зайти в библиотеку в Главный корпус. И через десять минут грохнуло. Если бы в библиотеку не зашёл, был бы там. Отсюда вывод: любите книгу — источник знаний. Только вот в любимое кафе попали. Я там был минут за сорок до атаки. Там девчонка. Молодая и красивая — бариста. Волновалась, что её парень в войсках. Меня не пропустили после взрыва туда».
Как позже выяснилось, девочка Яна — бариста в «Филингуд» — жива, и даже дала интервью. И скоро всё будет хорошо! «Она связалась со мной, — делится Теркулов, — у неё тоже хороший ангел-хранитель. Она вышла в этот момент из кафе и поднялась к начальству». Тяжёлая была работа у донецких ангелов-хранителей 14 марта 2022 года. Жертв могло быть намного больше. Более того, предполагалось, что их будет не менее нескольких сотен, но Господь отвёл. Не иначе.
Дончанка Ирина Макаренко проходила мимо места событий, точнее, места массового убийства через несколько часов после. «Начиная с конца февраля, я, конечно, переживала, и мне было очень больно от происходящего вокруг, — поделилась Ирина, — душа болела, и тело ныло, но вчера я впервые ощутила это — мои ноги стали ватными, в ушах засвистело. Такое со мной было в последний раз, когда нас бомбили с самолётов, когда ты не понимаешь, куда прилетит в следующий раз.
У меня многие спросили, почему ты пошла туда? Зачем? Зачем тебе было это видеть? Для того, чтобы осознать и понять, в каком мире мы живём. Я должна была испытать всю эту боль, я бы чувствовала себя виноватой, что не видела, не знала и не чувствовала. Наверное, все они такие, эти дончане — готовые разделить не только радость, но и горе соседа — брата своего.
Сейчас у меня болит голова или не болит, она разрывается от эмоций, но я не могу рыдать, я не могу ничего. Ведь не могу себе позволить, ведь мне повезло — я жива. Хотя иногда ты начинаешь задуматься, а чем ты заслужил эту жизнь? А чем наши люди заслужили смерть? Готова подойти к каждому, кто говорит, что вся эта ситуация ложь, и наорать им на ухо, чтобы они наконец-то проснулись и вышли из своего иллюзорного сна, в котором они находятся уже восемь лет.
И нет, нас не обстреливают наши, нас не обстреливают россияне. Они первые, кто смог нас защитить. А обстреливают нас сумасшедшие и запуганные нацисты. Ведь такое делают только тогда, когда бегут, надеясь спастись, но поверьте, каждый, кто ранил хоть одного дончанина, — получит по заслугам. ДНР и Россия помнят каждого убитого и вам о них напомнят».
В Союзе писателей Донецкой Народной Республики не осталось ни одного целого стекла. Многие дома тоже оказались без стёкол. И хотя Донецк гораздо южнее Москвы, всё же на дворе март. Но стёкла, конечно, ерунда. Главное — это жизни людей. Навсегда в наших сердцах останется мужчина, обращающийся к стынущему телу жены: «Люда, ты меня слышишь?» Нет, Люда вас не слышит. Не слышит, сколько ни кричи. Просто она мертва. Хотела бы слышать, но увы. Беда в том, что Донецк восемь лет не слышит никто. Почему? У меня нет ответа. А у вас?
Казалось бы, на следующий день после трагедии должны были выйти газеты по всему миру с фотографиями нашего огромного горя. Нет, этого не произошло. А произошло следующее: украинские СМИ начали выкладывать фотографии донецкой трагедии и подписывать их как обстрелы Киева. Им же надо. Запад чуть не за каждый выстрел в их сторону платит им деньги.
